Прикосновение к любви - Коу Джонатан Страница 2

По адресу, записанному на клочке, находилось типовое высокое здание, выкрашенное в тоскливый мышастый цвет, от тротуара его отделяла унылая полоска чахлого палисадника. Тед вышел из машины, запер дверцу. Тихая улочка была вся обрызгана ласковым вечерним солнцем. Тед перекинул пиджак через плечо, ослабил галстук, подошел к двери и нажал на звонок, помеченный «Грант Р.»

Некоторое время ничего не происходило. Потом донесся далекий звук открываемой двери, шаги, за матовым стеклом мелькнула тень, входная дверь отворилась, и на Теда уставилось незнакомое, бледное, небритое лицо.

— Робин?

— Заходи.

— Ты звонил Кэтрин. Она сказала, что я приеду?

— Да. Заходи.

Робин молча повел Теда из света в сумрачный коридор, мимо подножия крутой лестницы, к двери справа. Его квартира оказалась совсем уж мрачной: шторы задернуты, воздух сперт и провонял табаком. Когда глаза привыкли к темноте, Тед внимательно осмотрел скудно обставленную комнату — и неприбранную кровать у стены, у повсюду раскиданную одежду, и две книжные полки, забитые под завязку, и три красных блокнота, лежавших стопкой. На каминной полке стоял приемник, настроенный на Радио-4: бесстрастный мужской голос рассказывал о последних событиях в Триполи и Вестминстере.[1]

— Ты что, не ждал меня так скоро? — спросил Тед.

— Прости. Я потерял счет времени. Садись.

Робин расчистил диван, скинув на пол груду рубашек и трусов.

— Ну, Робин, — начал Тед, разглядывая его и спрашивая себя, почему тот не одет (Робин был в одном лишь банном халате красного цвета и шлепанцах), — вот мы и встретились, и обстоятельства ныне совсем другие…

— Как Кейт? — спросил Робин.

— С ней все хорошо. Все очень-очень хорошо… Забавно, — добавил Тед, чтобы нарушить неловкое молчание, — ..я тут остановился спросить дорогу и заговорил с твоей знакомой.

— Да?

— Да. Она мне показалась немножко… азиаткой.

— Ее зовут Апарна.

— По-моему, ужасно красивая женщина. Это тебя она навещала?

— Да.

— Что ж, похоже, в друзьях у тебя недостатка нет, Робин.

— Мы поссорились.

— Да? Надеюсь, ничего серьезного?

— Очень серьезно. Из-за книги.

Снова повисла тишина. Тед, профессиональный манипулятор, знающий, как завоевать доверие собеседника, чувствовал, что не может совладать с апатичным минимализмом Робина. Однако, к его счастью, разговор вдруг вывернул в другое русло.

— Кстати, Тед, я говорил с Кейт по поводу домика, и, похоже, она считает, что никаких сложностей с этим не будет. Надеюсь, ты привез с собой ключи?

Замешательство Теда было слишком сильным, чтобы он мог с ходу ответить на такой вопрос. Робин сел на кровать, стоявшую напротив дивана, и продолжил (голосом ровным, бесстрастным, монотонным):

— Знаешь, если бы я не мог куда-нибудь уехать, то, наверное, сошел бы с ума. Или произошло что-нибудь еще. Я чувствую себя таким уставшим. Думаю, мне надо отоспаться. Думаю, мне надо отдохнуть. Мне надо уехать. Побыть одному. Я напуган. Я не понимаю, что делаю. Последние дни я не понимаю, что делаю. Я не знаю, где был. Я зашел в магазин. Я взял тюбик зубной пасты и вышел. Та женщина побежала за мной. Она сказала: «Вы не заплатили». Я повредил палец. Споткнулся на лестнице и повредил палец. Я вымотан. Мне холодно. Я голоден. Я всегда голоден. Я поставил в духовку замороженный пирог и достал его через полчаса, но я не включил духовку. Забыл. Я ел хлеб. Я слушаю радио и не верю своим ушам. Она разрешила им воспользоваться нашими авиабазами. Они летали с наших авиабаз бомбить Ливию. Я боюсь. Я должен уехать. Я всегда хотел вернуться на Озера. Там тихо и чисто, и я был там в детстве. Я ездил туда с семьей. С родителями и сестрой. Одна из мыслей, которые преследуют меня последние дни, — я так скучаю по своим родным. Как глупо, что я вот так отрезал себя от них. Если я не смогу пожить в твоем домике, я им напишу, спрошу, нельзя ли мне вернуться домой, пожить у них. Но так будет лучше. Гораздо лучше.

Возможно, этот монолог и тронул бы человека помягче, чем Тед. На самом деле такой монолог мог тронуть даже Теда, если бы он слушал. Но Тед с ужасом разглядывал хаос в квартире Робина и думал про домик в Озерном крае, и чем дольше он разглядывал и думал, тем сильнее становилась его решимость. Они купили этот домик на деньги, оставшиеся после смерти матери Кэтрин в 1983 году. Он тогда смог осуществить свою мечту, и Озерный край перевесил Корнуолл. Домик стоял недалеко от шоссе, соединяющего Торвер и Конистон, и от чудесного вида на водные просторы его отделяла лишь полоска дремучего соснового бора шириной в полмили. Тед с Кэтрин опасались, что поначалу местные жители отнесутся к их появлению как к вторжению, но, к счастью, без труда вписались в тамошнее общество: единственные соседи — живущие через дорогу Бернеты — оказались очаровательной супружеской парой из Харроу, всегда готовой составить компанию для партии в бридж Тед не желал подрывать свое положение среди этих людей, пригласив сомнительного знакомого, который ведь явно же понятия не имеет, как нужно заботиться о собственности. Глаза Теда, привыкшие наблюдать за хозяйственным усердием Кэтрин, быстро углядели и грязь, въевшуюся в плинтус, и пепел на ковре, и паутину по углам. Разумеется, нельзя говорить, что именно неряшливость Робина — истинная причина отказа Тут требовалась маленькая невинная ложь.

— Дело в том, Робин, — начал Тед, — что Кэтрин немного поторопилась. Наверное, забыла, что сейчас в домике живет моя мать. Она пробудет там еще минимум месяц.

В полной тишине Робин смотрел на него — лицо отсутствующее, взгляд застывший. Тед спросил себя, а слышал ли Робин его слова, воспринял ли их, понял ли его объяснение, вполне обоснованное и достойное. Он попытался сформулировать вопрос: «С тобой все в порядке?», «У тебя какие-то проблемы?» — но фраза почемуто не складывалась. В конце концов Тед услышал свой голос:

— Ну, как насчет того, чтобы перекусить?

*

Выяснилось, что на кухне нет никакой еды, кроме остатков маргарина и ополовиненного пакетика с размякшим сливочным печеньем. Тед вышел поискать лавку, торгующую рыбой с жареной картошкой. В таких заведениях он не бывал уже несколько лет, а потому поразился, что с него содрали больше трех фунтов. Владелец сообщил, что сейчас это совершенно обычная цена, даже для севера. Вернувшись в квартиру, Тед обнаружил, что Робин не достал чистые столовые приборы и не подогрел тарелки, о чем он его попросил, а сидит за столом и что-то пишет.

— Извини, — сказал Робин. — Я не думал, что ты вернешься так скоро.

Тед отправил его на кухню, а сам тайком глянул на листок. Это было письмо, адресованное матери, и начиналось оно так:

Вероятно, для тебя это станет неожиданностью, но я подумываю о том, чтобы вернуться домой и немного там пожить. Надеюсь, тебе нравится эта идея, в последнее время мы ведь мало общались, но я давно подумываю, как бы было неплохо вновь увидеть вас обоих. Кажется, я в последнее время совершил немало ложных шагов, и теперь мне очень нужно уехать отсюда и все обдумать. Наверное, я не очень ясно выражаюсь, но я попытаюсь объяснить понятнее…

Больше он ничего не написал. Тед недоуменно перечитывал письмо, когда в комнату вернулся Робин. Не желая, чтобы его сочли назойливо любопытным, Тед сделал вид, будто разглядывает красные блокноты.

— Что здесь? — спросил он.

— Рассказы, — ответил Робин.

Он протянул Теду чуть тепловатую тарелку и нож с вилкой.

— Значит, все пишешь?

— Когда как.

— У меня сохранился тот номер студенческого журнала, — и Тед улыбнулся воспоминанию. — Знаешь, тот самый, куда мы вместе пописывали? Там был твой рассказ и моя статейка.

— Не помню.

— Я написал про объектно-ориентированное программирование. Мне еще все говорили, что статья написана с большим юмором.

Робин покачал головой и принялся есть картошку руками.

— Что ты сейчас пишешь?

— Да так, — устало ответил Робин, — цикл рассказов. Честно говоря, не знаю, зачем я их пишу. Здесь четыре связанных друг с другом рассказа. О сексе, дружбе, выборе и тому подобном.