Эдогава Рампо - Простая арифметика Страница 10

…Таким образом, все вроде бы прояснялось. Логика Хироити, похоже, убедила даже недоверчивого инспектора. Оставалось только одно — отыскать на дне пруда пропавшие вещи. По случайному стечению обстоятельств в тот же вечер инспектору Хатано позвонили из полицейского управления прямо в больницу и сообщили добрую весть: со дна пруда в усадьбе Юки извлечены пропавшие золотые вещи, а также пистолет, башмаки и даже стеклорез. Как вы уже, вероятно, догадались, выудил их все тот же Акаи. Когда я встретил его возле усадьбы Юки, перемазанного грязью, он занимался отнюдь не рыбной ловлей. А я-то еще подозревал его… Оказывается, он талант, сыщик-любитель!

В ответ на мое восторженное замечание Хироити сказал:

— Я давно это понял. Помнишь, как он выследил Цунэ, когда тот закапывал футляр? И у Мицуо Котоно он побывал. Он все время шел точно по следу и подталкивал меня к догадке.

Сам я не видел, но говорили, что башмаки были привязаны к тяжелой пепельнице носовым платком с инициалами S. К., выведенными тушью. Видно, Кода никак не предполагал такого поворота дел и допустил непростительное легкомыслие, воспользовавшись меченым носовым платком.

Разумеется, на следующий же день Коду арестовали по подозрению в попытке совершить убийство. Однако он вел себя с непонятным спокойствием и проявил редкостное упрямство. Сколько его ни допрашивали, он ни за что не желал сознаваться. Однако, когда Коду просили объяснить, где он находился непосредственно перед выстрелом, он молчал, словно набрал в рот воды. А стало быть, алиби у него не было. Сначала он все твердил про то, что «решил проветриться», но по свидетельству секретаря генерала, пробывшего весь вечер в комнате рядом с прихожей, «Акаи действительно выходил за сигаретами, а Кода не появлялся». В общем, улик было более чем достаточно — и признание становилось необязательным. Алиби Коды теперь никто бы уже и не поверил. Его заключили в тюрьму, и он должен был предстать перед судом.

Тени в дюнах

Спустя неделю я нанес семейству Юки визит. Мне стало известно, что Хироити выписали из больницы.

Обстановка в усадьбе была по-прежнему напряженной, нетрудно понять почему. Единственный сын, Хироити хотя и выжил, но остался калекой. Генерал и госпожа Юки каждый по-своему изливали мне свое горе. Сложнее всего дело обстояло с Симако. Как рассказывала госпожа Юки, та из сострадания ухаживала за беспомощным Хироити, словно любящая жена.

И только Хироити оказался гораздо бодрее, чем я ожидал; он, словно забыв о кровавых событиях, вынашивал план собственной книги.

Вечером приехал вездесущий Акаи. Мне стало неловко оттого, что я подозревал его, и я разговаривал с ним более приветливо, чем обычно. Хироити тоже был рад приезду доморощенного сыщика.

После ужина мы, пригласив Симако, отправились к морю прогуляться.

— На костылях ходить куда проще, чем я предполагал. Смотрите, я даже бегать могу! — и Хироити рванулся вперед. Полы его кимоно развевались, новенькие костыли ударяли о землю тоскливо и глухо.

— Осторожнее! Осторожнее! — Симако бросилась за ним вдогонку.

— А не отправиться ли нам в Юигахаму на представление? — предложил Хироити.

Акаи засомневался:

— Вы не устанете?

— Ничего, тут не так далеко. А до концертного зала и километра не будет.

Почему-то новоиспеченные калеки радуются прогулкам, как дети, едва научившиеся ходить. Перебрасываясь шуточками, мы побрели по залитой холодным лунным сияньем дороге. Потом разговор угас, и мы уже долго брели в полном молчании, когда Акаи вдруг рассмеялся — видно, вспомнил что-то очень забавное. Он все никак не мог остановиться — шел и смеялся.

— Акаи-сан! Что это вас так насмешило? — не выдержала Симако.

— Да так, ничего, пустое, — продолжая хихикать, проговорил Акаи. — Просто мне сейчас пришла в голову одна чрезвычайно забавная мысль. Все думают, что нога человека должна соответствовать его росту: у маленького человека маленькая нога. Оказывается, нет. У коротышек бывают несообразно большие ноги. Ну не потеха — большие ноги у коротышек, ха-ха-ха! — Акаи снова захохотал.

Симако из вежливости улыбнулась, хотя явно не поняла, что тут смешного.

Все-таки у Акаи много причуд. Странный он тип…

Ночная Юигахама бурлила и сверкала как в праздник. Начиналось представление в духе кагура[6]. Мы сидели в уютном кафе, потягивая прохладительные напитки, когда Акаи совершил очередную бестактность.

Исследуя дно злополучного пруда, он осколком стекла сильно порезал палец и ходил теперь забинтованный. В кафе бинт развязался, и Акаи безуспешно пытался затянуть узел зубами. Симако, заметив его мучения, предложила:

— Давайте я помогу!

Но Акаи невежливо промолчал и сунул свой палец под нос сидевшему совсем на другом конце стола Хироити:

— Хироити-сан, не откажите в любезности!

Нелепый он все-таки человек. И к тому же упрямый.

В конце концов между Акаи и Хироити завязалась беседа на излюбленную тему. Оба они показали себя в недавнем деле настоящими детективами, перемудрили полицию — и естественно, разговор пошел весьма оживленный.

В итоге все кончилось тем, что они снова принялись перебирать прославленных сыщиков. И как всегда, объектом нападок Хироити стал его традиционный «соперник» — Когоро Акэти.

— Этот Акэти просто умных преступников не встречал! — кипел Хироити. — Ловит самых заурядных жуликов, но форсу-то, форсу… Тоже мне гениальный сыщик!

Разговор продолжался и после того, как мы вышли из кафе. Как-то само собой получилось, что компания разделилась надвое, и мы с Симако далеко оторвались от увлеченных беседой Акаи и Хироити. Симако шла по пустынному берегу и пела. Мелодия была мне знакома, я с удовольствием подпевал. Лунный свет серебрил гребни волн, свежий ветер раздувал полы и рукава кимоно и относил звуки нашей песни к далекому лесу.

— Давай напугаем их? — предложила Симако. Мы оглянулись: доморощенные детективы все еще были увлечены беседой. Они изрядно от нас отстали. Симако подбежала к высокой дюне и поманила меня рукой. Я тоже развеселился: мы были похожи на играющих в прятки детей.

— Ну куда они там подевались? — Симако нетерпеливо высунулась из-за дюны. Вскоре послышались звуки шагов и голос Хироити, окликавшего нас.

— Не могли же они потеряться! — произнес следом за ним голос Акаи. — Ладно, присядем здесь, отдохнем. Наверное, трудно идти по песку на костылях…

Они устроились совсем рядом с нами: теперь нас разделяла только невысокая дюна.

— Здесь нас никто не услышит. По правде сказать, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз… — сказал Акаи.

Мы с Симако намеревались выскочить из убежища с громкими устрашающими воплями, но тут азарта у нас поубавилось. Подслушивать нехорошо, и, невольно оказавшись в таком положении, мы не знали теперь, как быть.

— Скажите, вы действительно верите в то, что Кода — преступник? — спросил Акаи как-то очень серьезно.

Что он опять задумал? Однако тон Акаи заставил нас с Симако насторожиться.

— И верю, и не верю, — признался Хироити. — Но если на месте преступления были только мы двое, причем потерпевший один из нас, то что еще остается? Да и улик слишком много — носовой платок с меткой, футляр для очков… Но все-таки я еще сомневаюсь.

— Кода представил алиби. У меня есть приятель в суде, и я знаю то, чего еще не знают другие. Кода солгал, сказав, что выстрел застиг его в коридоре. А солгал он единственно потому, что в тот момент занимался неподобающим делом… Украдкой читал дневник Симако-сан! Это многое объясняет. При звуке выстрела он бросился прочь, забыв раскрытый дневник на столе. Выстрел его вспугнул, иначе бы он, конечно, уничтожил следы «преступления» — положил дневник на место. Значит, стрелял не он.

— А зачем он читал дневник?

— Вы не знаете? Он хотел выяснить, кому принадлежит сердце Симако. Бедный Кода-кун, представляю, что он пережил.

— И в суде поверили этому объяснению?

— Нет, не поверили. Ведь против Коды действительно слишком много улик.

— Да, оправдание слабое.

— И тем не менее я могу привести еще факты, доказывающие его невиновность. Первое: если он и в самом деле хотел убить вас, то почему звал на помощь, не убедившись, что вы мертвы? Зачем было так торопиться? Это уж совершенно не вяжется со скрупулезностью подготовки к убийству — я имею в виду ложный след и все прочее. Второе: если Кода приложил столько усилий, чтобы полиция не разгадала уловку со следом, то почему же он не изменил походку? Упущение непонятное. Это только на первый взгляд просто убить человека: выстрелил — и готово. Нет, все гораздо сложнее. А уж если преступник стремится свалить вину на другого… Тут и вовсе запутаешься.

Вы посчитайте, сколько неразрешенных загадок в одном этом деле: чужой футляр для очков, башмаки, ложный след, забытый дневник, найденные на дне пруда золотые вещи… Если бы сыщикам удавалось разгадать каждую мелочь, ни один самый хитроумный преступник не ускользнул бы от наказания. Увы, подобных высот мы еще не достигли, и порой остается уповать на счастливый случай, все же приводящий к раскрытию преступления. Главное — выудить в море фактов и фактиков то, что станет ключом к разгадке. Я с детства привык обращать внимание на мелочи: с какой ноги идет человек, в какую сторону выкручивает полотенце, как надевает костюм. Подобные малозначащие детали порой оказываются бесценным свидетельством. В нашем деле такая «мелочь» — пресловутый платок с меткой, которым были привязаны к пепельнице башмаки, а точнее — узел на этом платке. Я извлек вещи, не развязывая платка, и все вместе вручил инспектору Хатано, ибо это важное вещественное доказательство. Дело в том, что платок был завязан весьма необычным способом, так называемым продольным узлом. Обычно такие узлы делают только дети. Взрослые завязывают совсем иначе. Этот продольный узел нарочно не сделаешь… Я помчался к Коде домой и попросил его мать найти мне какую-нибудь веревку или что-нибудь в этом роде, где был бы узел, завязанный Кодой. К счастью, матери удалось найти кое-что. Узлы оказались самыми заурядными. Заподозрить Коду в изощренном коварстве я просто не мог: ведь он упустил из виду куда более вескую улику — метку! И этот факт тоже говорит в его пользу!