Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович Страница 35

Вся эта машина; все эти ресурсы разъедаются:

1)     

межпартийной борьбой, при которой главная энергия людей употребляется на завоевание большего авторитета и власти в стране для своей партии и дискре­дитирования других, а не на борьбу с фашизмом;

2)   

гнилым составом правительства, часть которого, ничего общего с революцией не имеющая, пассивно относящаяся к событиям и думающая лишь о своевре­менном бегстве в случае крушения;

3)   

притуплением у правительства чувства подлинной опасности положения, как результат пережитых не раз тревог и чрезмерных паник. Настоящая угроза судьбе республиканской Испании, нависшая сейчас, восприни­мается ими как привычная тревога;

4)  

безответственностью и саботажем правительствен­ных аппаратов и штабов по обеспечению армии и ее операций;

5)   

неиспользованием сотен тысяч здоровых мужчин, проживающих в городах (Мадриде, Барселоне, Валенсии и ряде других), для тыловых работ и возведения укреп­лений...

7) внутренней контрреволюцией и шпионажем»[44].

Впрочем, и в дальнейшем характер донесений Орло­ва в Москву мало изменился, так как республиканцев продолжали раздирать внутрипартийные противоречия, отрицательно сказывающиеся на ходе военных действий. Главными виновниками сложившегося положения были лидеры ПОУМ (Рабочая партия марксистского единства) и прежде всего сторонник Льва Троцкого Андрее Нин, занимавший пост министра юстиции в автономном пра­вительстве Каталонии.

Когда же началась гражданская война, Нин и другие лидеры ПОУМ отвергли предложенную Коминтерном линию на укрепление Народного фронта и взяли курс на осуществление в Испании социалистической револю­ции и установление диктатуры пролетариата. Но в усло­виях гражданской войны эта программа неизбежно дол­жна была привести поражению республиканцев. По­этому неудивительно, что советские руководители, и прежде всего Сталин, развернувший в это время беском­промиссную борьбу с Троцким и его сторонниками по всему миру, вскоре стали относиться к ПОУМ и ее лидерам более чем отрицательно. Враждебность эта воз­растала по мере усиления активности в Испании сторон­ников Троцкого, призывавших ПОУМ к открытой борь­бе с Народным фронтом.

Последней каплей, переполнившей чашу, стало про­изошедшее в мае 1937 года в Каталонии вооруженное выступление сторонников ПОУМ и анархистов, более известное как Барселонский мятеж. Поводом для него послужил приезд в Барселону президента Асаньи и его обращение к провинциальному совету Каталонии. На сле­дующий день, 3 мая, воспользовавшись постановлением совета взять под контроль телефонную станцию, анархи­сты при активной поддержке ПОУМ подняли вооружен­ный мятеж против республиканского правительства На­родного фронта. Буквально в одночасье начались ожесто­ченные бои, продолжавшиеся три дня.

Волнения также произошли и на фронте в поумовских и анархистских частях. Подавить восстание в Барсе­лоне смогли только при помощи частей штурмовой гвар­дии, которые прибыли из Валенсии и из других мест. Прямым результатом барселонского мятежа была гибель только в одной Барселоне 350 человек при 2600 раненых. Но гораздо более тяжелыми были военно-политические последствия этой акции: срыв тщательно подготовлен­ного наступления на Северном фронте и потеря респуб­ликанцами Басконии, подрыв международного автори­тета республики, кризис Народного фронта, в результа­те чего Ларго Кабальеро 15 мая 1937 года был вынужден уйти в отставку.

Новый премьер-министр Хуан Негрин обвинил поумовцев и анархистов в саботаже усилий, направленных на победу в войне, после чего ПОУМ была запрещена, а ее имущество конфисковано. Однако в Москве посчита­ли, что опасность повторного мятежа не устранена окон­чательно. И 16 июня Негрин отдал приказ об аресте Нина и сорока других руководителей ПОУМ.

17 июля Нин и другие лидеры ПОУМ были отправле­ны в тюрьму города Алькала-де-Энарес, где они подвер­глись интенсивным допросам с целью добиться призна­ния в шпионской деятельности в пользу Франко. Допро­сы вели Орлов и представитель Коминтерна Витторио Видали. Однако Нин категорически отрицал свою связь с фашистами и так и не сделал признаний, необходи­мых для организации публичного процесса. Поскольку выпустить его на свободу было невозможно, в Москве приняли решение о его ликвидации. Нин был расстрелян у отметки «17-й километр» на шоссе около Алькала-де-Энарес и захоронен в поле в ста метрах от дороги. А на вопросы о его местонахождении министерство юстиции республиканского правительства дало 5 апреля 1938 года следующий ответ:

«После надлежащего расследования выяснилось, что г-н Нин вместе с другими руководителями ПОУМ был арестован полицией Сегуридад, его перевели в Мадрид и заключили в предварительную тюрьму, специально подготовленную комиссаром мадридской полиции. Из этой тюрьмы он исчез, и до сих пор все, что было сделано, чтобы найти его и его охрану, оказалось безре­зультатным»[45].

Ни в коем случае не оправдывая развязанный Ста­линым и его сторонниками террор в Испании, следует отметить, что в их действиях была своя железная логи­ка, очень схожая с той, которая двигала большевиками во время левоэсеровского мятежа в Москве в 1918 году. Поэтому репрессии против ПОУМ и троцкистов имели определенные резоны, если к тому же учесть, что СССР был единственной страной, не побоявшейся бросить вызов Германии и Италии и до самого после­днего момента оказывавшей помощь республиканской Испании.

Сталинские репрессии коснулись не только испанс­ких троцкистов и анархистов, но и советских советни­ков, воевавших в Испании. Трагично сложилась судьба Яна Берзина, главного советского военного советника в Испании в 1936—1937 годах, выступавшего там под псев­донимом генерал Гришин. Как бывший начальник Разведупра РККА, он занимался в Испании вопросами во­енной разведки и на этой почве часто сталкивался с резидентом ИНО НКВД Орловым. Так, в 1937 году он направил на имя наркома обороны Ворошилова и главы НКВД Ежова доклад, в котором сообщал о растущем недовольстве в испанском правительстве действиями НКВД. В докладе указывалось, что своим вмешатель­ством в работу правительства сотрудники НКВД комп­рометируют советскую власть в глазах испанцев. В заклю­чение Берзин предлагал немедленно отозвать Орлова.

Но отозван был не Орлов, а Берзин. Он покинул Испанию в мае 1937 года. За выполнение ответственного правительственного задания его наградили орденом Ле­нина, присвоили звание армейского комиссара 2-го ран­га, а 9 июня 1937 года он вновь был назначен начальни­ком Разведупра. Но долго проработать в этой должности ему не пришлось. В ноябре 1937 года он был арестован, обвинен в организации латышской контрреволюцион­ной организации и шпионаже в пользу латвийского Ген­штаба и 29 июля 1938 года расстрелян.

Судьбу Берзина разделили и многие другие команди­ры РККА, воевавшие в Испании. Так, главный военный советник в Испании в 1937—1938 годах Григорий Штерн перед самой Великой Отечественной войной был арес­тован и 28 октября 1941 года расстрелян в поселке Барбаш под Куйбышевом. Вместе с ним были расстреляны и другие военачальники, воевавшие в Испании: Яков Смушкевич, Павел Рычагов, Иван Проскуров и многие другие. Только чудом избежал ареста другой герой ис­панской войны — Илья Старинов. Осенью 1937 года он вернулся из Испании в Москву и был представлен к правительственной награде. Его доклад о работе в Испа­нии выслушал сам Ворошилов и дал ему высокую оцен­ку. Однако через некоторое время Старинова вызвали в НКВД и в течение трех часов допрашивали о вредитель­ской деятельности по заданиям Ионы Якира и Яна Бер­зина. Конкретно его обвиняли в подготовке банд для реставрации власти капиталистов и кулаков, имея в виду его работу в начале 30-х годов по организации подполь­ных складов оружия на Украине на случай ее оккупации во время вероятной войны. Но Старинов, воспользовав­шись тем, что был лично представлен Ворошилову, об­ратился к нему за помощью. И, как ни странно, это спасло его — НКВД оставил Старинова в покое. Вскоре его назначили начальником испытательного полигона Наркомата обороны. Это было понижением, но Стари­нов не жаловался — не в привычках Ворошилова было заступаться за кого-либо.