Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута Страница 68

- Мир, милосердие, счастье и слава волею богов да пребудет с вами, высокие и могучие наследница и служители дома Алазона. Богатства, здоровья, и долголетия волею богов, миролюбивые и благосклонные властители. Да будет ваше владычествование озарено справедливостью и великим миром96.

- Как здоровье великолепного и благородного тирана Килии? - следуя обряду, ответил Алекторидео. - Как здоровье его посла? Был ли посол достойно принят сановниками и предводителем войска? По нраву ли послу приставленная к его особе челядь? Не случилось ли чего из ряда вон выходящего или печалящего на пути к ступеням порфирового чертога? Наша надежда, что вы покинете его преддверие в веселии...

Обмен приветствиями и пожеланиями взаимного благополучия должен был продолжаться еще с полчаса, но хаотическая сущность варвара не могла быть долее сдержана. Он поднялся с колена и перебил брахилогоса, с варварским выговором и поистине эпической грубостью:

- Сделал дело, и уходи, писарь - время не терпит, и Норны не ждут. Письмо Бейнира, которое я привез, только для ушей наследницы, наместника, и предводителя войска.

Алекторидео открыл рот, закрыл, покраснел, побледнел... Диэксагог скрестил пальцы рук на брюшке и произнес:

- Из уважения к почтительной просьбе Бениро, тирана Килии, и в знак благодарности за труды, тебя утомившие, Алекторидео, оставь этот покой на полчаса, и составь указ, награждающий тебя, - наместник на миг задумался. - пятью зеугариями97 земли с лучшими оливковыми деревьями.

Исходя из его вида, «писарь» предпочел бы подачку в пару раз побольше, но тем не менее, он низко поклонился перед наместником, Тирой, и военачальником, очень приблизительно воспроизвел поклон в направлении варвара, и покинул палату. Рандвер протянул Тире свиток, чтобы та могла удостовериться в целости печати. Письмо было запечатано не просто воском, а смесью воска, смолы, охры, и золотых чешуек, в которой был оттиснут тигр, под финиковой пальмой терзающий поверженного двугорбого верблюда. Тира где-то читала, что тигры водятся далеко на восток от Лимен Мойридио, а верблюды - в северо-восточной части Нотэпейро, так что встреча двух зверей и вправду должна была быть достаточно редким событием, что, видимо, и объясняло, как она оказалась на печати прадеда Бениро. Сломав печать, наследница передала свиток обратно послу. Тот развернул его, потер нос, повернулся спиной к оконному проему и начал читать:

- «Наследнице багряного престола Тире дочери Осфо, диэксагогу Дамонико Телестико, и картопатриосу Леонтоде, приветствия от Бениро сына Дрого, также прозванного «Слюнявый,» повелителя Килии.»

- Форме не следует. В начале письма, обращенного к хранителям входа в порфировый чертог, должны быть приветствия, пожелания процветания, и так далее. Писарь бы опечалился, - не без злорадства шепнул Тире картопатриос. - И себя не щадит. Бениро должен ненавидеть прозвище «Слюнявый.»

Во взгляде Леонтоде присутствовала какая-то странность. Украдкой присмотревшись, наследница багряного престола нашла ее причину - зрачки военачальника были каждый с маковое зернышко. «Попрошу Горо с ним поговорить, а то как бы картопатриос не отправился в мистическое путешествие на запад,» - решила Тира. Рандвер читал дальше:

- «В третью неделю месяца Мерсугур, флот Эрманореко сына Хаконо, братоубийцы и вешателя, тирана Кронии, пришел к берегу Килии и вступил в битву с моим флотом у входа в гавань Кефалодион. Через два дня, мой флот был уничтожен. Эрманореко предал Кефалодион и его жителей, не успевших бежать, огню. Тиран использует новое оружие - оксибелы98, мечущие железные бочки, разрывающиеся на части. Моя дружина отступило в Скиллитион и держит там оборону против нападения с моря и с суши.»

- И мы про это узнаём через две недели с лишним? - пробурчал наместник. - Позор...

«Отозвать посла из Кефалодиона в знак возмущения было далеко не лучшей идеей,» - про себя уязвилась Тира. - «Останься там Корако, на неделю раньше точно бы услышали.»

Посол продолжал, неумолимо, как осенняя буря:

- «Без помощи Лимен Мойридио, Кефалодион падет через три недели. Тира дочь Осфо Мудрого, я прошу тебя не ради меня, а ради моего нерожденного наследника и ради других детей Килии, многие из которых уже остались сиротами. Суди меня сурово за то, что я последовал зову любви, а не требованию долга. Суди, но подумай, что станет с Лимен Мойридио после того, как Эрманореко захватит Килию, и знай, что Эрманореко и его жрецы мрака не щадят никого. Последняя надежда Скиллитиона - огненосный флот багряных гегемонов, гордость и ужас Пурпурного моря. Только огонь сифонофоров может развеять тьму, что сгустилась над Килией. Тира дочь Осфо, Дамонико Телестико, и Леонтоде, я прошу о вашей помощи и защите, на любых условиях.»

Закончив чтение, Рандвер положил свиток на стол, опустил голову, и замер в неподвижности.

После долгого и неприятного молчания, Леонтоде спросил:

- Сколько кораблей привел Эрманореко?

- Восемьдесят. Шестьдесят из Кронии, остальные примкнули по пути. Наши дромоны и драккары потопили дюжину, Корумо и его дружина - восемь. Его кормчий, смертельно раненный, велел привязать себя к рулевому веслу, таранил корабль Эрманореко и Тороливо Мудрого, и сильно его повредил. Сам Корумо несколько часов сражался с топором в спине, а когда знахарь предложил ему помощь, велел сначала обработать раны собаке. Бейнир властитель провел сутки, не вылезая из седла, созывая ополчение и пристраивая беженцев. Он приказал скинуть с возов драгоценные ткани и дворцовое убранство и посадить на них детей, оставшихся сиротами, - в голосе Рандвера смешались гордость и горечь.

- Ты сам видел новое оружие из Кронии? - полюбопытствовала Тира.

- Да, мегалея. Камнемет кидает рогатый бочонок из железа, тот падает на настил корабля и разрывается в огне и грохоте на сотни кусков, - Рандвер поднял рукав на левой руке, показывая уже начавшую заживать длинную рану, крест-накрест зашитую серебряной нитью. - С моего драккара из тридцати семи осталось в живых четверо, один из них ослеп.

- А что слышно о новой вере, что несут жрецы в черном? - вступил диэксагог.

- Разведчики рассказали, что после взятия Кефалодиона на пальмах вокруг дворца дроттары повесили без разбора воинов, женщин, детей, собак, и ослов, в количестве нескольких десятков, и оставили трупы висеть на прокорм воронам.

- Как хорошо защищен Скиллитион, и какие еще крепости в ваших руках? - продолжил расспрос наместник.

- Скиллитион стоит на утесе, и подступ к его стенам хорошо простреливается. Эрманореко несколько раз пытался взорвать стены, все неудачно. Наши метательные машины имеют перевес в дальности. Второй город, что пока стоит, это... - посол замер в замешательстве.

- Ну? - подбодрил его наместник.

- Я не знаю, как по-вашему он называется. Гадранбир, торговая гавань.

- Адранон, - диэксагог кивнул. - Сколько вы продержитесь? Почему Бениро писал о трех неделях?

- Обе крепости переполнены беженцами. Если снять осаду с моря, чтобы рыбацкие лодки вышли на лов, и корабли с зерном могли причалить, мы бы запросто простояли, пока последний воин и последний дроттар Эрманореко не сдохнут от старости. Но сейчас в Скиллитионе все, кроме воинов на стенах, уже живут на половинном пайке - горсточка фиников и две лепешки в день. Последняя еда кончится дней через двенадцать, огня для готовки и согрева не будет еще раньше. Шесть дней ушло у нас, чтобы дойти до Лимен Мойридио - ветры не благоприятствовали, и дрова кончились.

- Сам-то ты когда последний раз ел? - Тира обратила внимание, что кольчуга и хитон висели на после, как на пугале.

- Не волнуйся за меня, мегалея, - Рандвер низко поклонился. - Нас накормили свежей рыбой и хлебом прямо по пути из гавани во дворец. Но вот беспризорные малютки Скиллитиона - те ночью просыпаются и плачут от голода.

- Хранители входа в порфировый чертог благодарят тебя, Рандвер сын Радбара, да пребудет с тобой и с твоим великолепным и благородным властелином благоволение Четырнадцати Сил, - без брахилогоса, наместнику пришлось сказать слова, завершающие прием посла, самому, взглядом указывая варвару на выход, чтоб тот чего не перепутал. - Покинь нас в умиротворении, и наслаждайся полной мерой нашего гостеприимства, пока не будешь вновь призван к порогу чертога гегемона, чья поступь сотрясает твердь.

Посол Бениро снова грохнулся на одно колено, склонив голову и прижав сжатую в кулак правую руку к груди, потом поднялся - его слегка повело из стороны в сторону - и направился к проему, ведшему на лестницу. Стражи в красных плащах раздвинули скрещенные менаулоны99, давая ему пройти.

Диэксагог схватился за ворот хитона и примерно в четверть полной громкости, чтоб зря не пугать копейщиков, возопил:

- Позор и горе нам, обреченным сгинуть в распрях варваров!

В неизбежном потайном ходе в южной стене палаты, к удивлению Йеро, старательно записывавшего исторический разговор, начало происходить нечто странное. Кирко, зачем-то следивший за песочными часами, кивнул. Плагго развел руками, развязал кошель, и передал схоласту золотой тетартерон. Кирко протянул было руку, но остановился и возмущенно прошептал: