Сергей Романов - Нищие Страница 7

Это Афинская подметила сразу. Они тогда поспорили, что она в течение десяти - пятнадцати минут научит деда "как делать деньги". Поспорили на ящик пива. Если в течение часа старику не подадут энной суммы - она проиграла.

Дед-фронтовик за полчаса набрал столько, что на подаяние можно было купить целый ящик лучшего импортного пива. Они посмеялись, снабдили его визитными карточками и расстались. В тот вечер она и задумалась о попрошайническом бизнесе.

Теперь среди нищих ходила легенда, будто за всю свою жизнь Афинская сыграла только одну роль в театре - роль нищенки. Она этого не отрицала.

...Афинская занималась режиссурой и обучением новенького, когда Кнорус рассказал ей об исчезновении Юрайта. * А где же ваш этот самый Чвох был? недовольно спросила Афинская. * Видно, как мне передали, Юрайт обнаружил, что его место занято и решил разобраться сам. * Дурак! Видно, после отпуска совсем нюх потерял.

Афинская догадывалась и даже была уверена в том, чьими руками был спровоцирован конфликт и в каком направлении исчез Юрайт.

Честно признаться, ей было глубоко наплевать на исчезновение Юрайта, хотя он и числился у неё одним из самых "высокопроизводительных" и доходных "специалистов". Она, Афинская, даже имела на него виды, чтобы продвинуть по служебной лестнице и сделать своим помощником в нищенском бизнесе. Но, что поделаешь, если парень сам подрезает себе крылья? У неё таких, как Юрайт, сотни , и не может же она бегать и выручать каждого, если у него в голове нет необходимых опилок. Сам угодил в ловушку, причем довольно-таки глупо. На похищение мог решиться только её конкурент по нищенскому бизнесу, этот сутенер и недоносок - Яхтсмен. С такими же, как и он сам, туполобыми бандитами.

Черт бы с ним, этим мальчишкой по кличке Юрайт. Но Афинская понимала, что если не выручить из беды сегодня хотя бы одного своего сотрудника, то уже через некоторое время люди Яхтсмена повышвыривают всех её работников из центральных подземок и с площадей. Борьба за обладание центром города началась с того времени, когда Афинская ещё единолично командовала нищенским рынком и поставляла для начинающего сутенера Яхтсмена провинциальных девочек в проститутки. Значит, эта борьба идет уже около полутора лет, с тех пор, как на него работники правопорядка повесили статью. Тогда он отвертелся. Но его предупредили, что при первом случае он как сводник сядет, и надолго. А если менты пообещали, то сами его же и подставят. Жадничал Яхтсмен, а с властями надо делиться. Это уже не теорема, а аксиома, выведенная в России со времен Ивана Грозного.

Вот и решил Яхтсмен поменять род трудовой деятельности и переквалифицировался из сутенерского бизнеса в нищенский. Он решил насадить своих людей на не охваченных Афинской вещевых рынках, оптовках. А для начала его нищие расселись за пределами Садового кольца. Афинская понимала, что Яхтсмен, видимо, почувствовал силенку и начинает подминать под себя и Центр. Дудки! У нее, Афинской, тоже есть на него управа со стороны легальной и нелегальной. Она вспомнила свою недавнюю любовь с очень большим авторитетом, который обещал ей любую посильную помощь. А то, что это был человек с именем, не в пример этому вонючему сутенеру, Афинская знала точно.

Правда, лишний раз напрягать уголовные силы она не собиралась - у них дела покруче, чем какой-то там Яхтсмен. Здесь она могла подставить соперника вполне официально. Тем же правоохранительным органам. Тем более менты давно имеют на него зуб. Стоило только навести милицию на сеть притонов, где содержатся в неволе бомжи, считающиеся работниками Яхтсмена, как его упекут на более долгий срок, чем за проституцию. Да ещё можно подбросить пару фактиков полного исчезновения нескольких человек, бывших в подчинении у Яхтсмена.

Она, Афинская, знала, как найти на этого сутенера управу. Только стоит ли поднимать шум из-за этой малявки и высвечивать собственную подпольную деятельность? Может, сама справится?

Конечно, справится. И она вспомнила свои первые встречи со стройным парнем, катавшим её по Водниковскому водохранилищу на красавице-яхте. Да, тогда он был ещё не скотинистым парнем, считался спортсменом, выступал на всяких соревнованиях, правда, в пределах бывшего Союза. Но, видимо, у спортсмена появились какие-то криминальные наклонности, и он бросил спорт.

Их неокрепшая любовь растаяла, словно льдинка. И тем не менее она ему помогала, чем могла.

Ее вдруг посетила одна дерзкая мыслишка, но она решила её приберечь на самый крайний случай, а пока послать своих телохранителей на переговоры.

"Черт с ним, с Юрайтом", - в который уже раз уговаривала она себя. Но если бы Юрайт был последней жертвой. И кто знает, станет ли он, Юрайт, жертвой ? А ну как подготовленный ею специалист начнет работать в стане врага? Фу! Она терпеть не могла предательства, потому что сама никогда не предавала. Расставаться приходилось, и часто. Но всегда полюбовно.

Нет, этот мальчишка Юрайт - Афинская, познавшая немало мужчин в своей жизни, чувствовала это своим женским сердцем - не может оказаться предателем. Да ему и предавать-то ещё некого, разве что только самого себя. Но за ним может пойти и другой, и третий... А вот этого Афинская никак не позволит: ведь именно ею подготовлены и обучены сотни людей, так профессионально вышибающих слезу у народа и собирающих с него приличные деньги. А потому за каждого своего работника она будет драться до последнего дыхания. Это Яхтсмену наплевать на исчезновение пусть даже десятка, работающих на него бомжей. На место пропавших он тут же найдет и посадит новых - оборванных и полупьяных - и ценой побоев и угроз добьется, чтобы они выклянчивали для него милостыню. Благо этого контингента в столице всегда было в достатке. Бомжатина сотнями и тысячами прет в Москву из разных краев и областей.

Афинская тайно выезжала на "объекты" Яхтсмена и видела, как уже через час-другой после начала работы бомжи, принявшие на грудь по стакану портвейна, начинали расползаться с рабочих точек в разные стороны и укладываться на покой. А то засыпали прямо на рабочем месте. Она смеялась от души, когда видела, как "мальчики" Яхтсмена стараются привести в чувство бомжиков, вытаскивая и выковыривая их из разных загашников, коих полным-полно на рынках и вокзалах, и растаскивают их по объектам.

Тогда-то она и подумала, что с "тружениками" Яхтсмена можно проделать, немножко потратившись, юморную шутку. Каждое утро раздавать на нос по бутылке портвейна. Много ли им надо, спившимся и ослабшим? Зато неподавший бомжу, вполне возможно, подаст её работнику.

Эта мысль ей понравилась.

Так что, за эту неумытую шалупонь, которая ползала, спала, обсыкалась, но только не работала, она и сама гроша бы ломаного не дала. Они не то что деньги просить для организации не умеют, они себя-то с трудом кормят. У Яхтсмена - хилеющий с каждым днем бомжатник. У неё - профессиональная школа и высокоприбыльное производство. Изысканное заведение строгих правил и жесткой дисциплины, где проходят тщательный отбор сотни желающих попасть к ней и затем занять место нищего под щедрым московским солнцем в центре столицы. * Хорошо, - сказала она Кнорусу, - я не намерена из-за этого случая отменять занятия по повышению квалификации своих актеров.

И она вмиг забыла о существовании Кноруса и Яхтсмена, о своих разногласиях с конкурентом. Теперь её внимание привлекал паренек лет двадцати, который переминался посреди комнаты и вертел головой из стороны в сторону. * Так, - хлопнула в ладоши, словно на репетиции в театре, Афинская и подошла к нович - ку. - Ты чего ушами стригешь? Ну-ка ещё раз изобрази контуженного и ударь по нервам, как я тебя вчера учила! Быстро-быстро! Время - деньги! Только без надрыва. Не надо мне и прохожим патетики!

Паренек передернул плечами, будто выходя из оцепенения, слегка сплюнул в сторону, чем привел в восхищение Афинскую, запустил руку в немытые волосы, поскреб макушку и плюхнулся на колени. Его искусно загримированное лицо было исполосовано страшными синеватыми рубцами, вместо правого глаза, казалось, зияла дыра, руки были покрыты набухающими гнойниками. * Загнали нас моджахеды под речной утес. Мамочки родные, не пускайте на войну сыновей своих, вот, где из детей делают пушечное мясо...

Просящая речь мальчишки-солдата радовала Афинскую. Она и сама бы всплакнула, не будь сценаристом и режиссером этого монолога, рассчитанного на сердобольность матерей, которые отправили своих мальчишек на службу и кому ещё предстоит это сделать. Она писала этот монолог под впечатлением недавнего случая, когда мамаша дезертира из ракетницы поразила своего же сына, хотя целилась в представителей правопорядка. Они пришли за сбежавшим солдатом, но именно мамаша встала на его защиту.

Мальчишка, сдающий экзамен на нищего, плаксиво обращался к несуществующей пока толпе, но Афинская прервала его на самом жалостливом месте. * Матери, для кого ты исполняешь роль, должны видеть, что с людьми делает война. Где твой нервный тик? Ты же контуженный, бомбой пришибленный. У тебя башка, как у болванчика, в разные стороны дергаться должна.