Кирилл Лобецкий - Черный список Страница 9

Весь посыл этих поправок — очень грустный. С хранением данных уже ничего не попишешь — будут хранить. Или это будут выполнять, или просто у оператора отберут документы на деятельность. Касательно дешифровки я более оптимистичен. Мы все продолжим пользоваться мессенджерами, даже если их сервера внесут в некие реестры»35. – Артем Козлюк («Роскомсвобода») для издания Meduza в преддверии рассмотрения законопроекта Госдумой РФ.

Согласно последним исследованиям, мрачные, критически и скептически настроенные люди более внимательны к деталям, решительны и предусмотрительны36. Эти качества не раз сослужат нам добрую службу в выборе ресурсов, приложений, возможно, формулировок, позволяющих передать задуманное. Не стоит трактовать мои слова как призыв к отказу от социальных сетей, мессенджеров и прочих средств. Мне важно продемонстрировать новые методы сбора и организации информации о пользователях Сети. Мы ежедневно открываем «бумажник» и щедро оплачиваем вход в насыщенное событиями виртуальное пространство. Каждый из нас, не ведая того, был, есть и будет участником какого-либо социального, политического или бизнес-эксперимента. Это – более чем достойная плата за погружение в эру коммуникационных технологий.

Финиш?

Начало 2016 года ознаменовалось, без надуманной важности, потрясающим интервью новоиспеченного (официальное заявление и вступление в должность произошло 4 января 2016 года) советника президента РФ по проблемам Интернета и основателя «Института развития Интернета» Германа Клименко русской службе BBC. В нашем повествовании оно лаконично ответит на ряд «повисших в воздухе» вопросов о власти, бизнесе и пользователе. Позволю привести вопросы интервьюера Виктора Нехезина и ответы господина Клименко в полном объеме.

Би-би-си: Большой резонанс вызвало ваше высказывание про мессенджер Telegram Павла Дурова – в конце декабря в эфире телеканала «Дождь» вы сказали, что ему либо придется сотрудничать с властями, либо закрыться. Правильно ли вас тогда поняли?

Г.К.: Я законопослушный гражданин, и если государство завтра примет решение о запрете «Гугла», я его исполню. Вопрос стоял о том, какое будущее ждет Telegram. Я абсолютно уверен, что в будущем ни одно государство в мире не позволит на своей территории функционировать анонимным мессенджерам. Не будет этой истории. Они будут просить у таких компаний права получения доступа к данным. У Павла Дурова просто не будет выбора. Они все пойдут по пути «Скайпа», который сотрудничает с правоохранительными органами. Вопрос заключается в том, когда и кто это сделает первым. Сделает ли это Россия или Америка, или Франция, или Германия? Но это будет, и в этом нет сомнений. Это единственное, в чем я уверен. Вопрос – когда это произойдет? Я не знаю.

Будет урегулирована вся трансграничная торговля. Сейчас страны берут НДС по месту платежа, кроме нас37. Сейчас у нас тоже это вводится. Та же история с трансграничной торговлей – безусловно, будут налоги. Во всем мире так есть. Попробуйте, будучи гражданином Германии или Израиля, заказать посылку дороже 20 долларов – вы очень сильно удивитесь.

Это не вопрос ограничения. Пока Интернет варился внутри себя, всем до него не было дела. Но когда Интернет пытается проникнуть в другие области экономики, например в банковскую среду, интернет-банкинг, – мы же должны соблюдать правила, принятые в банковской среде. Должны. И начинается пересечение. Мы требуем от других отраслей, чтобы нас включили в себя, но при этом не хотим соблюдать правила. Так не бывает.

Еще более важную вещь скажу. Для меня вся эта история неинтересна, я все-таки больше экономикой занимаюсь. Это надо к Диме Мариничеву, он у нас специалист по защите прав и свобод.

Би-би-си: Ваше отношение к опыту Китая? На ваш взгляд, он все-таки позитивен или негативен?

Г.К.: Если сейчас закрыть границы, я имею в виду виртуально, все наши сайты выиграют. «Яндекс» выиграет, Mail.ru выиграет. У нас сейчас отъедает какой-то пласт рекламодателей и «Гугл», и «Фейсбук», и все остальные компании. В этом плане, с точки зрения бизнеса, любой бизнес хочет получить монополию. Здесь нет никаких провокаций. Другой вопрос, что конкуренция требует, чтобы был открытый рынок. И дальше возникает важный вопрос – достаточный будет уровень конкуренции, если страна пойдет по китайскому пути?

Вот, собственно, ответ на вопрос: кто-то считает, что недостаточный, и они бьются за то, чтобы присутствовали международные компании, кто-то считает, что достаточно, и они бьются за ограничение международных компаний.

Моя задача не заключается в выборе. Моя задача заключается в том... знаете, как раньше диалог государства с Интернетом шел как хлопок одной ладони, все слушали только себя. Моя задача – чтобы была площадка, где бы шла какая-то дискуссия. И в этом плане – я не знаю, хорошо или плохо, но какой-то диалог налаживается38.

Самодостаточность текста побуждает к полному отказу от комментирования интервью. Скажу лишь пару слов о заключительной реплике. Диалог между всеми составляющими Интернета – лучшее предложение, достойное не только внимания, но и всех имеющихся ресурсов. Но сколько раз за последний месяц Вы слышали о строительстве таких площадок, систем, приложений?

Признаться, я с большим сомнением отношусь к образованию в ближайшей перспективе настоящего (вопреки популистским форумам и семинарам) диалога между сегментами Интернета. И все же попыток организации чего-то подобного не стоит прекращать. Любая возможность хороша созданием среды получения опыта. Сегодня все решают слова; кулачные бои – атавизм. Завершу повествование еще одним манифестом, ярко контрастирующим с представлениями о Сети из первой части книги.

«Интернет, наш главный инструмент освобождения, был превращён в самый опасный проводник тоталитаризма из когда-либо существовавших. Интернет — угроза человеческой цивилизации.

Эти изменения прошли бесшумно, потому что те, кто понимает, что происходит, работают на глобальную индустрию наблюдения и не заинтересованы в огласке. Двигаясь по намеченной траектории, в течение нескольких лет глобальная цивилизация превратится в постмодернистскую антиутопию тотального наблюдения, укрыться от которой смогут лишь самые умелые одиночки. На самом деле вполне возможно, что мы уже живём в ней.

Большую часть времени мы даже не осознаём, насколько близки к насилию, поскольку все мы идём на уступки, дабы избежать его. Подобно морякам, следующим за ветром, мы редко задумываемся о тех мрачных структурах, на которых зиждется наш повседневный мир.

Но мы кое-что открыли. Нашу единственную надежду в борьбе против их безграничной власти. Надежду, которую вместе с храбростью, проницательностью и солидарностью мы можем использовать для сопротивления. Странное свойство физической вселенной, в которой мы живём.

Вселенная верит в шифрование. Зашифровать информацию проще, чем расшифровать. Шифрование — это самая элементарная форма ненасильственного прямого действия.

Тропы зашифрованных коммуникаций, переплетаясь, смогут создать целые регионы, свободные от внешней принуждающей силы государства. Свободные от массового перехвата. Свободные от государственного контроля. Поскольку государства погружаются в интернет, а будущее интернета становится будущим нашей цивилизации, мы должны изменить диспозицию сил. Пришло время вооружаться технологиями нашего нового мира, для того чтобы сражаться за самих себя и тех, кого мы любим»39. – Призыв к криптографическому вооружению, Джулиан Ассанж, октябрь 2012 года.

Эксперимент с лакмусовой бумажкой, кислотой и щелочью – помните такой? Разные среды – иной окрас. Результаты простого опыта схожи с информационной инверсией, что можно записать в одно из самых загадочных и опасных явлений современного общества. В этой главе мы ставим себе целью разобраться в смыслах наиболее значимых для повествования понятий: кибертерроризм, киберпреступность, интернет-активизм и хактивизм.

Фастфуд

Обобщение и тяга к «концентрированной» информации были свойственны человечеству на протяжении всей его истории, но только в последние годы такой подход стал необходимостью существования. Это – ни хорошо и ни плохо; каждая эпоха устанавливает индивидуальные стандарты существования. Не секрет, что дневная норма потребляемой информации современником равна данным за несколько десятков лет буквально столетие назад. Технический прогресс предоставил нам внешнюю оперативную память – персональные компьютеры, планшеты, смартфоны и пр. Благодаря их функционалу задачи сортируются по степени важности, напоминания о встречах приходят заблаговременно, а уведомления о новостях держат нас в курсе последних событий. Предполагалось, что это в корне изменит жизнь каждого человека, позволив ему думать о чем-то глобальном и заниматься поиском проблем будущего. Однако фактически мы столкнулись с понятием клипового или – более позднее название – твиттеризированного мышления.