Гомзяков Владимир - Belov.indd Страница 7

Снова прессинг соперника. Неизбежные фолы, которые мы катастрофически продолжаем мазать. Ноль из двух — Саканделидзе, один из двух — Паулаускас. Несколько секунд спустя Модя исправляется и со свойственной ему невозмутимостью забивает два из двух — 47:42, плюс пять за 2.32 до конца. Господи, когда же это закончится?..

Поняв, что дело плохо, американцы плюнули на тренерские схемы и заиграли по-настоящему свободно и быстро. Такое ощущение, что сдержать их невозможно. Снова ошибка — Ваня Едешко получает фол в нападении. Я выхожу на площадку после замены, чтобы пробыть на ней уже до конца этого кошмара. Проклятый Коллинз забивает два из двух. До конца 1.50.

Фолят на Саканделидзе, он встает на линию штрафных, готовясь пробить их как последние в своей жизни. Есть первое попадание! Зураб скачет с поднятыми руками, радуясь, как футболист, забивший гол в финале мирового первенства. Такова цена всего одного очка в баскетбольном финале Олимпиады. Второй бросок Зураб мажет.

Концовка

За 55 секунд до конца игрового времени при счете 48:46 в нашу пользу темнокожий мощный форвард США Майк Бэнтам фолит на мне в нападении, и я отправляюсь пробивать штрафные на половину соперника. Американцы немедленно берут тайм-аут. Пока идет отведенное на него время, я стою на линии штрафных под их кольцом. После тайм-аута продолжается какое-то выяснение отношений, протирают паркет, происходит что-то еще. Все это время я стою на линии штрафных, у решающей черты олимпийского финала, а может быть и всей моей жизни.

Течение времени вдруг останавливается. Пропадает ощущение пространства. Ревущие трибуны и беснующаяся американская скамейка исчезают. Я, Сергей Белов, 28 лет, офицер Советской Армии, сибиряк с петербургскими корнями. Какое все это имеет значение сейчас, когда я оказался в этой точке мироздания, за которой — либо слава, либо небытие?

За моими плечами — 16 лет занятий баскетболом, выращенная с детства страсть к победе и олимпийская мечта, тысячи часов тренировок, миллионы бросков, сотни игр, в которых я сжигал миллиарды нервных клеток. Позади — три выигранных чемпионата Европы и один чемпионат мира, победы над самыми разными соперниками. Позади — неудачный олимпийский дебют в Мехико. Позади — тяжелейший олимпийский цикл и восемь очень разных, но выигранных игр в Мюнхене, которые привели нас сюда, в этот кипящий, как котел, зал «Баскетболхалле», где разыгрывается золото Олимпиады, и у моей страны впервые есть реальный шанс это золото выиграть. Есть или был?..

За моими плечами — 19 очков, добытых для моей команды в этом олимпийском финале. Большинство из них набраны дальними бросками, которые, как кинжал, ранили хваленых напыщенных американцев и уже почти добили их. Бросками, убийственная точность которых обеспечена литрами пота, пролитого на тренировках, сотнями километров кроссов, тоннами железа, поднятого в зале штанги, пока я — один из немногих — закачивал ноги для своего знаменитого броска в прыжке.

В 1968-м на Олимпиаде в Мексике я был, несмотря на наличие выигранных годом ранее титулов чемпиона мира и чемпиона Европы, все-таки новичком сборной. За прошедшие четыре года, которые я провел от первого до последнего дня в советском суперклубе ЦСКА и сборной Союза, я стал четырехкратным чемпионом СССР, двукратным обладателем Кубка европейских чемпионов, победителем Всемирной универсиады, еще дважды вместе с товарищами по сборной стал чемпионом Европы, выиграл бронзовые медали и звание лучшего игрока на чемпионате мира 1970 года. Я стал не просто неотъемлемым звеном знаменитой «Красной Машины», а одним из ее важнейших элементов.

Тренеры сборной, как бы им ни было сложно иметь дело с моим неуступчивым характером и манерой игры, стали полностью доверять мне. При всей непростоте моих отношений с Александром Яковлевичем Гомельским, основным и незаменимым игроком сборной я стал под его руководством. Смена тренерского штаба сборной после поражения на чемпионате мира 1970 года не изменила ситуацию — постоянным игроком старта я остался и с приходом Владимира Кондрашина.

Я накопил опыт психологической устойчивости в стрессовых ситуациях. Не раз и не два, а постоянно я брал на себя ответственность в решающие минуты концовок тяжелых игр. Я научился бросать штрафные без промаха, как автомат. На тренировках я забивал 80 штрафных бросков из 80. В экстремальных игровых ситуациях у меня было умение оставаться самим собой и сохранять стабильность броска. Меня нельзя напугать давлением и агрессивной игрой. Мне четыре раза ломали нос в борьбе под щитами.

Я привык бороться за свое место на площадке, за свое право на решающий бросок. Я прошел школу свердловского «Уралмаша», ЦСКА и национальной сборной, когда более опытные игроки и тренеры пытались это право оспаривать. В «Уралмаше» «старики» гоняли меня первые полгода, как щенка, — во втором сезоне они стали моими верными соратниками и «подносчиками снарядов». На первой моей тренировке в национальной сборной Модестас Паулаускас умышленно засветил мне мячом в лицо, — в скором времени и на долгие годы он стал моим лучшим другом в сборной. А сколько мне пришлось доказывать тренерам, что моя «индивидуалистичная» манера игры, столь противоречащая канонам советского спорта, приносит команде суперрезультаты! К счастью, я всегда доказывал это не словами, а 20-30-ю очками за игру, которые я методично набирал раз за разом.

Мое мастерство полностью отшлифовалось, я обрел полную психологическую уверенность в себе. Сформировался мой фирменный стиль — взрывная игра с резкими сменами темпа и направления движения, а главное — знаменитый бросок в прыжке. Избавляясь от опеки соперников, чтобы выйти на прыжок с последующим броском в кольцо, я освоил собственную манеру игры: после движения «вниз», что на баскетбольном языке означает «по направлению к кольцу соперника», я вдруг резко останавливался и шел «вверх», обретая свободное пространство с выходом на атакующую позицию. Раз за разом оттачивая это движение «вверх» на тренировках и применяя его в играх, я добыл сотни очков и десятки побед для своих команд.

Я очень хорошо подготовился к Олимпиаде в Мюнхене. У меня есть опыт, собственный стиль, здоровая спортивная наглость, отменная физическая форма.

Всему этому будет грош цена в случае нашего проигрыша. Никто не вспомнит о спортсмене Белове, который набрал сколько-то там очков в финале мюнхенской Олимпиады, который русские опять «слили» американцам, и выиграл несколько других соревнований, на которые сильнейшие американские команды не приезжают. В какой- то степени этот финал — тест всего моего предыдущего жизненного пути и во многом предопределение пути будущего. Поэтому гораздо важнее не то, что позади, а то, что впереди у меня.

А впереди у меня — два штрафных броска и 55 самых страшных, самых важных, решающих секунд этой кошмарной игры, победа в которой уже была у нас в кармане. Впереди в случае поражения — долгие годы трагических воспоминаний об этой упущенной возможности и новые, еще более тяжелые тренировки в надежде все-таки покорить олимпийскую вершину. Когда меня после спрашивали, что бы я сделал, если бы после допущенных мной в финале ошибок команда проиграла, я всегда твердо отвечал: «На следующий день пошел бы в зал тренироваться». В случае победы — триумф, равного которому нет в спорте и нет в жизни. Триумф, который изменит жизнь двенадцати игроков и их тренера навсегда.

Но пока что мне просто нужно дважды попасть в кольцо с линии штрафных. Сколько раз я делал это в самых разных играх, в разных ситуациях. Нет, без ложной скромности, я действительно умею бросать штрафные. Не раз их хладнокровное и безупречное исполнение приносили моим командам победы на последних секундах матчей. Правда, в самом важном матче моей жизни — в олимпийском финале в Мюнхене — я уже умудрился один раз промазать штрафной — в самом начале второго тайма. Это не должно повториться. Я не думал об этом, перед исполнением штрафных вообще ни о чем нельзя думать — верный шанс, что промажешь. Я просто был уверен, что забью два из двух. Подсознательно я уже был в игровой ситуации после начала отсчета времени.

Наконец, пауза в игре завершилась. Команды вернулись на площадку, и судья передал мне мяч для исполнения штрафных бросков. В случае их стопроцентной реализации наше преимущество составит 4 очка за 55 секунд до конца, значит, у нас будет последняя атака и минимум «+2». Это хорошие шансы на победу, которую мы заслужили.

Привычным, доведенным до автоматизма движением я бросаю мяч в кольцо.

Я промахиваюсь.

Бог наказал меня за самоуверенность. Мой промах не был срывом, потерей концентрации, отказом от борьбы, ведь через пару секунд я уверенно забил второй штрафной, что сохранило нам шансы на борьбу и победу. Видимо, просто было суждено, чтобы мы пережили все последовавшее.