Kathryn Perez - Therapy Страница 8

— Эм… моя цитата принадлежит Лао-Цзы: «Враги человечества — не демоны, а сами люди», — бормочу я, перед тем как сесть.

Чувствуя взгляды, устремленные на меня, я хочу стать невидимой в этот самый момент. Я знаю, все понимают подтекст этой цитаты.

— Мисс Александр, это было очень трогательно. Спасибо за то, что поделились. Кто хочет быть следующим?

Джейс поднимает свою руку.

— Я хочу, миссис Алкотт.

— Отлично, Джейс. Пожалуйста, выходи вперед.

Все его шесть футов (прим.перев. примерно 183 см) поднимаются и поворачиваются немного в мою сторону. Мой взгляд тут же начинает метаться между ним и моей партой.

— Моя цитата принадлежит Альберту Эйнштейну: «Мир — опасное место, не из-за людей, которые творят зло, а из-за тех, кто наблюдает за этим и ничего не делает», — он медленно поднимает голову и смотрит прямо в мои глаза, а потом садится.

Я чувствую себя полностью уязвимой и обездвиженной, пока смотрю на Джейса. Когда он оборачивается, все в комнате становится размытым. Взгляд Элизабет сковывает меня, и я точно знаю, что скоро последуют ответные действия.

5 глава

«Это волшебно и одновременно печально то, что мы должны делать ради выживания».

— Кори Тейлор

Джессика

Звенит звонок, и вся обреченность резко наваливается на мои плечи. Я чувствую, будто Элизабет уже знает, что мы с Джейсом общались, и думаю, из-за этого она придет в ярость. Почему в первый раз, когда парень, кажется, откровенно заботится обо мне и обо всей херне, что происходит в моей жизни, он должен быть парнем самой злой сучки в школе, которая открыто предъявляет на него права? Наверное, это мое «везение».

Я сижу на своем месте и жду, пока остальные выйдут из кабинета, затем убираю свои учебники, надеясь, что она уйдет и не будет выливать еще больше грязи на меня. Пока сижу здесь, единственное мое желание — это сбежать из этого кабинета, от нее и ее наказания, которое для нее является огромной радостью.

Я смотрю, как Элизабет выходит из кабинета, и кидается прямо в руки Джейса, подтверждая свои права на него, как будто он — собака, а она — его хозяйка. Я рада, что мне не пришлось с ней столкнуться, поэтому тут же расслабляюсь. Покидаю кабинет и чувствую, что снова могу дышать. Пока иду по коридору, вижу все больше и больше людей, которые пялятся на меня и смеются. Это что, настолько увлекательно — смотреть, как кого-то избивают? Если бы они знали, на что похожа моя жизнь... Это, скорее всего, обеспечило бы им ночные кошмары.

Я иду к своему шкафчику, продолжая сканировать коридор на наличие Барби и ее отряда сучек. Посмотрев чуть дальше, вижу Джейса. Он стоит спиной ко мне, но я вижу Элизабет, стоящую перед ним, и ее нахмуренное лицо. Я точно не собираюсь проходить мимо них, когда они ругаются, особенно, если это может касаться меня. Я разворачиваюсь в противоположную сторону и иду к женскому туалету, к месту, которое я обычно всеми силами избегала, кроме, конечно, чрезвычайных ситуаций. Быть пойманной здесь с одной из этих стерв — последнее, что я хочу добавить в мой список того, с чем я никогда не хочу столкнуться.

Я с нетерпением жду, когда прозвенит звонок, и понимаю, что опоздание меня совершенно не волнует, пока меня не втянули в перепалку Элизабет с Джейсом. Я высовываю голову из двери туалета и вижу, что коридор пуст. Иду в класс и получаю карточку опоздавшего, но при этом никакой вины я не чувствую.

День тянется, и я продолжаю прятаться. Взгляды и шепотки рассеиваются из-за новой сплетни. Судя по всему, Эрин Симпсон залетела от одного из футболистов, и теперь это стало сенсацией. Благодаря отсутствию у нее презерватива, моя история стала для злых сплетников не такой актуальной.

Физкультура и раздевалка, обед и кафетерий — это самое ужасное время и место в моем дне. К несчастью, они идут друг за другом. Я была бы рада, если бы мой «ночной кошмар по расписанию» закончился одним махом, но все равно, ничего не сделает для меня это время дня радостным.

Пока я иду в спортзал, страх буквально сочится сквозь мои поры. Женская раздевалка — это поле битвы. Существует две группировки: «знаменитости» и «никто». Моя проблема в том, что я не принадлежу ни к одной группе. Я нахожусь между ними, в «болоте», между верхушкой и низом. Это самое ужасное место, и причина пребывания там — ненависть. Как будто у меня на спине огромная мишень, и самая большая группа «знаменитостей» школы целится прямо в нее.

Сегодня мы должны играть в волейбол, поэтому я делаю все возможное, чтобы быть как можно незаметнее. Элизабет и ее свита одеты в футболки, завязанные сзади на узел, потому что они не могут носить мешковатую одежду и не показывать свои идеальные тела. Они перешептываются и мельком смотрят на меня, но я игнорирую их на протяжении всего урока.

Наконец-то время для душа. Я быстро проскальзываю к шкафчику, хватаю вещи для душа и полотенце. Выбираю самую дальнюю кабинку и включаю воду. Вешаю полотенце на крючок за шторкой и вхожу в кабинку. Вдруг, слышу смех и сразу же узнаю голос Хейли.

— Эта шлюха заслужила это. Она все равно любит быть голой. Заставим ее показать всей школе то, что все парни видят каждые выходные.

Еще больше смеха и издевательств наполняют душную, заполненную паром раздевалку, и я закрываю глаза, не желая знать, что они собираются сделать со мной. Отодвигаю занавеску и высовываю голову. Сразу же вижу пустой крючок и понимаю, что они забрали мое полотенце. Сердцебиение ускоряется, а желудок падает вниз. Мой шкафчик находится очень далеко от душевой. Это значит, что придется идти голой, выставляя напоказ все мои шрамы, о которых никто не должен знать. Это единственное, что принадлежит только мне. Моя тайна. Мои физические шрамы, которые отражают все мои эмоциональные раны.

Я смотрю вниз на свое мокрое, покрытое шрамами, тело и возвращаюсь под струи воды. Вода стекает вниз, и слезы исчезают из моих глаз. Они смешиваются с водой, и мои страдания маскируются — печаль и безысходность, они никогда меня не покинут. Прислоняюсь спиной к кафелю, медленно сползаю на пол и притягиваю колени к груди. Я не хочу, чтобы они услышали, поэтому тихо плачу и жду, пока все покинут раздевалку.

Моя кожа сморщивается от воды, и я начинаю дрожать под струями холодной воды. Как могу, закрываю шрамы рукой и крадусь по кафельному полу к своему шкафчику. Как только вижу его, мне становится плохо. Дверца широко распахнута, и вся моя одежда исчезла. На внутренней стороне дверцы надпись «ШЛЮХЕ НЕ НУЖНА ОДЕЖДА». Я отчаянно оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть тело, и меня накрывает паника. Открываю все шкафчики, пытаюсь найти хоть один открытый, где я смогла бы взять хоть что-то, чтобы прикрыться. Затем дверь раздевалки открывается, входит Элизабет, держа iPhone в руке, и делает несколько моих фотографий.

— Позируй, Джессика. Покажи нам, что у тебя есть. Покажи миру, что ты показываешь парням по выходным — эту грязную венерически зараженную промежность, которая переходит из рук в руки как Chiclets3.

Хейли достает свой телефон и тоже начинает фотографировать. Они обе смеются, когда достают мою одежду и швыряют ее в меня.

— Держи, сука. Одевайся, меня тошнит от тебя. Ты — грязная шалава, разгуливающая голой, но никто хочет видеть твое отвратительное дерьмо.

Их смех эхом отражается от стен, заполняет всю комнату и проникает в самое мое сердце, когда они разворачиваются и выходят. Я быстро хватаю свою одежду, разбросанную на полу. Руки трясутся, и слезы стекают по щекам. Я пытаюсь устоять на своих ватных ногах, пока надеваю трусики и штаны. Футболка и лифчик мокрые, но мне плевать на это. Я собираю сырые волосы в конский хвост и обуваюсь.

Я должна узнать, что делать с этими фотографиями. Все эти годы я ничего у них не просила, но сейчас не могу позволить, чтобы эти фотографии попали в интернет. Я быстро иду в кабинет тренера и тихо стучу, прежде чем войти.

— Извините, тренер Хайнс, могу я с вами поговорить?

Она поднимает голову от работы и осматривает меня сверху вниз.

— Конечно, Джессика, но сначала я хочу, чтобы ты знала, что Элизабет и Хейли были здесь сразу после занятия и рассказали о проблеме, которая у вас возникла.

Что? Она, должно быть, шутит.

— Я не хочу быть вовлеченной в драму между парнем и девушкой, но скажу тебе, если ты будешь рассылать свои непристойные фото парню Хейли, пока ты учишься в школе, тебя могут исключить.

Естественно, они пришли сюда и солгали ей, чтобы прикрыть свои задницы. Я смотрю в пол со стыдом и нервно ковыряю свои ногти.

— Ну, о чем ты хотела со мной поговорить? — спрашивает она, будто раздражена на меня из-за того, что они ей сказали.

— Ничего, тренер. Не обращайте внимания.

Я знаю, что ничего никогда не расскажу. Это бессмысленно. Никого это не волнует, и никто не видит эту ненависть, которая каждый день проходит сквозь коридоры школы. Они слепы ко всему.