Admin - i abe4dc52fd6b0e67 Страница 6

   Ах, как я хотел, чтобы это она волновалась как доктор! И только как доктор.

   Наутро она собрала всех нас в клубе. Совсем не девчоночьей твёрдой походкой взошла на трибуну, заставив весь зал замереть от такой перемены. Она говорила негромко, но каждое слово металлом чеканило звон тишины:

   "Клянусь Гермесом-врачом, легендарным Асклепием, Гиппократом, Ибн-Синой, Парацельсом и всеми врачами, жившими раньше, живущими ныне и теми кто будет. Клянусь до конца своих дней совершенствоваться как доктор и употреблять все силы и всё искусство врача во благо и только во благо больных. Ни усталость, ни немощь, ни страх, ни болезнь не заставят меня отказаться от помощи людям."

   Сказав это, Рина немного растаяла, чуть улыбнулась и... пулей умчалась за дверь.

   Едва не столкнувшись с ней, тихо вошли те ребята, с которыми месяц назад я рассматривал, сравнивал схемы:

  -- Возьмёте?

   Конечно возьмём.

   Я оставил ребятам квартиру, в которой почти не бывал: всё равно я давно уже спал то в Транслабе, то в домике "на шести сотках".

   Наутро пришли Наблюдатели. Перед Артеком они снова дали карт-бланш, и мы заново спроектировали весь город. Так, дом стал единственным: все поместились. Он был нестандартно устроен: из каждой квартиры был выход наружу как через холл, так и через идущий вкруг дома балкон; лифт же был заменён эскалатором, чтобы никто не застрял.

   А какие задуманы лаборатории!.. Мудрый Эйнштейн говорил о своих мысленных экспериментах как о лесах, которые после постройки здания можно убрать. Но для нас, получилось, леса оказались важней возведённого дома, ведь с помощью них теперь можно построить намного более величественное сооружение: мы научились, мы поняли. Это важнее. Не знаю, что будет у "первых". У нас будет новый "виток": нам так уже нравится.

Станционный почтмейстер

Раздобудь себе холм, чтобы видеть с него

   Я часто говорю, мол "используя преимущество моего классического образования". Копирую фразу биолога Лоренца? Более чем вероятно: книги, определившие мой слог, были классикой. Иное читать на территории СТ (да и всего остального СССР) было опасно, а классику... классику кто запретит? Так, помнится, пели мы дифирамбы непогрешимым кремлёвским старпёрам - и тут же, на том же уроке читали, заучивали наизусть "Ворону и Лисицу"...

   Итак, по порядку. Для коего расставим точки над i (так как "истина не в устах говорящего, но в ушах слушающего"): мой переход на Базу, моё оставление мира СТ, предательством не было: Штирлиц не предавал Германию, он изначально ей не служил.

   Как я попал туда? Элементарно. И специально: на втором периоде, когда будущее СТ влипло в войнушку за Новые территории, а что будет Базой начало первый "виток", границы фактически не было. У них просто не было сил на охрану, а мы... мы начинали "виток".

   Да и не сдерживали мы взаимной миграции: от нас уходили в надежде прославиться, ибо славу проще добыть на войне, а мы воевать как-то не собирались; нас покидали те, кто жаждал власти: для "витка" мы должны были стать "чокнутыми профессорами", которым никто не мешает творить. Убегали и те, кто не выдержал бешеных темпов, кто, просыпаясь в лаборатории от того, что замерли стримеры или встал робот, завернувший последнюю гайку, понял: это не для него. К нам приходили другие, кто жаждали знаний как воздуха; кто был готов опускаться на дно и карабкаться в горы.

   В тот момент я решил, что "у них" должен быть Штирлиц: рано или поздно граница должна обрести осязаемость, это - закон. И тогда без агента "на той стороне" будет трудно.

   В те дни собирались мы в клубе (Зал Стыка Наук - плод "витков"). Я вышел к трибуне, и всё изложил. Замечания были, однако идея понравилась; день или два - мы додумали каждую мелочь. Решать, кто пойдёт, не пришлось: и идея моя, да и я, как ты знаешь, умею настаивать.

   Я уходил "в пустоту", в неизвестность. Задача была - ассимилироваться, быть по возможности ближе к технической связи. Перед отправкой я выучил схемы телеграфа Морзе и грозоотметчика Попова, чем, правда, не обогатил технический опыт противника. Удалось, между тем, настоять на строго определённом расстоянии между столбами. Не знаю зачем - радисты просили.

   Короче, ассимилировался. Повоевал за Новые земли - воевал страстно, отчаянно. Не раз ловя себя на том что драка и ожидание вылазки становятся не менее важными, чем прочтённая вечером книга. Но - удержался: едва заварушка закончилась, я влился в группу, налаживающую связь. Основой мы считали развитую железнодорожную сеть: помимо прочего, станции были складами, а также почтовыми центрами; а линии связи, идущие вдоль полотна, легко и удобно обслуживать. Кстати, похвастаюсь: даже когда мы гуляли по их территории, почта работала и поезда шли по расписанию.

   Я выбрал службу не в центре: боялся рутины, Макс Отто фон Печкин ни в коем случае не мог, как пели "Земляне", "врасти в будни". "На точке" ж почтмейстер там - это не Печкин. Почтмейстер на железнодорожной станции есть интендант и диспетчер, обходчик и стрелочник; он кладовщик и хранитель всей станции, он же кассир. Он встречает каждый поезд, обменивается почтой, сдаёт-принимает вагоны, "на нём" телеграф и, конечно - доставка. То есть "плюс Печкин". Помножьте всё это на некоторую уединённость, и вы получите требование высочайшего самоконтроля!

   Тогда и не раньше открылась возможность работать. Но выйти на связь при том что я давно уже был на связи - задача была нерешаемой! По-нашему скажем, была интересной, ведь сложности были такого же рода, что и в "проблеме SETI": связь односторонняя, уговор с абонентом технически невозможен. А уж с принимающей стороны это и вовсе напоминало поиск сигналов из Космоса: регистрировать "белый шум" и пытаться найти в нём хоть что-то разумное. Разница в том, что от нас доносилась куча разумного "хлама". Перебрав множество вариантов, я остановился на, пожалуй, самом изящном: цитировал классику. В своей станционной библиотеке я собрал все произведения, входящие в школьную программу, а также рекомендованные школьникам на дом. Надеясь, и небезосновательно, что на Базе библиотеки обширнее и что эти произведения там точно есть, я принялся сыпать цитатами - то намекая ("не помню страницы") на некую цифру; то на следующую, на предыдущую фразы. Мои многочисленные "внутриэстэшные" абоненты и не подозревали, что рифмы из цифр, парадоксы цитат адресованы в том числе Базе.

   Впрочем... впрочем, у базовцев и без меня было достаточно данных: практически всё что передавалось по телеграфу и радио, передавалось открытым текстом; то же что шифровалось, имело стандартную "шапку" гигантских размеров. Причём, смею заметить, эту бякость не я им подстроил - и ведь догадались...

   Границу они перекрыли, что было естественно: каждый участок имеет забор. Но от нас к ним никто не пришёл, ибо База уже была Базой.

   И их пограничная стража как факт защитила не их, а противника. Стало быть - нас. Дело в том, что попытки пробраться к нам были, и были нередки. Пусть цель их была не пробраться, а выбраться, нам они были опасны: любой, кто пришёл бы, потребовал массу внимания. Это в процессе "витка" непременно бы "сбило дыхание" многим.

   А выбраться люди хотели. Особенно те кто не стал победителем.

   "Первые", став в этих войнах сплочённее, поняли: шанс и возможность создать государство - на энтузиазме, едином порыве, ещё не распавшимся в мелкие струйки - победа даёт идеальный! И с мощью творцов, не боящихся делать ошибки, они сотворили своё государство.

   Творец не боится ошибок, он знает: они неизбежны. Гарантия от ошибок исчерпывается двумя случаями: если имеется опыт (твой или чей-то), и если ты что-то построил, увидел ошибки, и теперь уже можешь отлаживать. Всё без ошибок и с первого раза - фантастика.

   В общем, ребята взялись, и у них получилось. Их новое общество было пусть несколько странным, однако логичным: полная государственная собственность, тотальный военно-ориентированный план - как и в Союзе; но - чёткая кастовая система: все, бывшие в первом периоде, "высшая каста", а кто завоёван - рабы (я старался уйти от последнего слова, однако оно и лишь только оно будет точным).

   Но так было лишь до второй войны с Базой. Потом упомянутое положение дел сохранилось (сохранялось!) только в сознании Наблюдателей. Разгром многочисленной, боеспособной и мотивированной армии был тем толчком, с которым пришло осознание: мы здесь не вечно!

   И дело не столько в разгроме. Так, все мы знаем о крахе Великой Армады, но краха фактически не было. Мало того: через год или два англичане послали к Испании флот покрупнее Армады, и он потерпел поражение. Мы помним Армаду лишь потому, что испанцы трубили о ней, пугали Армадой, грозили "еретикам" неминуемой карой на копьях невиданного десанта! Великий крах ужаса - вот пораженье Армады. Великий и ужасный Таракан, державший в страхе слонов-крокодилов, был запросто слопан простым воробьём!