Похитители бриллиантов - Луи Анри Буссенар Страница 79

Неудивительно, что, когда они появились с корзинками бойалоа, их встретили одобрительным шепотом.

– Как они красивы! Как у них блестит кожа! Как красива кровь на слоновой кости! – шептали восторженные зрители.

Женщины шагали тяжелой походкой перекормленных уток и не отказывали себе в удовольствии сделать из плетенок несколько больших глотков, которые они томно и радостно смаковали.

Тропические богини потчевали Александра, и он пил, не моргнув, мутную бурду, которую могли прозвать пивом только люди, измученные жаждой и свободные от предрассудков. Это пойло, приготовляемое из сорго, содержит много муки. Оно весьма питательно, но не освежает и приводит к ожирению, которое считается здесь у женского пола верхом элегантности. Однако, чтобы пить это «пиво», нужно иметь крепкую глотку.

Альбер и в особенности Жозеф – люди неприхотливые, как все каталонцы, убежденные трезвенники – не смогли сдержать гримасу разочарования.

– Карай! – пробормотал Жозеф. – Это отруби! Правда, месье Альбер? Отруби и что-то аптечное…

– Гм! – буркнул Альбер, у которого рот был полон муки. – Я бы, скорей, сказал, что это похоже на болтушку из кукурузы и каштана, какую у нас дают животным для откорма.

– То-то все эти дамочки похожи на гиппопотамов.

«Дамочки», к счастью, не понимали непочтительных замечаний Жозефа. Одна из них, видя его нерешительность, взяла у него его плетенку и с самой милой бесцеремонностью стала пить из нее.

Однако, несмотря на все эти предварительные знаки расположения, Александр лишь с большой осмотрительностью продвигался вперед, к тому месту, где его ждал вождь, окруженный высшими сановниками. Хорошо зная обычаи, Александр даже испытывал некоторую тревогу, когда заметил, что не возвращается глашатай, несколько времени тому назад ушедший к своему повелителю. Между этим слишком усердным чиновником и его властелином шло долгое совещание, потом начались бесконечные взаимные приветствия и благопожелания. Наконец монарх поднялся, подал знак, взмахнул три раза хвостом шакала, заменявшим ему носовой платок, и издал пронзительный крик, после чего сразу вступили все шумные инструменты оркестра.

Александр вздохнул с облегчением и пробормотал:

– Наконец-то! Я уже начал беспокоиться.

– Ты опасался предательства? – спросил Альбер.

– Да ведь всего можно ждать. Нам-то никакая опасность не грозила, но наших двух полномочных послов могли прогнать или взять в плен.

– А теперь?

– Теперь им дадут пропуск.

– Интересно посмотреть, как выдаются такие документы.

– Сейчас увидишь. Вот идет глашатай. Он шагает так, будто ему завязали глаза, а по земле рассыпаны яйца. За ним следуют двое с корзинами в руках.

– Опять эта отвратительная бурда?

– Нет. Вероятно, в одной корзине мука из маниоки, а во второй – сушеная рыба. Этим как бы дается знать Гану, что земля и вода отдаются в его распоряжение.

– Хорошо. Символ красивый сам по себе. Но какую реликвию несет так благоговейно наш верховный жрец?

– Ах, черт возьми! – обрадованно воскликнул Александр. – Да ведь Сешеке принимает нас как равных! Если бы прибыла его августейшая кузина, королева Англии, императрица Индии, он не должен был бы оказать ей больших почестей. Смотри! Полума!..

– Эта шкура на палке?

– Вот именно, дерзкий молодой человек! Шкура животного, которое здесь считается священным, как в Сиаме – белый слон. Это орифламма, это святыня, это реликвия, это главный фетиш! Его выносят только в исключительных случаях, например во время засухи, когда нужно вымолить дождь…

– Или во время дождей, когда надо выпросить солнце?

– Разумеется. Но это еще не все. Полума обеспечивает удачную охоту, обильную рыбную ловлю, она исцеляет от болезней и приносит победу в битве.

– В общем, полума делает все, что полагается делать фетишу!..

– И обеспечивает полную неприкосновенность счастливому смертному, который держит ее в руках!..

– Если я не ошибаюсь, это просто-напросто обезьянья шкура.

– Но обезьяна была черная как уголь, кроме гривы – чистейшего белого цвета[26]. Таких обезьян можно видеть только у Матиамво, верховного вождя племени болонда.

– Да неужели?

– Матиамво является поставщиком всех своих собратьев-царьков и только с большим разбором отпускает им этот талисман из талисманов.

– В таком случае неудивительно, что его несут с таким благоговением…

– А Ган! Посмотри на Гана! Он весь замер. Он точно онемел! Он преклоняет колено, он бьет земные поклоны!.. Вот он медленно подымается… Объятия!..

– Можно подумать, что его награждают орденом Золотого Руна!..

– Готово! Теперь полума у него в руках. Теперь нам можно идти смело – мы как дома. Сешеке, скорее, перебьет все свое племя, но не допустит, чтобы хоть один волос упал с головы наших двух батоков…

Придворный глашатай племени макололо, все такой же озабоченный и суетливый, делает знак европейцам остановиться еще на минутку, раньше чем войти в Котлу (резиденцию вождя). Затем он убегает, запирается в одной из хижин и возвращается в совершенно неузнаваемом виде. Он буквально весь увешан фетишами, ожерельями и амулетами, лицо у него вымазано краской индиго, к тому же он успел напялить некое подобие европейского пальто орехового цвета, с такими длинными фалдами, что их сзади поддерживает мальчик, подобно пажу, несущему шлейф королевской мантии.

– Постой-ка, да ведь это извозчичий плащ! – с изумлением воскликнул Альбер.

– Совершенно верно, – подтвердил Александр. – Вероятно, у этого одеяния была довольно странная судьба, раз оно попало сюда. Однако надо признать, оно совсем неплохо выглядит на этом камергере.

– Но ведь сукно плотное. Бедняга должен задыхаться!..

– Ничего, он скорее согласится, чтобы с него содрали кожу, чем этот плащ. Внимание! Мы входим в Котлу. У здешних жителей это то же, что Форум у римлян и Агора у древних греков.

Котла занимала площадь около ста квадратных метров и была обнесена забором. Земля прибита, как на току. На противоположных сторонах стоят два роскошных баньяна с густой листвой, а под каждым из них – небольшое возвышение, нечто вроде эстрады, покрытое шкурами леопардов. На одной эстраде восседает сам Сешеке собственной персоной. На нем ужасная клетчатая куртка, какие лет двадцать назад носили букмекеры, и юбочка из серой саржи в красную полоску. Брюк нет, но на ногах – огромные ботфорты, впрочем без подошв. Это одеяние дополняется многочисленными стеклянными бусами, футляром от бинокля, висящим через плечо на ремешке, и жестяной трубкой, в каких военные хранили в старину свои отпускные бумаги или подорожные листы. На голове Сешеке носит нечто вроде каски, весьма искусно выложенной из стеклянных бус. В каску воткнут большой пучок страусовых перьев. Короче, это настоящий костюм африканского царька из оперетки.

Вблизи эстрады сидят три молодых человека. Каждый держит на плече связку стрел, перед каждым лежит на