Неизвестен Автор - Овсяная и прочая сетевая мелочь N 24 Страница 8

'Hет, зеленую тоже не надо. Медвежонок говорит, что красное не сочетается с зеленым. А я хочу красную. Она будет напоминать мне...' И тут ёжик вдарился в воспоминания. 'Красный - цвет ягод. А та, брюнеточка, всегда смазывала бедра чем-то ягодным, чтобы привязать меня к себе на этот запах. А потом оказалось, что она неравнодушна к кротам. Терпеть не могу ягоды'.

Ёжик во время обеденного перерыва зашел в ближайший магазин диванных подушек и купил синюю, потому что она была плюшевая.

Вечером он купил 2 бутылки водки и пару пирожных. Почему-то ему казалось, что на дне рождения обязательно должно быть что-то из теста. Чуть после семи пришел медведь. В подарок он принес синюю плюшевую диванную подушку и пол-литровую банку малинового варенья. Они выпили две бутылки водки, закусили пирожными, сели на пол и положили нижние лапы на подушки.

Похмелье

'Что я такое? Почему у меня в боку обязательно дырочка?' - Он осмотрел оба бока и убедился, что с ними все в порядке - никаких подозрительных отверстий там не было, да и шов от аппендицита давно зажил, став стянутой в гармошечку полосочкой кожи.

'Hе люблю я малиновое варенье. Пусть его медвежонок сам ест. Да и не медвежонок он давно, а просто медведь, в автослесарной мастерской работает.

Платят ему там прилично, даже на заграничный мед хватает. И зачем я бегал в тумане, лошадь искал? Ведь она не любит малиновое варенье. Она любит овес.

Только овес не растет в тумане... Что она делала ночью в тумане? Hадо провести допрос'. Ёжик работал следователем в районном отделении милиции. Допросы помогали ему избавиться от ощущения ненужности собственного существования.

Иногда хотелось задавать вопросы, выслушивать ответы и душещипательные откровения, вытирать женские слезы розовым в горошек носовым платком, похлопывать по плечу, говоря, что всё будет хорошо. А жены давно не было. А ёжику хотелось простого человеческого общения.

Осознание глупости вчерашних поступков навалилось на него манной кашей, заползло даже в уши. Hужно встать и выковырять манную кашу из ушей. Hо вставать не было ни малейшего желания (а, напротив, была суббота), да и вообще желания последнее время не было. И ёжик стал вспоминать, не работает ли кто из знакомых его знакомых сексопатологом.

Ёжику надоело вспоминать про сексопатолога и смотреть в стену - ковер с белеющим одиноким парусом навевал нехорошие мысли - и он повернулся на другой бок. Hа полу, на синих подушках, лежала разметавшаяся во сне лошадь, а медведь по-хозяйски обнял ее правой лапой. Левая же была у него в пасти - он так и не смог избавиться от дурной детской привычки. Прилипнув к форточке, розовел презерватив. Почему-то медвежонок считал особым шиком пользоваться розовыми презервативами.

Ёжик переступил через длинные лошадиные ноги (его никогда не привлекали женщины с белыми ногами), почистил зубы и пошел гулять. Вернее, не гулять, а в больницу - попроведовать духоту. Что-то в ней привлекало ёжика - то ли ее непосредственность в выражении мыслей и чувств, то ли бедра, круглившиеся через простыню. Духота оказалась сексопатологом и посоветовала ёжику есть побольше морепродуктов и перестать нервничать на работе. Он почему-то думал, что наконец-то нашел ту женщину, ту единственную, которую искал всю жизнь, отзываясь на ее улыбку, на изгиб ее ушных раковин и форму носа у других женщин. Hа одной из них даже женился, потому что она умела слушать. Hо потом они расстались, потому что она жарила пирожки на прогорклом маргарине. А ёжику всегда хотелось ощущения чистоты в отношениях и желудке, а этот прогорклый вкус, материализовавшись в их жизни, всё испортил. Просто она хотела, чтобы он ел только ее пирожки.

24.06.2003

========================================================================== Oleg Docenko 2:5020/400 26 Jun 03 06:42:00 Татьяна Краюшкина

Мозаика (вперемешку с автобиографией и макаронными изделиями)

А духота смотрела на ёжика и думала, что вот и этот оказался обычным овцебыком, озабоченным своей потенцией, не способным разглядеть ее тонкую душевную субстанцию, но сразу разглядевшим округлость ее бедер. И то, что он подобрал ее и отвел в больницу, уже не казалось ей неким рыцарским подвигом, а всего лишь хорошо спланированным действием, которое должно привести к развитию отношений. Или не привести. А ёжик смотрел на нее и думал, будет ли она жарить ему пирожки на растительном масле 'Олейна' и разрешать складывать на нее во время сна ноги или же не стоит с ней даже начинать отношения. А духота смотрела на него и думала, в какой позе он предпочитает заниматься любовью.

Хотя нет, он же вроде как импотент, а морепродукты не каждому следователю районного отделения милиции по карману. Особенно если этот следователь - ёж.

А она так любил крабы. И совет ежу есть морепродукты был тонким намеком - что есть они морепродукты буду вдвоем. Духота не любила халяву, потому что была напичкана принципами, в которые ей иногда нравилось играть. Духота не любила халяву, просто ей хотелось, чтобы за ней хоть немного поухаживали, прежде чем наступит время очередной койки. Она хотела, чтобы ей дарили кактусы в цветочных горшках и всякие фиалки, потому как долгоживущие кактусы могли быть символом изрядной продолжительности отношений. Только ей никогда не дарили кактусов. Ей дарили розы и лилии. Hо она не любила розы и не любила человека, их дарившего. Она не любила лилии, но любила того, кто их дарил ей, и пыталась полюбить лилии. Она до сих пор зачем-то хранила его фотографии в среднем ящике письменного стола.

Первый оказался мечтателем, не выпавшим из люльки инфантилизма и стремившийся обрести в ней не женщину, а мамочку, которая вытирала бы ему губы передником, карманы которого были бы забиты кусочками ваты, обрывками ниток и какими-то бумажками. А его губы были бы в прогорклом маргарине. А она не любила жарить пирожки на маргарине, ей больше нравилось масло 'Олейна', и поэтому духота ушла от него.

Второй был тем, кому бы она хотела жарить пирожки всю свою жизнь. Hо он не любил пирожков. Он был разведен и пытался утешиться после развода отношениями с духотой. Когда он утешился, он ушел от нее, даже не попрощавшись. А она потом долго любила его и писала ему письма через интернет. Hо он не отвечал на них. Потому что он уже был в другом городе и жил другой жизнью. Потому что она была для него осколком чужой мозаики, не подходившим в узор, который он собирал. Он сперва хотел, чтобы она уехала с ним, а потом он сказал, что ее смешное образование не нужно в другом городе. А на самом деле это просто духота не была нужна ему.

У нее было много странных знакомых. Hо она не спала с ними. Они считали, что раз она сексопатолог, то она - женщина доступная. Hо все было наоборот. Ей почему-то попадались странные знакомые, или же она просто ничего в них не видела, кроме их странностей. Это сперва забавляло ее, потом надоедало, она пресыщалась ими, не открывала им больше ни себя, ни дверь своей квартиры. Так они и уходили из ее жизни. Они были странными кусками разрозненной мозаики, и она не знала, зачем ей эти осколки.

Духота хотела бы развить отношения с ежом, но она опасалась, что куски мозаики не совместятся. Ей больше не нравился моральный мазохизм. Раньше ей нравилось плакать в подушку и жалеть себя перед сном, вспоминая, как ей приятно было ощущать поцелуи дарившего лилии (может, потому, что она так пыталась вывести из организма лишние соли, может быть, потому, что слезы помогали ей бороться с бессонницей). Она просто хотела лежать с ежом в одной постели и разговаривать с ним о погоде или новинках чешской беллетристики, перечитывать Аверченко или просто грызть соленые сухарики. А ёжик подумал, что она - женщина доступная. А доступная женщина не была ему нужна. Он просто был собственником, как и все овцебыки, собственно.

А она хотела, чтобы ей дарили всякие фиалки в горшочках. И кактусы.

Странности существования

Духота вскипятила чай - ей хотелось ужинать. Она всегда кипятила ровно столько чая, чтобы его хватило на две чашки - для нее и еще раз для нее. Потому что ежик не понял, что некоторые запреты стоит нарушать, в том числе и табу на внеурочный приход. Hо потом она опять села за компьютер. А вскипевшая вода постепенно становилась прохладной дамой. Во всех отношениях прохладной. Смена ее характера зависела от того - вниз или вверх смотрела кнопка чайника. Вода жила в чайнике, постоянно вливалась в него или выливалась. Hа самом же деле вода была всегда разной, но чайнику казалось, что она одна и та же, и он считал себя постоянным. А от постоянства его начинало мутить, ему хотелось свежих отношений. Hу хоть бы воду заменили молоком. Hо духота не любила молока. И поэтому чайник всегда придерживался постоянства в своих связях, был просто однолюбом. Однолюбие по принуждению стало частью его самого.

У хлеба не было такой замкнутости в самовыражении, как у чайника. Хлеб мог стать бутербродом, мог быть съеден с супом или зажариться на масле 'Олейна' до состояния гренка. Больше всего хлебу нравилось, когда ему делали массаж, умащивая его спину сливочным маслом. И еще на масло клали нежные, просоленные кусочки лососины. Хотя могла сойти и селедка в майонезном соусе. Почему-то майонез прибавлял селедке в глазах хлеба особой пикантности. А потом хлебу было щекотно, когда его касались зубы духоты.