Костин Тимофей - Kara no Kyoukai:Chapter01 00 Страница 6

– Импульс – это не то, что приходит к человеку изнутри, подобно остальным

ощущениям. Правильнее сказать, это активное нечто, атакующее субъекта снаружи.

Вовсе не обязательно следуя его собственному желанию. Часто – вопреки ему. Словно

удар без предупреждения – вот что мы называем импульсом.

Какой же «удар» наносит нам вид с высоты?

«Отдаление». Слишком удаленная точка зрения четко отделяет наблюдателя от

остального мира. Люди чувствуют себя в безопасности только тогда, когда их окружают

вещи соизмеримой величины. Близкие вещи. Даже если у вас есть подробная карта, и вы

видите на ней всю окружающую местность, это ведь не чувственная информация, верно?

Она остается только умозрительным знанием. Мир, реальный мир для нас – это только то, что мы воспринимаем собственными органами чувств. Города, страны, континенты – мы

воспринимаем их только рациональной частью сознания. И не прочувствуем их, не

поверим в них до конца, пока не побываем там во плоти. В повседневной жизни в

подобном способе восприятия мира нет ничего плохого – это нормально.

Но если перед вами открывается слишком далекий вид, начинает действовать

опасное противоречие. Зона в десять шагов вокруг, которую вы действительно

воспринимаете чувствами, в которой вы не сомневаетесь, – и десятикилометровый окоем

вдали, на который вы смотрите глазами с высоты. И то, и то – части мира, в котором вы

существуете, но… первая ощущается гораздо более реальной.

Понимаете? Вот оно, противоречие. Вы должны бы признать тот простирающийся

перед вами громадный мир, в котором живете, гораздо более «своим», чем маленькую

площадку на высоте. Но, как бы вы ни пытались, вы не чувствуете интимного родства с

этим далеким миром.

Причина в том, что человеческое сознание всегда приучено считать более

реальным то, что находится ближе. То, что окружает вас вплотную. Ваше рациональное

«знание» о предмете и «знание», основанное на чувственном опыте, сталкиваются в

лобовую, и, рано или поздно, одно из них должно будет уступить. Отсюда начинается

смятение и тревога.

Я задумался. Какие мысли могут одолевать человека, смотрящего вниз?

«…Каким маленьким и жалким выглядит город отсюда. Не могу представить, что

мой дом затерялся где-то там. Неужели этот парк так причудливо зажат границами

соседних кварталов? И я и понятия не имел, что там расположено. Это город… город о

котором я ничего не знаю. Словно я приехал в совершенно незнакомое и далекое

место…»

Такие странные мысли приносит высокая перспектива. Даже если человек еще не

перешагнул невидимых границ, отделяющих его от города, на который он смотрит сверху

вниз…

Конечно, высокое место отдалено от земли физически. Но Тоуко-сан имела в виду

скорее ментальный аспект.

Отличие вида с высоты от обычного состоит только в том, что он отделен от

пейзажа горизонтально и вертикально. Главное в точке зрения – можно или нельзя оттуда

взирать на окружающее свысока.

– Итак, вы имеете в виду, что смотреть на мир с высоты опасно?

– Если ты зайдешь слишком далеко. В древние времена считалось, что небо – иной

мир. Полет фактически равняется переходу в другое измерение, иномирье. Ты можешь

утонуть, раствориться в чужом пространстве, если не защитишь себя с помощью

технологии. Металла, к примеру. Если нет – ты потеряешь рассудок. Хотя, конечно, если

должным образом подготовить и обезопасить свое восприятие, влияние высоты будет не

столь сильным. Если у тебя есть прочный якорь, за который можно держаться, если ты

14

крепко стоишь на ногах… Тогда ты снова станешь мыслить разумно, вернувшись на

твердую землю.

В самом деле. Когда она упомянула об этом, я вспомнил, как однажды, стоя на

краю школьной крыши, вдруг неожиданно спросил себя, что будет… если прыгнуть?

Конечно, это было несерьезно. Просто шутка… или не просто шутка?

Я не имел намерений на самом деле совершать такой странный поступок, почему

же эта мысль пришла мне в голову. Мысль, прямиком и со всей очевидностью ведущая к

смерти?

Тоуко-сан упомянула индивидуальные различия, но теперь очевидно, что думать о

падении, стоя на высоте – обычное дело для большинства людей.

– Это означает, что человек на мгновение становится безумцем?

Тоуко-сан встретила вырвавшийся у меня вопрос сухим смешком:

– Людям свойственно мечтать о запретном, Кокуто. Грезить о шаге через границы, о сломанном табу. Представляя себе невозможные вещи и поступки, люди получают

некое странное и извращенное удовольствие. Да, ты прав, что-то в этом роде. Важно

отметить то, что эти мысли одолевают жертву лишь в определенном месте. Не стоит об

этом забывать. Поэтому, рассматривая подобный случай, я думаю, это не столько

безумие, сколько оцепенение сознания.

– Тоуко, нельзя ли покороче? – нетерпеливо прервала ее Шики. Действительно, мы

несколько уклонились от первоначальной темы.

– Считаешь, что эти слишком пространно? Но с позиций построения концепции

мы всего лишь достигли второго этапа.

– Хочется услышать итог. Надоела ваша болтовня.

– Шики… – укоризненно начал я, но запнулся. Конечно, она говорила слишком

ядовито, но в чем-то была права. Не обращая на меня внимания, Шики продолжала:

– Ты говорила, что смотреть с высоты опасно. Тогда чем это отличается от

обычной точки зрения? Ведь даже шагая по дороге, мы смотрим на землю сверху.

Хотя Шики слишком уж очевидно искала прорехи в логике концепции Тоуко-сан, я оценил этот аргумент как серьезный.

Конечно, глаза человека находятся выше уровня земли. Тогда это значит, что мы

постоянно взираем на землю с некоторой высоты. Чем же отличается этот взгляд по

теории Тоуко-сан?

Та кивнула в ответ на слова Шики. Кажется, она была готова перейти к выводам.

– Земля, которую мы воспринимаем плоской, на самом деле немного искривлена.

Но мы не замечаем этого. Точно так же и обычную точку зрения не назовешь взглядом с

высоты. «Видение» – это вовсе не то, что передают твои глаза. Это то, что воспринимает

мозг. Наше «видение» обычно защищено здравым смыслом и, конечно, мы не

расцениваем высоту своего роста как настоящую высоту. Просто нормальный уровень

отсчета. К понятию «высота» не имеет отношения.

С другой стороны, мы все живем с заложенным в нас понятием о «взгляде с

высоты». Просто большая часть людей не придает этому значения. Я имею в виду не

физическое зрение, а психическое. Тот, чье сознание несколько шире, пытается подняться

выше. Но ему не покинуть клетки. Никогда. Люди сотворены для существования внутри

клетки и только там они могут выжить. Человеку не дано смотреть взглядом богов.

Перейдя черту, люди превращаются в чудовищ. Гипнос-иллюзия оборачивается в

Танатос-смерть.

Произнося эти слова, Тоуко-сан не отрывала от окна того самого задумчивого

«взгляда с высоты».

Пока я следил, как она смотрит вдаль, твердо стоя ногами на земле – я вспомнил, что без этого можно попасть в беду – перед мои внутренним взором вдруг возникло

зыбкое отражение последнего сна.

Бабочка упала на землю.

15

Может быть, она смогла бы порхать легче и грациознее, если бы не пыталась

следовать за стрекозой. Да, трепеща крылышками лишь для парения, она продержалась

бы в воздухе гораздо дольше.

Но, познав стремительность полета, бабочка уже не могла удержать рвущееся в

высоту тело.

Плавному парению она предпочла полет.

Немного застеснявшись несвойственных мне поэтических сравнений, я тряхнул

головой.

Тоуко-сан бросила окурок в окно.

– То мерцание на вершине здания Фудзё, скорее всего, было видимым

отображением разрыва реальности, окружавшим ту женщину. Могу предположить, что

необычность в воздухе, которую подметила Шики, представляла собой границу между

внешним, реальным миром и внутренним пространством ее клетки. Далеко не каждое

человеческое сознание способно воспринять подобную трещину, прерывность

непрерывности.

Когда слова Тоуко-сан, наконец, прозвучали, Шики почти незаметно расслабилась.

Вздохнув, она задумчиво посмотрела вдаль.

– Прерывность непрерывности? Хотела бы я знать, какую из сторон она считала

своей?

Она выглядела незаинтересованной, но ее голос был серьезен.

Голос Тоуко-сан, наоборот, прозвучал слишком легко: