Алексей Дударев - Белые Россы Страница 6

— Тема! Я твоя сестра… Все! — сказала Галюня.

— Галюня! Я тебя люблю. Все! — сказал Артем и перешел на шутливый тон. — Ты же знаешь, вся знать в Европе в средние века женились и выходили замуж исключительно за кузенов… От французского — двоюродный…

— Вот поэтому все теперь и вырождаются…

Артем остановил машину.

— Галка…

— Поехали… или я выйду.

Артем молча включил передачу.

— Даже если бы я сошла с ума и… Я же старше тебя!

— Давай выйдем сейчас из машины и у ста человек спросим. И если хоть один из них скажет, что ты старше… Моя бабушка тоже была старше деда Федоса… И тем не менее, как он говаривал: «Без малого пятьдесят годов душа в душу! А вы… любовь-любовь… сю-сю… ля-ля и на развод!» Гены пальцем не сотрешь… А самое главное…

— Я ничего не хочу слушать!

— Самое главное я скажу притчей… На руках у праведника умирал великий грешник… И так страдал, так маялся, что праведник в сострадании вознес молитву ко Всевышнему: «Господи, переложи часть его грехов на меня, грешного». Но явился ангел и сказал Праведнику: «Отзывай назад свою молитву, дурак! У тебя и своих грехов выше крыши…» Мне продолжать?

— Не надо.

В деревне, по соседству с деревней Андрея, Бодя покупал хату.

— Документы в порядке? — спросил он у хозяина.

— Только подписать.

— С сельсоветом все решил?

— Абсолютно.

— Нежданок не будет?

— Обижаешь.

Бодя открыл барсетку и выложил на стол несколько пачек.

— Как договаривались… — Положив на пачки еще несколько купюр, он добавил: — А это на флору и фауну.

— Не понял.

— Пошли во двор.

Вышли.

Бодя подошел к машине, открыл багажник, достал новое велосипедное колесо и большой черный пакет.

— Оплетешь это колесо ветками, хворостом каким… Короче, гнездо сварганишь.

Мужчина засмеялся:

— Зачем?

— Слушай и не перебивай… Сделаешь большущее гнездо… Усёк? Потом… — Бодя задрал голову. — Срежешь верхушку вон на той липе.

— Это тополь.

— Какая разница! Затарабанишь гнездо на верхушку и примостыришь там…

Мужчина продолжал смеяться.

— Ты че ржешь?! — вскипел Бодя. — Я ему, блин, триста баксов на халяву, а он ржет! Повтори, что я сказал!

— Сделать гнездо, затащить на тополь. А за это триста долларов…

— Во-во… И ничего смешного! Если тебе отстегнуть по-крутому, ты и яйцо в этом гнезде снесешь…

Бодя достал из черного мешка большого пластикового аиста и его две ярко-красные тонкие ноги.

Собрал.

— Смонтируешь это чучело в гнезде. Надежно чтоб. Когда заселяться можно?

— Хоть завтра.

— А птица в гнезде когда будет?

— Тоже завтра.

— Заметано.

Бодя захлопнул багажник, сел за руль и укатил.

Струк кормил Валета. И воспитывал его.

— Повезло тебе, мужик… Вон хибара какая просторная… Вагонкой обшита… На войлоке спишь… О, ряху какую отъел… Гла-адкий… А знаешь, сколько твоего брата в городах по мусоркам шастает? В подворотнях ночуют. Под машины попадают. А ты вон и сыт… и пьян…

Валету надоело выслушивать нотации Струка.

Он облизнулся, потянулся и, гремя цепью, залез в свою, в самом деле, шикарную конуру, улегся на войлоке и сладко зевнул.

— О! Кум королю… Не доел даже… И это у тебя-то собачья жизнь? А вот

тебя бы в здоровенную конуру… Чтобы справа жил старый Барбос, слева старый Бобик… Сучек мно-о-ого… И все старые, дряхлые… Барбос с утра до ночи рассказывает, как хорошо жилось при царе Горохе, а Бобик все про сучек, все про сучек да про сучек… Тебе хочется поваляться, а тебе на прогулку, тебе жрать не хочется, а тебе в столовую, тебе выпить хочется, а тебя на медосмотр… Ты знаешь, что к тебе никто не придет, а жде-ешь, жде-ешь… Вот, если бы тебе так… А? Ты бы волком взвыл…

Послышался звук подъезжающей машины.

Струк встревоженно поднял голову.

К хате подъезжал Бодя.

— Та-а-ак… — обреченно сказал Струк. — Это, Валет, по мою душу едут… Иди сюда!

Струк вытащил пса из конуры, торопливо снял с него ошейник, схватил Валета за загривок и поволок к калитке.

Валет упирался лапами и визжал.

— Лежать! — приказал Струк.

Валет послушно лег возле калитки.

— Лежать и никого не пускать! — приказал Струк. — Понял?

Валет положил голову на лапы.

Струк засеменил за угол хаты.

Бодя вышел из машины и направился к калитке.

— Хозяин! Хозя-яин!

— Гуа-ав! Ав! — лениво выполнил приказание Струка сытый Валет.

— Ну, че ты, Шарик? — спросил у него Бодя и обворожительно улыбнулся.

Добродушному Валету понравилось, наверное, что его назвали Шариком. Он перестал лаять и завилял хвостом.

— Бездельник! — зло прошептал Струк и посмотрел куда-то вверх.

— Хозя-яин! — Бодя в сопровождении Валета прошелся по двору, взошел на крыльцо и обратился к Валету: — Что он, спит еще?

Бодя открыл дверь в сени.

— Хозяин!

Струк нервно взбирался куда-то по лестнице.

Бодя вышел на крыльцо, поинтересовался у Валета:

— Слышь, Шарик, а твой дед не помер часом?

Валет задрал к небу свою круглую морду и несколько раз пролаял.

Бодя тоже задрал свое круглое лицо к небу и промолвил в крайнем удивлении:

— Опа!

Струк сидел на верхушке мертвого дуба в заснеженном гнезде аиста.

Валет опять облаял Струка.

— С-скотина! — сквозь зубы сказал сверху Струк.

— Не понял! — грозно промолвил Бодя.

— Это я не тебе! Это я этому… шакалу…

— А че ты на Шарика так?

— Валет он.

— Так ты Валет? — спросил у Валета Бодя.

Валет утвердительно гавкнул.

— Слезай, дедунь.

— А мне здесь хорошо.

— Поговорить надо!

— Я и отсюда тебе все скажу… Слухай сюды: если вы попробуете меня забрать отсюда… Я вот прямо из этого гнезда улетаю в жаркие страны!.. Понял? А записку я уже оставил. Там написано, кто довел меня до самоубийства…

— Дед, давай без понтов и фанатизма. Лады? Я задаю вопросы — ты отвечаешь… Думаю, договоримся… Мне доложили, что в дом престарелых ты ни при какой погоде? Да или нет?

— Да, — ответил из гнезда Струк.

— Заметано. В город тоже не хочешь?

— Не хочу.

— Не вопрос. Давай тогда так раскинем колоду: я тебе покупаю хату в соседней деревне… Тут, за леском… Как, блин, она называется… Забываю все…

— Чирино?

— Ну… Покупаю, значит, тебе хату… В этих… Чириках… Со всеми удобствами и с аистом на липе. Оформляем все чин-чинарем на тебя… А ты мне дашь расписку, что отсюда в течение недели съезжаешь. О’кей?

— И все?

— И все.

— А чего это ты такой добрый?

— А я мизантроп.

— Кто-о?

— Ну, типа спонсор…

— Кто-о?

— Тот, кто любит бабло бедным раздавать… на халяву.

— Обманешь?

— Ты че?! — искренне возмутился Бодя. — Честное пионерское. Мамой клянусь и падлой буду… Даже косарь дам на обустройство.

— Чего дашь?

— Тысячу баксов.

— А нашими можешь?

— Не вопрос.

Бодя достал портмоне, отсчитал купюры, помахал ими.

— По сегодняшнему курсу.

— Положи к Валету в будку… Слезу — посчитаю.

Бодя сунул пачку в собачью конуру и достал ручку с блокнотом.

— Для договора купли-продажи нужны фамилия, имя, отчество. Диктуй.

— Струков… — продиктовал сверху Струк.

— Струков, — записал Бодя.

— Петр…

— Петр.

— Демьянович.

— С мягким знаком?

— С мягким.

Бодя записал и громко прочитал:

— Значит, Струков Петр Демьянович. С мягким знаком. Правильно?

— Правильно.

— Я сейчас сгоняю в сельсовет, все оформлю. Через часок буду. Вспрыснем покупочку и по-трезвому все обсудим. Сала отстегнешь?

— Не вопрос!

— С чесночком?..

— Будет.

— Баньку ты топишь?

— Я.

— По-черному?

— По-черному!

— А мне копчик можно будет погреть?

— Ну, а то!

— Заметано. Жди меня, и я вернусь.

— Хорошо.

— Ты ж только смотри шею не сверни, когда слезать будешь, — крикнул Бодя, садясь в машину, — а то хата наследникам достанется!

— Нету у меня наследников, — тихо сказал Струк.

— Ну, а кто мне «с легким паром» скажет?

Бодя укатил.

Струк стал осторожно слезать с дуба.

Слез, подошел к собачьей конуре, сунул в нее руку, достал пачку новеньких крупных купюр, понюхал ее, вытащил одну на выбор, посмотрел на свет. После этого спросил у Валета:

— Ты что-нибудь понимаешь?

Андрей и Маруся сидели в парке на скамейке.

— Прямо не знаю, что делать, Андрюша, — грустно сказала Маруся.

— Пусть Сашка со своим поговорит, по-мужски.

— Говорил. Без толку. Он же весь в деда.

— Знаю, упрямый. Его надо было Федосом назвать, а не Артемом. Прикажи, чтоб держалась от него подальше! Сестра и точка!