Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов Страница 84

Под вечер, когда за маленьким окошком уже начало смеркаться, в мою дверь кто-то довольно учтиво постучал.

-Кто там?- спросил я, пожалев, что еще перед дорогой не приобрел себе приличного оружия, а по старой привычке обошелся хорошо заточенным ножом, упрятанным за пояс.

-Мессер!- донесся снаружи голос, который мог принадлежать разве что совсем юному отроку.- Вы дома?

Я осторожно приоткрыл дверь и действительно обнаружил на пороге мальчишку с весьма пройдошливым выражением глаз.

-Мессер!- повторил он, не отводя своего взгляда в сторону.- Если вы ничего не имеете против, одна здешняя знатная дама хотела бы с вами побеседовать.

-Вот как!- сделал я изумленный вид.- Против я ничего иметь не могу. А где проживает эта знатная дама?

-Неподалеку отсюда,- ответил мальчишка.- В городе.

"Что ж,- подумал я,- они, если бы захотели, поставили бы капкан и у самых дверей. Делать нечего. Видно, час пришел. Посмотрим, что выйдет".

-Не будет ли угодно вам, мессер, последовать за мною,- сказал мальчишка и отступил от дверей.- Она ждет вас у себя.

-А отчего бы ей не прийти сюда?- полюбопытствовал я.

-Мессер,- нагло усмехнулся мальчишка.- Сразу видно, что вы приехали из глухих краев, пусть и богатых. У вас там не ведают, что знатным дамам выходить в этот час из дома никак не полагается.

Я и сам собирался отправиться в город, но - только на следующий день. События, однако, подгоняли меня.

-Иди, а я за тобой,- велел я мальчишке и, дождавшись, пока он спустится и выйдет из дома наружу, покинул свою комнату, а затем, решив ничего не говорить хозяину, вышел с постоялого двора и, озираясь по сторонам, неторопливо направился вслед за своим новым провожатым, который был явно посвящен в рыцари самого таинственного и скрытого от всех людских глаз Ордена.

С затаенным дыханием приближался я к порогу благословенной Флоренции.

-Смотрика, Джанни, с какими важными синьорами ты водишь знакомство!- крикнули моему провожатому городские стражи, почемуто не взявшие с меня ни одного флорина, динара, марки или юсуфи.

И вот я оказался посреди узкой улочки, между высокими, сумрачными и неприветливыми в этот поздний час стенами, под низко нависавшими над головой арками и торговыми гербами. Здесь было гораздо темней, чем на открытом месте, и шаги гулко звенели в этих прямых ущельях, словно бы пробитых крепкими кирками сквозь гранитные скалы.

И, однако же, те сумрачные ущелья вдруг показались мне самыми приятными на свете местами. Редкие огоньки в оконных щелях и отверстиях виделись мне теперь поистине ангельскими звездочками. Столь же редки были попадавшиеся навстречу прохожие, с которыми было нелегко разойтись в проулках и приходилось протискиваться грудь в грудь, предварительно выдохнув из себя весь уличный эфир.

Зато мое сердце замирало от восхищения, когда мы оказывались посреди площадей. А перед восьмым чудом света, собором Санта Мария дель Фиоре, я попросил моего проводника задержаться и украдкой смахнул слезу. Теперь я мог поклясться, что родился на свет где-то поблизости, осененный тенью этих священных стен.

Наконец мы углубились в какую-то улицу с не известным мне названием и беспрепятственно вошли в двери одного из домов. Мальчишка повел меня вверх по лестнице, слабо озаренной светом масляного огонька, что трепетал в изящной лодочке, прикрепленной к стене.

Наверху стояла в ожидании дама, которую я поначалу толком не разглядел.

-А вот и ваш Андреуччо, госпожа,- радостно проговорил мальчишка и внезапно исчез, то ли в какой-то щели, то ли за незаметной дверцей.

Мне ничего не оставалось, как только подниматься дальше, и, когда я достиг предпоследней ступеньки, я вдруг узнал в ожидавшей меня таинственной даме ту самую юную и пригожую особу, которую приметил днем на рыночной площади.

"Терпи, смотри",- повелел я самому себе и - как раз вовремя: сверкая не только прелестными глазками, но и слезами, покатившимися по ее щекам, юная особа протянула ко мне руки, а затем, сделав шаг навстречу, нежно обняла меня и поцеловала в лоб.

-Добро пожаловать, мой Андреуччо!- прошептала она прерывавшимся от волнения голосом.

Все же я был немного озадачен такими нежными ласками и только сумел вымолвить:

-И я очень рад видеть вас, сударыня.

Крепко взяв мою руку, она повела меня по каким-то сумрачным комнатам, потом, ни говоря ни слова, затащила в спальню, благоухавшую померанцами и жасмином, и наконец усадила на изящную скамеечку.

Так же сохраняя молчание, я неторопливо огляделся по сторонам и увидел пышное ложе под пологом, а в стороне от него - множество платьев, развешанных на различных крестовинах.

Юная особа обхватила мои пальцы своими маленькими ручками, удивительно теплыми и мягкими, и поведала такую историю.

Свиток 3. Часть 2.

РАССКАЗ ФЬЯММЕТТЫ

Дорогой Андреуччо, ты, конечно же удивлен таким неожиданным приглашением, так же - как и моими нежными ласками и слезами. Возможно, ты даже успел подумать обо мне что-нибудь плохое, но я понимаю, что в такой вечер твои мысли и намерения никак нельзя считать оскорбительными для молодой женщины, которая ведет себя столь странным образом.

Теперь, Андреуччо, ты удивишься еще сильнее, когда узнаешь, что рядом с тобой сидит твоя сестра по имени Фьямметта.

Если ты ничего не знаешь, то я тебе сейчас все расскажу. После того, как тебя вместе с твоей благочестивой матушкой похитили с острова Кипр те ужасные пираты, твой отец долго скитался, не в силах убежать и скрыться от своего собственного горя. Потом он вступил в Орден Соломонова Храма и с какимито целями был послан из Франции в Тоскану, куда через много лет волею Провидения попал и ты, мой дорогой брат.

На одном из зеленых холмов Тосканы стоял тогда красивый замок, принадлежавший моим предкам. Увы, он давно уж срыт до самого основания презренными горожанами, а весь наш род испытал насильное переселение в эти грязные трущобы, где народ копошится, подобно червям или муравьям.

При этих словах из глаз Фьямметты выкатилось еще несколько крупных слез, на этот раз горестных, а не счастливых. Промокнув их маленьким кружевным платочком, она продолжила свой рассказ.

Представь себе, Андреуччо, что древний и славный род был приписан к цеху аптекарей! Но теперь беде не поможешь, и приходится довольствоваться тем, что есть.

Но в ту благословенную пору, о которой я веду речь, замок моих предков величественно возвышался над долинами и селениями, и жили в нем мой дед, моя бабка и моя мать. В то лето, когда