Николай Усков - Существует ли русская нация и почему Россия отстала от Европы Страница 9

Жуткое чувство пустынности

Правда, русский простор был не только благословением для страны, хоть и запоздалым, но и ее проклятьем, на этот раз бесконечным.

+T-

Владимир Манюхин (МВН78)Жуткое чувство пустынности

Русский простор был не только благословением для страны, хоть и запоздалым, но и ее проклятьем, на этот раз бесконечным. Политически этот простор после столетий колебания на грани исчезновения превратил Россию в одну из величайших стран мира, но в социальном плане оставил ее далеко позади Европы. Обладая обширными территориями уже в эпоху Киевской Руси, наша страна никогда не знала тесноты Западной Европы: «Все что [путник] видит вокруг себя на Западе, — пишет Ключевский, — настойчиво навязывает ему впечатление границы, предела, точной определенности, строгой отчетливости и ежеминутного, повсеместного присутствия человека с внушительными признаками его упорного и продолжительного труда. Внимание путника непрерывно занято, крайне возбуждено». Другое дело в России. Тут «точно одно и то же место движется вместе с ним сотни верст… Жилья не видно на обширных пространствах, никакого звука не слышно кругом — и наблюдателем овладевает жуткое чувство невозмутимого покоя, беспробудного сна и пустынности, одиночества, располагающего к беспредметному унылому раздумью без ясной, отчетливой мысли».

Отвлекшись от «беспробудного сна и пустынности», попробуем тем не менее предаться предметному раздумью с ясной и отчетливой мыслью. Мы не знаем, сколько людей жило в Киевской Руси и Московии. Некоторые цифры, предлагаемые историками, выглядят просто фантастическими, вроде населения Киева в 50 тысяч человек. Для сравнения: население Кельна — крупнейшего города Германии, который находился на пересечении важнейших торговых путей Западной Европы, составляло в XV веке 20-30 тысяч человек. Средняя численность жителей в западноевропейских городах того времени колебалась от 2 до 10 тысяч человек. Около 20 тысяч жило в Париже шестью столетиями раньше, в эпоху основания Киевской Руси. К XIV веку население Парижа — крупнейшего западноевропейского города в Средние века — достигало только 100 тысяч человек.

Сельские экономики прошлого производили существенно меньше продовольственных излишков, которые позволяли прокормить только очень небольшие группы населения, не занятые в аграрном секторе. По крайней мере не занятые целиком: по улицам средневековых городов обычно бегают свиньи, гуси и куры, а на площадях пасутся коровы и козы. Отдаленную память об этом, например, сохранило название площадей в Венеции — campo, что значит поле или луг. Пьяцца, то есть собственно площадь в современном смысле этого слова, в Венеции была только одна — Сан-Марко.

Не погружаясь в сферу эпической арифметики, попытаемся оценить общую численность населения Древней Руси и Московии по косвенным данным. Считается, что предки нашего народа переселились на Русскую равнину со склонов Карпатских гор. В «Повести временных лет» мы не найдем даже намека на завоевание новых для восточных славян территорий. Они просто пришли и «сели», где им больше понравилось. Это свидетельствует о том, что территория от будущего Новгорода до будущего Киева была по преимуществу пустынна, во всяком случае достаточно обширна и малозаселена, чтобы бесконфликтно принять славян-переселенцев. То же происходит и в период миграции южнорусского населения на северо-запад и северо-восток, когда давление Степи с середины XII века становится невыносимым. Мы знаем, что в лесах, расположенных в верховьях Оки и Волги, где позднее сформируется великорусская народность, обитали финно-угорские племена, но у нас опять-таки нет никаких данных об их конфликтах с переселенцами. И это притом, что летописцы были современниками миграции. Ключевский считал, что дело в кротости туземного населения. Действительно, Иордан, писавший в VI веке, называл финнов самым кротким народом Севера, но, думаю, потому что они были отдалены от магистральных путей истории, которую составляют, как известно, войны. Отдельные личности действительно бывают кроткими и миролюбивыми, в народах индивидуальные качества усредняются и решающим становится инстинкт выживания, который является, конечно, доминирующим в любом сообществе людей.

Те же «кроткие» финны в 1939–1940 годах на глазах у всего мира с несгибаемым упорством били огромную Советскую армию, пытавшуюся захватить их страну. Потери СССР историки оценивают в 70–100 с лишним тысяч человек за один год. Более близкое к описываемым событиям племя венгров, тоже финское, опять-таки не назовешь «кротким». То есть когда-то, в бытность венгров в приуральских степях, они, наверное, считались бы «кроткими», если бы кого-то интересовали. На арене истории их заметили, как всегда случалось, благодаря воинственности. В конце IX века венгры захватывают Паноннию и оттуда совершают отчаянные вылазки на Запад, доходя до Кастилии и Омеядского халифата в Испании, до Бургундии во Франции и Апулии в Южной Италии.С.В. Иванов Древние славяне. 1909

Сравним ситуацию Русской равнины в VII–XIII веках с эпохой великого переселения народов. Миграции в относительно населенных районах мира превращаются в бесконечную упорную, многовековую войну. Уже к концу II века н. э. Римская империя была обложена крупными союзами варварских племен по всем своим границам в Европе от Черного до Северного морей. Собственно, борьба с Римом их и сформировала.   «Всякий раз, когда варвар одерживает верх, это случается оттого, что он уже больше чем наполовину цивилизовался, — замечает Фернан Бродель. — Он всегда долго пребывал в прихожей и, прежде чем проникнуть в дом, десять раз стучался в двери. Он если и не усвоил в совершенстве цивилизацию соседа, то по меньшей мере всерьез около нее потерся». Это наблюдение сколь точное, столь и добродушное. Германские народы примерно полтысячелетия терлись о цивилизацию соседа своими рогатинами и топорами, топтались в римских прихожих, то совершая дерзкие вылазки в дом, то убивая всех, кто только высовывал нос за дверь. Да и сами они были не раз биты. После многочисленных, почти бесконечных войн варвары наконец одержат верх и в течение V века расселятся по землям империи.

Появление славян относится к последнему этапу великого переселения народов, когда в VI веке в борьбе с Восточно-Римской империей из разных племенных огрызков на Нижнем Дунае сплачивается праславянский этнос. Примерно столетие греческие авторы только и говорят о жестокостях и коварстве славян, а потом вдруг — со второй четверти VII века — славяне исчезают из византийских источников. Вероятно, около этого времени их согнали с насиженных мест пришедшие по степному коридору авары, о чем помнит еще «Повесть временных лет»: «Те же обры воевали со славянами и покорили дулебов, тоже славян, и притеснили женщин дулебских: собираясь ехать, обрин не давал запрягать ни коня, ни вола, а приказывал заложить в телегу 3, 4, 5 женщин, и они везли его». Так авары, вскоре занявшие Паннонию, вытолкнули славян с хлебного места, каковым без сомнения являлась граница с Восточно-Римской империей, сулившая богатую добычу, в пустоту, неисторическое пространство востока Европы, туда, где обитали разве что «кроткие» народы.

Очевидно, бесконфликтность расселения наших предков по Русской равнине и в VII–VIII и в XII–XIII веках объясняется малочисленностью как пришельцев, так и туземцев при громадности доставшихся им пространств. Племя остготов, которое основало первое государство на территории нашей страны, в Причерноморье, по оценкам историков, насчитывало 200 тысяч человек, племя бургнуднов — 100 тысяч, вандалов — 80 тысяч. Это, конечно, скорее приблизительные ориентиры, а не статистика в современном смысле слова. Полагаю, что и славяне, изгнанные аварами с низовьев Дуная, были не намного многочисленнее. Расселившись по Русской равнине, восточная их ветвь постепенно смешивалась с автохтонным финно-угорским населением. Спокойствие и относительное благополучие на огромных почти пустынных территориях способствовали постоянному приросту популяции этих финно-славян, по крайней мере до татарского нашествия около середины XIII века. Но уже через столетие, к середине XIV века, летописец, оценивая результаты правления Ивана Калиты, пишет, что тот дал Русской земле «тишину велию».

Площадь Киевской Руси составляла 1,8 миллиона квадратных километров. По прикидкам профессора Урланиса, население Киевской Руси могло составлять от 4,5 до 5,3 миллиона человек. В таком случае плотность населения достигала 2,8 человека на квадратный километр. Согласно еще более патриотическим выкладкам член-корреспондента  Яковлева, население Киевской Руси составляло 7,9 миллиона человек, соответственно его плотность была равна 4,4 на квадратный километр. Я бы отнес даже эти сравнительно небольшие цифры к сфере фантастики.