Господин Кокаларис - Эльвира Георгиевна Дартаньян Страница 9

Прекрасно понимая, что не получу ответа, я тихо выбралась из 'укрытия' и, подхватив куртку, вышла на освещённый двор. Недалеко от ворот мрачно выступал силуэт моего разбитого 'немца'.

— Да, красавчик, — усмехнулась я, погладив холодный металл. — Во имя справедливости, нас бросили с тобой на амбразуру. Спасибо, что не подвёл! Больше не покатаемся.

Небо над головой подмигнуло огоньками звёзд, а по лицу скользнул прохладный ветерок — как будто погладил.

— И всё? — усмехнулась я небесам. — И вам не совестно? А я… представляете, я хочу продолженья банкета. Уж если вы явили чудо и оставили мне память, сделайте что-нибудь ещё. Хорошее.

За воротами раздался шум подъехавшей машины. Обомлев, я застыла столбом и уставилась на калитку. Сердце тревожно пропустило удар. Железная щеколда взметнулась, и… во двор решительно вошёл высокий крепкий мужчина. Заметив меня, он пригляделся и вдруг окликнул.

— Папа! — ахнула я, узнав родной голос, и восторженно повисла на шее довольного молодца с рыжевато-седой шевелюрой.

— А кого ждала моя царевна? — улыбнулся Пал Иваныч. — Добра молодца, небось?

— Нет, тебя, — всхлипнула я. — Ты меня спасёшь?

— Конечно. А от кого?

— От себя самой.

— Разберёмся, — рассмеялся папа.

И меня действительно спасли: рядом с папой все мысли о Кокаларисе заныкались куда подальше — до поры до времени. Забылась глупая обида на бабМашу и деда Лешу, а вот Димка…

Когда спустя два дня мы вернулись в город, случилось очевидное — мы расстались. И обаятельный Кощей был не причём: просто мне не удалось смириться с народной истиной, что 'коль ревнует — значит, любит'. Ну, не хотелось мне такой любви!

Следы на ладонях остались, но побледнели, напоминая размытый рисунок хной. Глядя на них, я вспоминала наши встречи с Кокаларисом, вздыхала и злилась то на себя, то на него. Мол, какой же я оказалась дурой! Да и он хорош, Бессмертный Тощий! И всё в таком духе.

Вот только надолго моей злости не хватило: нужно было учиться и нагонять упущенное — ведь в мае уже сессия. Неделя в универе легко вернула меня в привычный загруженный ритм, и казалось, что до каникул уже ничего не изменится. Ну, в моей личной жизни точно. Однако я ошиблась.

В середине мая мы с подругой удачно сдали половину сессии и, получив передышку, решили отдохнуть. Договорившись о месте и встрече, я устало окинула взглядом холл универа и пошла проверить расписание. Ну так, на всякий случай — вдруг что-то изменилось. И пока я увлеченно рылась в сумке, продолжая шагать к заветной цели, со мной случилась обычная оказия. Ну, такие сценки часто бывают в молодежных фильмах: когда героиня рассеянно натыкается на героя и давит ему на любимую мозоль. Не знаю, имелась ли такая у моей преграды, но грудь у него оказалась крепкой. То, что это именно он, я поняла сразу, первым делом глянув на оттоптанный ботинок — чёрный такой, блестящий. А я его — каблуком. А может, пронесло? Во всяком случае, "преграда" не зашипела от боли, издав лишь какой-то фыркающий звук.

— Ой, простите, — виновато улыбнулась я, наконец-то решившись взглянуть в лицо обладателя крепкой груди. И… так и застыла, не веря своим глазам: передо мной стоял господин Кокаларис собственной персоной. Правда, заметно постаревший — лет на двадцать, а то и тридцать.

Прежде чёрные волосы поседели до платины, а на лбу прорезались глубокие морщины. Вдобавок, Афанасий смотрел на меня поверх оправы дорогих очков, придающих лицу солидность.

— Все в порядке, — мягко заметил он, и знакомый бархат голоса моментом вывел меня из ступора. Собравшись с духом, я отступила на шаг и неуверенно спросила:

— Господин Кокаларис?

Довольный взгляд и теплая улыбка лучше всяких слов сказали, что я не ошиблась. Слегка кивнув, Афанасий поправил очки и, подавшись ко мне, загадочно зашептал:

— Добрый день, Вероника! Приятно, что вы меня узнали, но… с некоторых пор я Афанасьев. Константин Афанасьев, доцент на кафедре.

— Серьёзно?! — изумилась я, невольно тоже переходя на шепот.

— А что такого? У меня даже степень есть. Не верите?

— Ну, почему же, верю, — кивнула я. — Из вас получится славный препод.

— Я тоже так думаю. А пока… — кашлянув, Афанасьев не спеша огляделся и осторожно тронул меня за локоть. — Вы не торопитесь? Нет? Тогда давайте найдём другое местечко и там поболтаем. Согласны?

Ну, ещё бы я возражала! На нас уже и так смотрели с любопытством — мол, чего она с преподом шепчется?! Да и мысль о предстоящем разговоре моментом пробудила мой трезвый разум, отсеяв смятение.

— Да, поболтаем, — оживилась я. — За углом универа есть аллея, а неподалеку- уютное кафе.

— Прекрасно, — кивнул Афанасьев, — кофе с булочкой будут очень кстати. Ведите.

И мы двинулись. Но как только вышли на свежий воздух, мой проснувшийся разум тут же потребовал объяснений. И начала я с самого простого:

— Господин Афанасьев, а как вы меня нашли? Это все-таки не Дубцы, а огромный город.

Он довольно хмыкнул. — Это было не сложно. На этот случай у меня всегда есть хитрый телепоиск. — Афанасьев склонился к моему плечу и опять зашептал: — между прочим, я не удержался и подло стащил его у тетки Ядвиги. Только ей не говорите. Пусть и дальше подозревает лешака.

Не знаю почему, но как только прозвучало имя так называемой Бабы-Яги, мое настроение слегка поднялось. А еще насмешила наделанная секретность серьезного с виду… кхм… доцента.

— Хорошо, не скажу, — улыбнулась я. — Только если вы объясните в чем его хитрость и что это вообще такое.

— Непременно, — кивнул Афанасьев, — поясню, что мой экземпляр иного вида, чем привычные телеки, и изготовлен в форме большого блюда с красивым орнаментом. Чтобы включить его, нужно поставить блюдо на стол, взять яблоко и, раскрутив его, смело просить: " яблочко наливное, волшебное! Ты покажи мне, сладкое, где сейчас красна девица Вероника Царевич". И оно показало.

У меня аж дух перехватило.

— Вы следили