Леонид Каганов - Флэшмоб-террор Страница 7

- Плохо расслышал последнюю фразу, - насторожился Ваня, - Мне показалось, или вы опять произнесли наше запрещенное слово?

- Показалось, - сухо бросил Трохин.

- Мы уже подлетаем, гражданин Трохин, - кивнул Ваня, - Я понимаю, вы многого натерпелись. Потерпите еще чуть-чуть, и скоро будете дома... Если не начнете в церкви говорить все то, что говорите при мне.

- Я понимаю, - кивнул Трохин, - Не дурак.

* * *

Ваня умело посадил кар, распахнул люк, выглянул, замер и присвистнул. Трохин тоже выглянул и увидел большой купол церкви и ворота. Но перед воротами шеренгой стояли стражники.

- Вот те на, гражданин Трохин... - пробормотал Ваня. - Вас хотят остановить. Но это не войска ООЦ, это стражники инфоканала "Сурен"...

- Все пропало? - безнадежно спросил Трохин.

- Отчего же, - вздохнул Ваня, вынимая свою хабу-хабу. - Раз я обещал, все будет хорошо. Вылезаем и медленно идем к воротам. Ох, какие у меня будут потом неприятности...

Трохин неуклюже выбрался из кара, но Ваня обогнал его и зашагал впереди. Шеренга стражников стояла молча. Все они были рослыми, в их руках поблескивали белые дубинки. Когда оставалась пара шагов, Ваня вдруг остановился, и Трохин чуть не налетел на него.

- Я из БЕЗНАЗА!!! Всем оставаться на местах!!! - рявкнул Ваня и угрожающе выставил вперед свою хабу-хабу как пульт телевизора.

Стражники испуганно расступились. Ваня грубо толкнул Трохина вперед, а сам тревожно водил хабой-хабой по сторонам. Стражники пятились, пряча белые дубинки, словно знали на что способна хаба-хаба работника БЕЗНАЗА. Трохин оглянулся на Ваню. Хаба-хаба в его руке светилась ярким рубиновым светом, и из нее полз широкий луч-клинок. Ваня взмахнул им пару раз, со свистом рассекая пространство, и стражники расступились окончательно.

Трохин попятился назад, ткнулся спиной в двери, они распахнулись и он оказался в сумраке церкви. Ваня вбежал следом и створки ворот захлопнулись. Хаба-хаба потухла и Ваня убрал ее.

- В церкви нас не тронут, если не придут официальные войска, - пояснил он. - Поспешите, вас ждут!

Трохин обернулся и остолбенел. Внутри церковь напоминала джунгли. Над головой смыкались ветви громадных пальм, повсюду раскачивались лианы и щебетали птицы. В глубине, на небольшом возвышении из камней и листьев, в полном молчании стояла группа голых людей с каменными топорами, на бедрах у них висели повязки из шкур и перьев.

А навстречу гостям из чащи уже шагал рослый бородач в плаще и колпаке звездочета. В одной руке у него была длинная металлическая линейка, в другой - громадная лупа с массивной ручкой, хотя, кажется, без стекла.

- Дай вам природа, Батя! - поклонился Ваня.

- Дай вам природа, Батя! - повторил Трохин.

- Иди уж сюда, сын мой! - нетерпеливо сказал бородач и махнул линейкой, - Заждались!

- Заждали-и-и-и-ись! - в один голос пропели голые люди в глубине зарослей, и Трохин понял, что это церковный хор.

В дверь церкви глухо застучали снаружи.

- Идите, идите, гражданин Трохин! - прошептал сзади Ваня, - Как вас ударят линейкой - рвите чеку! Но не раньше! Удачи!

- Спасибо, Ваня! - обернулся Трохин. - Спасибо тебе за все! Прощай!

Он шагнул вперед и оказался перед бородачом.

- Веруешь ли ты?! - вдруг воскликнул бородач, срываясь с баса на визг.

- Верую! - кивнул Трохин.

- Крепка ли твоя вера? - снова крикнул бородач, - Веруешь, что произошел от Обезьяны?

- Крепка! Я верую! Верую, что действительно произошел от Обезьяны!

И тут грянул хор.

- О чудо! Чудо! - повторял хор сочным многоголосьем, - Он верует! Верует, что произошел от Обезьяны!

Певцы все более входили в раж, некоторые уже начали подпрыгивать, вертеться на месте, гримасничать, размахивать руками, почесываться и повисать на ближайших лианах. А самый толстый солист, присев на корточки, уперся одной рукой в настил, а другой энергично чесал под мышкой, выводя сочным басом:

- Так было и будет во веки веков! Аминь!

И почему-то Трохин, впервые за эти три безумных дня, почувствовал себя в полной безопасности и гармонии с окружающей средой. Он облегченно закрыл глаза, склонил голову, взялся рукой за шнурок на шее и стал терпеливо ждать удара линейкой.