Земляной Андрей - Рокировка в длинную сторону Страница 7

  - Убили? - быстро спросил Белов. - Попытка к бегству или автокатастрофа?

  Глаза Сталина остро блеснули из под лохматых бровей:

  - Папитка к бэгству, - от волнения его кавказский акцент усилился. - Ви уже аб этом думалы, таварищ Саща?

  Белов кивнул:

  - Да, товарищ Сталин. И поясню, почему.

  Он кратко изложил историю падения Ягоды, взлета и крушения Ежова, приход к руководству Берии. А в конце, не удержавшись, добавил:

  - Самое главное, вы тогда сказали, что вас пригласил ваш друг Хрущев. Но после вашей смерти, простите, товарищ Сталин, именно Хрущев уничтожит всю команду Берии, выпустит всех троцкистов, и до последнего будет очернять ваше имя. Он - не ваш друг, он ненавидит и боится вас. И по его дальнейшему поведению: его назвали 'волюнтаризм', но по факту это - обычный троцкизм.

  Нависла долгая и тяжелая пауза. Сталин ходил по кабинету, нервно отмахивая одной рукой и пуская клубы дыма из трубки. Наконец он снова сел, аккуратно выбил трубку в старенькую чугунную пепельницу в виде виноградного листа и поднял глаза на Белова:

  - А о чем вы меня хотели попросить, товарищ Саша? - спросил он совершенно спокойно. - У вас, как я помню, была просьба?

  Александр рассказал о Вере Степановне и попросил разрешения с ней связаться. Иосиф Виссарионович, подумав, кивнул головой:

  - Хорошо. Я думаю, будет лучше, если вы съездите к ней сами. Думаю, что завтра, в выходной день это будет легко устроить. А теперь, - он вздохнул, - если вы не против, давайте вместе подумаем: что нам делать с бывшим ОГПУ в котором окопались троцкисты?..

  Белов просидел в сталинском кабинете до самого обеда. После того, как все снова сошлись за одним столом и поели простой ухи и котлет с картофельным пюре - все, правда, отменного качества и вкуса! - Сталин уехал в Кремль, предоставив Александру самому вживаться в коллектив сверстников. Вернее тех, кто по виду был его сверстниками - о том, как вживается Белов-Ладыгин в коллектив сверстников по истинному возрасту Иосиф Виссарионович уже составил свое мнение.

  День был жарким, но не душным. Дети вышли из дома и, найдя какую-то опушку, развалились на траве. Василий и Артем затеяли, было, возню, в которую попробовали втянуть и Белова, но тот легко увернулся раз-другой, и мальчики оставили свои бесплодные попытки. Светлана, занявшаяся каким-то своими девичьими хлопотами, с надеждой посмотрела на Сашу: вдруг он проявит к ней интерес и присоединится к ней? Но, увы, этим надеждам не суждено было сбыться, и, печально вздохнув, девочка вернулась к своим делам.

  Александр лежал на траве, раскинув руки, смотрел в бездонное пронзительно голубое небо, грыз травинку и думал о том, чем можно еще помочь Сталину и что надо сделать в первую очередь. Как и большинство своих настоящих сверстников, Александр Ладыгин относился к Сталину с глубоким уважением, считая его организатором великой Красной Империи - той самой, что выстояла в войне, подняла человека в космос, создала мощную промышленность и могучую науку. Ну а если и были недочеты, недогляды и недосмотры, так на то Иосиф Виссарионович и человек, а не господь-бог...

   Василий о чем-то заговорщицки пошептался с Артемом и аккуратно пихнул в бок Белова:

  - Сашка, айда с нами? На Сетунь, купнемся!

  Александр посмотрел в хитрые глаза названного братца. Вот и первое испытание в детском теле, причем куда как круче тех, что были до сих пор. Сактировать - ума много не надо, особенно, если от тебя ничего такого не ждут. И говорить о том, что в твоем времени любой первоклашка знал - тоже. А вот теперь...

  - Охрана ж не пустит, - произнес он, лениво растягивая слова, а на самом деле - стараясь выиграть время. - А потом от товарища Сталина ой как влетит...

  Василий усмехнулся с видом много пожившего и повидавшего человека:

  - Да даже если и поймают - отцу не скажут. Не дрейфь, Немец. Если бы каждый раз о всех моих делах отцу сообщали, он бы с меня давно шкуру спустил. Или к Яшке отправил. Ну? Пошли?

  В его глазах читался вызов, и Саша поднялся:

  - Пошли, - просто сказал он.

  Просто Белову вспомнилось, что он читал когда-то о Василии Сталине. Вспыльчивый, заносчивый, он, тем не менее, был человеком честным, не боявшимся отвечать за свои грехи, а самое главное - глубоко и искренне уважавшим тех, кто умел делать что-то лучше него. Пожалуй, сын вождя это - Том Сойер: такой же непоседливый, живой выдумщик, но смелый и порядочный. И вот теперь Александру представилась возможность показать Василию Сталину, чего он стоит, и кто тут будет независимым...

  6

  ...Поликарпов сидел в приемной Сталина и пытался догадаться: зачем его вызвали.

Так уж получилось, что Иосифу Виссарионовичу он никогда не нравился, хотя надо отдать должное: вождь всегда уважал его за глубокий ум и высокий профессионализм.

  Вроде бы вины за ним никакой не было, наоборот: только что новейшие истребители И-15 и И-16 пошел в серию, и даже особых проблем с ними нет. И новый ЦКБ-15 тоже - в норме. Скоро Чкалов его облетает...

  - Товарищ Поликарпов, пройдите, - сообщил Поскребышев, и Николай Николаевич вошел.

  Сталин сидел за длинным зеленым столом, и читал какой-то документ. Но услышав шорох открывающейся двери, он поднял голову, отложил бумагу в сторону и поднялся навстречу.

  - А, здравствуйте, товарищ Поликарпов, здравствуйте. Проходите, - хозяин кабинета сделал приглашающий жест рукой. - Присаживайтесь.

  Николай Николаевич напрягся: Сталин был слишком гостеприимен, а это, по опыту, не сулило ничего хорошего. Впрочем, он все равно не помнил за собой никакой вины, а потому просто не знал, чего ожидать?

  - Может быть, чаю? - радушно предложил Сталин. - Мне тут, знаете ли, товарищи с Кавказа привезли замечательный чай, вы такого не пробовали!

  Поликарпов собирался сказать 'Нет', но вместо этого зачем-то кивнул. Сталин велел принести, и через минуту перед 'королем истребителей' стоял исходящий ароматным паром стакан в серебряном подстаканнике.

  Сталин расспрашивал о том, как продвигаются работы по новым проектам, угощал чаем, Поликарпов машинально отвечал, все еще не понимая: неужели ради этого его вызвали к Самому?!!

  - ...Значит, все у вас, товарищ Поликарпов, хорошо? - глуховатый голос вернул его в реальность.

  - Да, товарищ Сталин. Все идет так, как должно... - И, смешавшись под пристальным взглядом, поправился, - Ну, почти...

  - Вот и хорошо. Значит, если отвлечь вас для решения одного интересного вопроса, текущие дела не пострадают, так, товарищ Поликарпов?

  Николай Николаевич понял, что вот сейчас он и узнает причину своего вызова, и кивнул.

  Сталин положил перед ним тоненькую, всего в несколько листов, стопку бумаги:

  - Что вы об этом думаете, товарищ Поликарпов.

  Николай Николаевич взял верхний и прочитал:

  'Многоцелевой всепогодный истребитель Су-27'.

   Дальше шли характеристики:

  Максимальная скорость на высоте (около 10-11 км) - 2500 км/ч

  Максимальная скорость у земли - около 1400 км/ч

  Скорость сваливания - 200 км/ч (по-моему)

  Длина - 18-19 метров

  Высота - 5 метров (и еще вроде бы сантиметров 20)

  Размах крыльев - 14,5 м (примерно)

  Масса пустого - 17,5 тонн (были какие-то версии с меньшей массой, до 16 300 кг)

  Разбег - 300 м.

  Пробег при посадке - 600 м.

  Радиус действия - 1400 км у земли, 3900 км - на высоте.

  Вооружение:

  Пушка автоматическая ГШ-30-1, 30 мм - 1 шт. (300 или 150 снарядов)

  Подвесок для оружия - от 8 до 12

  Варианты вооружения:

  Ракеты 'воздух-воздух' - до 8 шт. Марки вам ничего не скажут, а характеристики точно не знаю.

  Ракеты 'воздух-поверхность' - до 8 шт. Аналогично.

  Бомбы:

  8 Ч 500 кг или

  31 Ч 250 кг или

  38 Ч 100 кг или

  6 Ч КАБ-500 или

  3 Ч КАБ-1500

  Примечание: КАБ - корректируемая авиабомба (см. лист 152 г)

  Поликарпов перечитал текст еще раз, потом взял второй лист. На нем четкими линиями от руки был набросан эскиз удивительной машины. Стремительный силуэт, оттянутые назад крылья, два киля, отсутствие воздушных винтов. Даже непонятно, где у него двигатели?..

  В голове Николая Николаевича бешенным галопомпронеслось: 'Как?! Где?! Кто?! Когда?!' Потом все заслонила одно ясная и страшная мысль: 'И КТО ЗА ЭТО ОТВЕТИТ?!!', сменившееся мрачным и безнадежным 'И как же это меня угораздило?!'. Поликарпов опустил голову, приготовившись услышать самый страшный приговор...

  - И что вы скажете об этой машине, товарищ Поликарпов? - терпеливо повторил Сталин.