Газета Завтра - Газета Завтра 215 (54 1998) Страница 7

В этих фразах нет раскаяния, но есть четко выраженное разочарование главным постулатом реформ. Постулатом о том, что вольный рынок, передача госсобственности в частные руки и истребление инфляции сами по себе приведут к решению всех социально-экономических проблем страны.

Прощаясь с уходящим годом, Ельцин, похоже, простился и с многолетней верой в чудо от рыночной стихии и приватизации. Его пренебрежительный тон к стержневым лозунгам нынешнего курса реформ свидетельствует о том, что он дозрел до некой переоценки ценностей. Призрак ревизии гайдаризма-чубайсизма явно бродит по Кремлю. Бродит бок о бок с прогнозом о неизбежном росте долгов по зарплатам и грядущем распаде систем жизнеобеспечения страны. Но следует ли из этого, что уже в наступившем году Ельцин начнет открещиваться от всего содеянного в России в 9297-м и приступит к корректировке курса режима?

Запуск реформ в январе 92-го был воспринят в обществе, как гром в середине зимы. Нововведения выглядели дерзкой кабинетной импровизацией - экспериментом без подготовки и увязки с жизнью. На самом же деле - почва для этих нововведений готовилась пять лет. Готовилась осознанно или по недомыслию высшей советской номенклатуры во главе с Горбачевым и Рыжковым.

В 85-м, когда генсек ЦК КПСС и председатель Совмина СССР взялись за социально-экономические преобразования, страна беспрекословно подчинялась высшей власти. А это значит, что Горбачев с Рыжковым могли решить все наболевшие проблемы.

Могли устранить абсурд в ценообразовании и начислении зарплат и, таким образом, дать трудовым коллективам новые стимулы к работе и ресурсосбережению. Могли выправить перекос индустрии в сторону ВПК и бросить накопленные в “оборонке” высокие технологии на производство качественного ширпотреба. Могли не сворачивать экспорт оружия, а, наоборот, выставить на мировой рынок самые привлекательные его образцы, и на доллары от их продажи полностью удовлетворить внутренний спрос на импортные товары - джинсы, видеотехнику, компьютеры - и получить рубли для структурных преобразований своей экономики…

Короче говоря, административными методами руководители СССР могли повысить благосостояние своего народа гораздо больше, чем руководители Китая. Но в Китае перестройка привела к бурному росту производства товаров массового спроса, а в СССР - к очередям за водкой и табаком и к исчезновению из магазинов тех товаров первой необходимости, которые прежде не были в дефиците.

“Верните нашим детям сгущенку и шоколадные конфеты!” - этот плакат на шахтерском митинге в кузбасском городе Междуреченске в 89-м наглядно иллюстрировал плоды бурной перестроечной деятельности Горбачева и Рыжкова.

И в 89-м, и в 90-м экономика страны работала примерно так же, как и в 85-м. Но уровень жизни большинства понизился. Большинству стало жить хуже, потому что лучше стало жить меньшинству. Горбачев и Рыжков наплодили кооперативов и совместных советско-иностранных предприятий, через которые меньшинство могло преспокойно обогащаться за счет большинства.

Шашлычные, пирожковые, швейные и сервисные кооперативы, дав взятку распорядителям ресурсов, приобретали сырье по твердым государственным ценам, а готовую продукцию продавали по ценам рыночным. Совместные же предприятия делали состояния на разнице государственных цен в СССР и рыночных за рубежом: туда гнали то, что у нас стоило дешево, а там дорого, оттуда везли то, что там было дешево, а у нас - было в дефиците и продавалось за черный нал..

Наряду с так называемыми предпринимателями шанс на легкое обогащение Горбачев с Рыжковым предоставили и руководителям сырьевых предприятий, которым было позволено самостоятельно экспортировать часть их продукции в обмен на импортный ширпотреб и на нем делать свой бизнес.

В ХОДЕ ПЕРЕСТРОЙКИ произошло не только первоначальное накопление капитала прослойкой “новых русских”, но и его легализация в коммерческих банках и торговых биржах, в рекламных агентствах и акционерных обществах.

Скромный заведующий лабораторией института проблем управления Борис Березовский в 89-м стал гендиректором АО “Логоваз”. А гендиректор кооператива “Инфэкс” Владимир Гусинский в том же году превратился в президента коммерческого “Мост-банка”. Из кооператива “Москва III” в правление коммерческого банка “Столичный”, также в 89-м, переместился Александр Смоленский. С 89-го по 90-й состоялось рождение коммерческого межбанковского объединения “Менатеп” во главе с Михаилом Ходорковским. На исходе 80-х кооператив Михаила Фридмана “Альфа-фото” сделался компанией “Альфа-Эко” и затем “Альфа-банком”.

Становление бизнеса как вышеупомянутых, так и неупомянутых, но известных ныне предпринимателей, произошло благодаря Горбачеву и Рыжкову. Именно их политика создала в недрах социалистической экономики полукриминальный капиталистический уклад и вскормила класс “новых русских”.

Разделив страну на все более нищающее большинство и все более богатеющее меньшинство, Горбачев и Рыжков оказались между двух огней. Большинство не связывало с ними надежд на лучшее, меньшинство не видело в них гарантов сохранения и приумножения капиталов. В результате они стали неугодны ни бедным, ни богатым.

Всеобщее недовольство высшим руководством СССР отчетливо проявилось в настроении избранных в марте 90-го народных депутатов РСФСР. Их съезд принял декларацию о суверенитете России, а их Верховный Совет постановил обособить российскую финансовую систему. Два этих шага депутатам продиктовала не ненависть к единому союзному государству, а неприязнь к союзному руководству, которая объединила выразителей интересов как большинства, так и меньшинства.

У Горбачева как у президента СССР было полное право по закону отменить и декларацию о суверенитете РСФСР, и постановление об обособлении ее финансовой системы. Но поскольку у него уже не было поддержки в обществе, то он дрогнул и не решился на конфликт с сепаратистским российским руководством.

Остановить суверенизацию РСФСР и, стало быть, разрушение Советского Союза могла только новая социально-экономическая политика центра, которая бы устраивала большинство населения. И так как не вся советская номенклатура утратила инстинкты государственности, то попытка введения такой политики состоялась.

В ноябре 90-го на заседании Верховного Совета СССР на президента Горбачева был обрушен вал критики за кризисное состояние страны. Он в ответ затевает административную перетряску, преобразует Совет министров СССР в Кабинет министров при президенте, и в январе 91-го избавляется от своего ближайшего соратника по перестройке Рыжкова с тем, чтобы выставить его ответственным за кризис. Главой кабинета министров Горбачев по настоянию трезвомыслящей номенклатуры назначает Валентина Павлова - финансиста с тридцатилетнем стажем, который знал все тонкости государственного механизма, был предан государству, обладал твердым характером и являлся давним сторонником рыночных преобразований. Его назначение путает все карты российского руководства. Павлов с достоинством отражает попытку Ельцина смять союзный центр с помощью шахтерской забастовки и приступает к созданию программы плавного эволюционного перехода страны к рынку по китайскому образцу. Под эту программу, дабы исключить криминализацию рынка, Павлов проводит обмен денежных купюр и изымает у теневого бизнеса 12 миллиардов рублей. Еще 22 миллиарда сомнительных рублей были заморожены. То есть из оборота оказались выведены 34 миллиарда рублей из 96. Это стабилизировало потребительский рынок и позволяло приступить к освобождению цен на некоторые товары. Частичная либерализация должна была начаться осенью после подсчета урожая. То есть Павлов планировал реальные шаги по внедрению рыночных отношений в интересах большинства. Но понимая, что они встретят ожесточенное сопротивление меньшинства, которое гораздо больше устраивал дикий неконтролируемый рынок, он в июне 91-го предложил Верховному Совету СССР принять ряд мер: подчинить правительству налоговую службу, восстановить единство банковской системы СССР, создать общесоюзный орган по борьбе с преступностью на принципах ФБР США.

Если бы введение этих мер нашло поддержку не только у депутатской группы “Союз” в Верховном Совете СССР, но и у президента СССР, то осенью 91-го страна бы получила возможность планового перехода в рынок без полного обнищания десятков миллионов граждан, без кризиса сбыта и свертывания наукоемкого производства, без растранжирования сырьевых ресурсов. Но Горбачев, к лету 91-го осознавший, видимо, собственную неспособность управлять великой державой, уже вынашивал план превращения этой державы в аморфный конгломерат независимых республик, где ему была гарантирована необременительная, но почетная роль формального лидера.