Станислав Меньшиков - На Старой площади Страница 8

— Очень печально, если ваш социализм рухнет, — сказал швед. — Да, идеологии у нас во многом разные, но Вы даже не представляете, насколько нас все же объединяет внутреннее родство. Поражение социализма в такой огромной и мощной стране, как Советский Союз, будет сильным ударом и по нашему социализму, по всей западной социал-демократии. Поэтому у нас к вам только одно пожелание — держитесь как можно крепче.

Конечно, голос нашего шведского друга не был услышан. Логика истории оказалась иной. Но он был прав: после распада СССР и перехода в России к капитализму социал-демократия перенесла сильный удар, в том числе и в Швеции, где на несколько лет она лишилась власти. В других странах Западной Европы социал-демократия выжила и кое-где даже вернулась к власти. Но всюду сильно поправела, во многом сравнявшись по взглядам и на практике с буржуазным центром политического спектра.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Резервы рабочего времени

В первые дни работы в ЦК я получил от Вадима Загладина несколько дружеских советов. Один из них состоял в том, чтобы не торопиться с выполнением заданий. Если сказано подготовить некий текст, скажем, к пятнице, то писать его надо сразу же, класть в сейф и раньше времени не подавать начальству. Так образуется резерв времени, которое можно использовать для других занятий. Работать к сроку было признаком хорошего тона. Излишнее рвение возбуждало чувство ревности у коллег и раздражение у начальства, т.к. сбивало его с собственного личного графика.

Я, конечно, усвоил это правило ещё на прежних местах работы и потому почти всегда находил время для собственного литературного и научного творчества. Так было и в ЦК. Тем более что предложений печататься и выступать было хоть отбавляй. Два-три раза в год я печатал свои «подвалы» или «трехколонники» по вопросам мировой экономики в «Правде», что считалось весьма престижным. Писал и статьи по внешней политике, например, о рейгановской программе «звездных войн» для журнала «Международная жизнь». Я уже упоминал о статье о «длинном цикле» Кондратьева в «Коммунисте», вызвавшей проблемы с теоретиками из Компартии США.

Кроме того, считал своим долгом издать подготовленный за время работы в ООН моей покойной первой женой Мариной Меньшиковой глоссарий экономических терминов. Его согласилось издать новосибирское отделение издательства «Наука». Эта книга под моей редакцией вышла в 1983 году под названием «Английские экономические термины».

Другой долг был перед моим отцом, который после ухода на пенсию работал над своими мемуарами и не успел их закончить. По оставленным им рукописям и черновикам я подготовил к печати первый том этих воспоминаний о годах его работы послом в США. Весь этот период пришелся на время пребывания у власти Н.С. Хрущева, и передо мной встала сложная задача: как писать, не упоминая Никиту Сергеевича, имя которого оставалось «табу» для печатных изданий вплоть до середины горбачевского времени. Приходилось называть его то председателем Совета Министров СССР, то «советским руководителем», но фамилию не упоминать. Но и в таком, сильно кастрированном виде книга проходила с большим трудом.

Сначала её отправили на внутреннюю рецензию в американский сектор нашего же отдела, где предложили снять то место, где рассказывалось о перипетиях очередного приезда в США А.И. Аджубея, зятя Хрущева. Аджубей установил контакт с Робертом Кеннеди, братом президента, и обсуждал с ним проблемы, возникшие на ту пору в советско-американских отношениях. Он действовал, не ставя в известность МИД и советского посла в Вашингтоне. Когда по его отчёту у А.А. Громыко возникли недоуменные вопросы, он обратился за разъяснениями к послу. Было очевидно, что, будучи нетрезвым, Аджубей перепутал суть высказываний Кеннеди. Чтобы не ввязываться в историю с близким родственником советского лидера, посол дал уклончивый ответ в МИД. Сотрудник нашего американского сектора счёл этот эпизод «не существенным» и предложил его снять. Издательство с ним согласилось.

На заключительной стадии верстка мемуаров попала в Главлит и там застряла. В это время надо мной сгустились тучи, и ни издательство, ни Главлит не хотели связываться с «сомнительным», теперь уже бывшим консультантом ЦК. Мне пришлось зайти в Кремль к Володе Пархитько, помощнику А.А. Громыко, который тогда был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Пархитько позвонил начальнику Главлита и от имени своего шефа поинтересовался судьбой мемуаров посла Меньшикова. Этого звонка было достаточно, чтобы Главлит тут же дал добро на выпуск книги. Она вышла в свет в апреле 1986 года под названием «Вашингтон, 16-я улица. Из записок советского посла».

Помимо этого я подготовил новую книгу о капитализме, вышедшую в свет в 1986 году, где писал о некоторых новых тенденциях, которые представляли особую опасность для социалистической системы.

Главной идеей книги была формула о переходе капитализма в новую, транснациональную фазу, которая поначалу способствовала подъёму экономики. В некоторой степени это было связано с длинным циклом Кондратьева. Опасность для социализма была в том, что капитализм получил при этом ещё одно «второе дыхание», тогда как социализм адекватного ответа на этот раз не нашёл. Опасность была и в том, что транснациональный капитализм формировался при гегемонии США, которые были для Советского Союза главным геостратегическим, а не только социально-экономическим соперником. Это также определяло активизацию США и НАТО в гонке вооружений, которая ослабляла СССР экономически.

Не все эти выводы в той книге были сделаны в прямой форме, но они, что называется, напрашивались по смыслу текста. Горбачевская эра в нашей стране ещё только началась, и тогда не было ясно, к чему она приведет. Горбачев признал наличие у нас глубокого структурного кризиса, но его политический курс оказался не контрнаступлением, а фактической сдачей позиций внутри и вовне. Когда я писал эту книгу, предусмотреть такой ход событий в полной мере было нельзя. Но некоторые признаки назревавшего в партии идейного кризиса уже тогда можно было видеть по отдельным эпизодам. Расскажу об одном из них.

Вокруг партийной программы

Вскоре после смерти Л.И. Брежнева при Ю.В. Андропове было принято решение о подготовке новой редакции Программы КПСС, которую предстояло принять на очередном съезде партии в 1986 году. Работа по составлению этого документа началась заблаговременно — в 1983 году. Как всегда, на загородной даче засела очередная группа, в которую входили представители Отдела пропаганды, а также директор Института США и Канады Георгий Арбатов, политический обозреватель «Известий» Александр Бовин и только что назначенный директором ИМЭМО Александр Яковлев. Отбор группы был странным, т.к. в неё не вошли такие видные идеологи того времени, как главные редактора «Правды» Виктор Афанасьев и «Коммуниста» Ричард Косолапов, директор Института философии АН Георгий Лукич Смирнов и другие. По-видимому, на таком составе группы настоял новый Генсек Юрий Андропов, который лично знал Арабатова и Бовина, работавших в руководимом им Отделе социалистических стран ЦК ещё до его перемещения в КГБ. Знал ли он об особых настроениях этой группы? Не мог не знать.

Когда предварительный набросок новой Программы был готов, его разослали по Политбюро, и Б.Н. Пономарев направил его некоторым консультантам, в том числе и мне. Меня сразу же неприятно поразило, что в этом варианте был полностью выброшен известный текст В.И. Ленина, с которого традиционно начинались все предыдущие Программы, принятые после 1917 года. Отсутствовала и сколько-нибудь глубокая характеристика особенностей современного капитализма. Я сформулировал свои замечания, Пономарев их направил дальше по назначению.

Через некоторое время Ричард Косолапов через члена редколлегии «Коммуниста» Бориса Лихачева познакомил меня с новым вариантом текста, в котором мои замечания не были учтены. Косолапов знал о моих предложениях, был в основном согласен с ними и предложил мне написать для журнала редакционную (т.е. анонимную, без подписи) статью по существу вопроса. Такая статья была мною написана и вскоре опубликована, вызвав соответствующий общественный резонанс.

Теперь о сути разногласий по поводу ленинского текста. Наиболее важным и актуальным я считал классическое положение о том, что мелкое товарное производство рождает капитализм ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе. Это положение Ленин сформулировал применительно к НЭПу, но оно звучало как предупреждение тем, кто в 1980-х годах ратовал за «рыночный» социализм» без соответствующего контроля и направляющего воздействия государства. Кроме того, в порах плановой экономики укоренился и быстро рос «теневой сектор», который грозил разрушить социализм изнутри. Поэтому я считал необходимым ленинский текст сохранить, как минимум оставить основные его положения. Группа же настаивала, что текст устарел, что Программа должна быть сокращена и не должна вдаваться в «теоретические дебри». Все эти доводы были, конечно, отговоркой, скрывавшей желание подготовить то, что с приходом Горбачева было названо «перестройкой», а на деле было курсом на капитализацию страны.