Неизв. - Гроза Страница 7

Бабушка увела Пушка в дом, а Люба присела около земляничных грядок, листая страницы памяти и ища, где же на них притаилось её сердце, в какой забилось уголок. Может, оно осталось около Мишиной больничной койки, обколотое обезболивающими? Или затерялось среди тетрадок с конспектами, да так там и уснуло, будто сурок? Или выпало из груди в ведёрко с ягодами, а потом попало в тарелку Валерии?

– Ну привет, Любушка-голубушка, – сказал знакомый голос с явно слышимой бархатистой приглушённостью улыбки.

Валерия стояла около забора уже без очков, и теперь Любе были видны её карие глаза с прямыми, поникшими ресницами. Недавняя сухость девушке померещилась, не иначе: весенний день собрался в янтарные капельки в глазах соседки и улыбался, глядя сверху.

– Здравствуйте, Валерия… э… Геннадьевна! – Отчество не сразу всплыло в памяти – запуталось в её складках. Люба всей душой надеялась, что соседка не обидится на «э».

Валерия, кажется, не обиделась.

– Да ладно, не такая я уж и старая, чтоб меня по отчеству величать, – с прищуром-усмешкой сказала она. – Можно просто Лера.

Маленький золотой восклицательный знак весело звякнул о сердце Любы. Лера! Это уже что-то значило… Однако тут же чёрная вопросительная закорючка зловеще и мрачно нависла над ними.

– Хорошо… Лера. А вы к нам опять с подругой на всё лето?

Люба выделила голосом слова «с подругой», но Валерия, кажется, услышала фразу по-своему.

– Опять, – кивнула она. – Только без подруги, она уже вряд ли приедет.

– А что так? – Усилием лицевых мышц Люба изобразила вместо неприкрытой радости невинное любопытство.

– Работа…

– Понятно.

«Ну и хорошо, эта ваша подруга мне никогда не нравилась. И фигура – тумбочка на ножках, и взгляд – хищный, немигающий, как у удава… “Ближе, ближе, бандерлоги…”» – Но ведь нельзя было так сказать в лицо: Валерия, должно быть, её любила. И несмотря на свой лихой, жестковато-энергичный облик, подчёркнутый брутальными сапогами и вызывающе-сексуальными джинсами, она была всё-таки грустной. Наверно, поссорились или расстались.

– А вы у Нины Антоновны дачу снимать будете? – спросила Люба.

Валерия кивнула.

– Она даже купить предлагает. Просит действительно недорого… Подумаю, наверно. Может, и правда стоит приобрести. Мне, если честно, та дача больше нравилась. – Соседка кивнула в сторону высокого забора. – Но – что поделать…

– Да, её уже другие люди купили, – смиряясь с ролью Капитана Очевидность, вздохнула девушка.

Подошла мама с граблями наперевес – видно, услышала, что Люба с кем-то разговаривает.

– Здравствуйте, Валерия! Рады видеть вас опять, – словоохотливо понеслась она. – Что, вы у Нины Антоновны нынче снимаете, да? А ту дачку упустили, жалко…

Если на маму накатывало разговорчивое настроение, её было не переболтать. Наверно, ей надоело сгребать прошлогодние листья в малиннике, и она решила не упускать шанса немного разогнуться, а заодно и пообщаться с соседкой.

– А мы всё наконец прибрали тут, всё посеяли, – делилась она садоводческими достижениями. – Морковку, свёклу, зелень, редиску. Теперь вот рассада помидоров на очереди. А сегодня вечером у нас шашлыки запланированы! Может, придёте?

Валерия начала было отнекиваться, но Люба принялась её с жаром уговаривать:

– Ну, Валерия Геннадьевна… Лера! Ну приходите, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Может, весна в голову ударила яблоневым хмелем, а может чертёнок-фемслэшер опять проснулся в ней, но теперь уже не ради «лабораторных работ». Желание видеть Валерию и сегодня вечером, и каждый день развернулось перед ней цветущей майской дорогой. Глаза соседки стали бархатно-матовыми, тёмными, уголок губ приподнялся в усмешке.

– Ну, если Люба приглашает… Спасибо. Я зайду.

Сделав у виска прощальный жест-росчерк пальцами, она направилась к себе на участок, за аккуратный белый заборчик, нуждавшийся, впрочем, в обновлении краски. Вытянув шею и закусив дрожащую в озорной улыбке нижнюю губу, Люба проследила за её темноволосой макушкой, которая проплыла к двери домика и исчезла внутри.

Ожидание вечера празднично искрилось, как шампанское. В светлом, приподнятом настроении Люба порхала по участку: подвязывала малину, попутно подрезая верхушки веток, рыхлила и разбрасывала гранулы удобрения под кустами, полола, белила стволы яблонь и вишнёвых деревьев… Бабушка только дивилась её кипучей деятельности:

– Ишь, разошлась… То её палкой работать не заставишь, то вдруг…

Мясо для шашлыков мариновалось в большой кастрюле в холодильнике, на нижней полке ждали своего часа три «полторашки» пива. Открыв дверцу, мама крикнула отцу:

– А ты к шашлыкам только пиво взял, что ли?

– Ну, – отозвался отец из комнаты. – А чего надо было-то? Водки, что ли?

– Да нет… Валерия придёт, за вином хоть сгонял бы, – размышляла мама вслух. – Всё хоть поприличнее. А то – пиво…

– А что? Пиво – тоже нормально, по-моему, – сказал отец.

– Коль, ну сгоняй, магазин-то недалеко, – упрашивала мама. – Человек в гости придёт, а мы ему пиво наливать будем? Несолидно.

Отец поломался, поворчал, но переоделся и вывел машину. Мама напутствовала:

– Да дешёвку какую-нибудь пакетированную не бери! Не экономь…

– Грузинское возьми, пап, – посоветовала Люба. Ей пришла в голову одна затея.

Отец хмыкнул, сел в машину и уехал в город. Вернулся он через час с пятью бутылками «киндзмараули» – тёмными, торжественно-нарядными, одной пузатой бутылочкой коньяка, а также докупил забытую впопыхах минералку.

– Пиво тогда будет на утро, – усмехнулся он.

Вечер позолотил ванилью лёгкие облака и разлил по земле янтарь солнца. Люба крутилась перед старым настенным зеркалом, принаряженная в белый сарафанчик с пышным подолом, обильно струившимся фалдами; волосы она оставила распущенными, для кокетства приколов над ухом ромашку. Отец раскочегаривал мангал, мама нанизывала мясо на шампуры, разморённая бабушка сидела в плетёном кресле под яблоней, обмахиваясь какой-то картонкой вместо веера, а Пушок кучкой шерстяных шнурков устроился у её ног: набегался за день.

Расхаживая у калитки, Люба поглядывала в сторону участка Нины Антоновны: ей хотелось первой встретить Валерию. Сердце тепло ёкнуло: соседка наконец показалась – в тех же джинсах и сапогах, но уже в белой блузке с закатанными рукавами и с букетом голубой сирени. С каждым шагом улыбка на лице Любы жарко и ликующе расширялась, отражаясь и на губах Валерии.

– Это вам, мадемуазель, – сказала она, вручая Любе букет.

– Ой… Спасибо. – Девушка зарылась носом в душистые гроздья, стреляя глазами поверх сирени.

Букет она поставила в банку с водой и торжественно водрузила в центр стола. Первая порция шашлыков тем временем подоспела, и отец разлил по стаканчикам вино. Пить «киндзмараули» из пластиковой тары было вопиющим грехом, и бабушка не постеснялась об этом сказать, но Валерия мягко заметила:

– Не посуда красит вино, а вино облагораживает посуду.

– О! – поднял палец отец. – Афоризм! За это – первый тост.

– М-м, – одобрила мама, отпив глоток. – По-моему, это настоящее. Валерия, как вам?

– Прекрасно, – со сдержанной улыбкой ответила та, пригубив.

Люба запила разгоревшееся ни с того ни с сего волнение сразу половиной стакана. Мама строго нахмурилась:

– Не налегай-ка особо, это тебе не компот.

– Да ладно, мать, она уже взрослая девочка, – усмехнулся отец.

Поговорили на общие темы: о погоде, о грядках, Валерия похвалила землянику, которой её Люба угощала прошлым летом.

– У нас три сорта: «маршалл», «чешская красавица» и «венгерский великан», – охотно рассказала мама. – Очень крупноплодные, вкусные. Если решитесь купить у Нины Антоновны дачу, советую и вам их попробовать посадить.

– Дача – это хорошо, – задумчиво проговорила Валерия. – Я пришла к выводу, что без умения отдыхать не будет и хорошей работы.

– Это точно, – согласилась мама. – А кем вы трудитесь, если не секрет?

– В строительной фирме, – обтекаемо ответила соседка.

– Директором, наверно? – с усмешкой предположил отец.

– Ну, не генеральным, конечно. – Валерия откусила кусочек шашлыка, прожевала, запила глотком вина. – Финансовым, если уж совсем точно.

– Неплохую карьеру сделали, – проговорил отец. – А что ваша фирма строит?

Валерия перечислила несколько объектов, которые были у них в работе, и отец понимающе кивал.

– А вы не замужем, Лерочка? – подала голос бабушка.

Мама вытаращила на неё глаза: мол, ну что за вопросы! Впрочем, гостья ответила спокойно и суховато:

– Нет. Работа, знаете ли, отнимает всё время.

– Работа работой, но и детей рожать тоже надо, – наставительно сказала бабушка. – Годики-то летят, часики тикают… За тридцать вам уж, поди, перевалило? Денежки зарабатывать, конечно, надо, но кому они нужны будут, если нет семьи?