Франсин Риверс - Воин [The Warrior] Страница 22

Покои наполнила прекрасная, завораживающая музыка: Давид то ударял по струнам, то нежно перебирал их. Никому кроме него не удавалось извлечь из этого инструмента таких сладостных звуков, найти таких благодатных слов. Но вот Давид запел — и Ионафан ухмыльнулся, вспоминая свой опыт пения.

— Восшумите гласом радости… — Давид усмехнулся ему в ответ и продолжал петь.

Проведя несколько недель в погонях за филистимлянами и укреплении сторожевых отрядов, Ионафан вернулся в Гиву и там узнал, что Давид отразил еще один набег неприятелей, да так, что те еле унесли ноги.

Его вызвал отец. Ионафан полагал, что царь будет доволен. Но нет — с помертвевшим лицом Саул яростно вышагивал взад вперед, а советники, стоя поодаль, беспокойно наблюдали за ним. В чем причина дурного настроения на сей раз? Вести с полей сражений только хорошие, особенно славные — у Давида.

Авенир притворил дверь за Ионафаном. — Мы все здесь, господин.

Саул повернулся. — Я хочу, чтобы Давида умертвили.

Ионафан застыл на месте. Что за безумие?

— Этот иудеянин угрожает моему престолу! Вы слышали эти крики, когда люди вчера славили его имя, в то время как он подходил к воротам моего города?

Ионафан потряс головой, не в силах уразуметь, что так разозлило отца. — Конечно же, это потому, что он обратил в бегство врага.

— Ты ничего не понимаешь! Мой враг — тот, кого ты зовешь своим другом!

Кровь бросилась Ионафану в лицо, сердце гневно и тревожно забилось. — Давид и твой друг, господин мой. И он также твой сын — он ведь муж Мелхолы!

Саул отвернулся от него. — Если мы позволим этому пастуху прибрать к рукам еще больше власти, он убьет меня и завладеет царством.

Ионафан оглядел собравшихся в комнате. Неужели никто из них не вразумит царя? Авенир поймал его взгляд, кивнул головой. — Давид может стать угрозой.

— Разве есть доказательства, что он замышляет мятеж?

— Когда появятся доказательства, я буду уже в могиле! — взревел Саул.

Ионафан протянул к отцу руки. — Ты сильно ошибаешься насчет Давида. Все его устремления — это служить тебе.

— Он ворует у меня любовь народа!

— Народ любит тебя! Твое имя тоже славят вместе с Давидом, отец.

— Не так громко. И не так долго.

Ионафан пристально поглядел на остальных. Неужели они позволят подозрениям и дальше разрастаться в сердце Саула, потому что боятся сказать правду? Нет вернее союзника у Саула, чем Давид!

— Неужели тебе мало врагов в лице филистимлян? Не нужно искать их среди своих!

Авенир высказался от лица остальных. — Но именно враг из среды своих способен принести больше всего вреда.

Ионафан знал, что ему просто необходимо найти возможность поговорить с отцом наедине: эти люди станут твердить только то, что угодно слышать царю. Страхи Саула передались им, и, потакая ему во всем, они невольно еще больше раздувают пламя уязвленного самолюбия.

Но прежде чем ему удастся вырвать Саула из круга этих людей, необходимо позаботиться о том, чтобы Давид оказался в безопасности. Он нашел Давида на военном совете с его людьми.

— Нам нужно поговорить. Прямо сейчас.

Давид вышел вслед за ним в соседнюю комнату.

В чем дело, Ионафан? Что стряслось?

— Мой отец ищет твоей смерти.

Давид побледнел. — Почему?

— У него опять припадок. Ты видел, как это бывает. Это пройдет.

— Дай Бог, чтобы прошло!

— Завтра утром укройся в полях. — Ионафан взял его за руку и назвал условленное место. — Я попрошу моего отца пройтись туда со мной и поговорю с ним о тебе. Потом расскажу все, что удастся узнать. Но тебе ни в коем случае нельзя рисковать, друг мой. Некоторые царские советники видят врагов там, где их нет.

Перед утренней трапезой Ионафан явился к царю.

Саул выглядел усталым и измученным, под глазами залегли темные тени. Когда он потянулся взять чашу с вином, его рука дрожала.

— Ты не выспался. — И не удивительно, если все мысли царя исполнены страха о возвышении соперника. Ионафан был намерен развеять эти страхи.

Саул, насупившись, взглянул на него. — Как я могу спать, когда мое царство в опасности?

Придвинув чашку с медом, Ионафан отломил кусок хлеба и протянул отцу. Саул принял его, все еще задумчиво хмурясь. В передней стояли люди, дожидавшиеся приема у царя. Нужно на время вывести его из дворца на свежий воздух.

— Помнишь, отец, как мы вместе расчищали поле?

Бросив взгляд в сторону окон, Саул слабо издал неопределенный звук.

— Жатва почти подоспела. В этом году Господь дал хороший урожай. — Он пододвинул отцу финики.

— Ты уже много дней безвылазно сидишь во дворце. — И всегда в компании своих советников. — Ты изрядно потрудился для народа, отец. И, конечно же, имеешь право чуть–чуть прогуляться по полям Господним.

Поднимаясь, Саул сердито глянул на устремившихся к нему приближенных. — Убирайтесь.

Слуги поспешно отступили назад.

Ионафан даже не ожидал, что это окажется так просто.

Они гуляли почти все утро, а потом уселись под оливой.

Саул вздохнул. — Мне этого не хватает…

— Отец, я хотел поговорить с тобой о твоем вчерашнем приказе.

— О каком?

— Убить Давида.

Саул повернул голову и посмотрел на него. — Ты поэтому привел меня сюда?

— Да. И нет.

— Что это значит?

— Я вижу, как ты отягощен заботами. Не проходит и недели, как опять приходится посылать войска защищать нашу землю от набегов захватчиков. А еще эти вечные склоки между коленами по мелочам. Но не забывай: все они собираются воедино по твоему повелению, господин мой. — Он заглянул отцу в глаза. — Ты знаешь, что я люблю тебя. Что я почитаю тебя. Ты мне доверяешь?

— Да.

— Да не согрешит царь против раба своего Давида. Он никогда не делал тебе ничего дурного. Он всегда помогал тебе, как мог. Неужто ты забыл, как он подвергал опасности собственную жизнь, чтобы убить филистимского исполина, и как Господь через это даровал всему Израилю великую победу? Тогда ты видел это и радовался.

Плечи Саула дрогнули. — Нет. Я никогда этого не забуду.

— Для чего же ты хочешь согрешить против невинной крови и умертвить Давида? Для этого нет причины! — Он говорил спокойно, мягко, надеясь вразумить отца, наслушавшегося трусливых советов, напомнить ему правду. — Если есть в твоем царстве хоть кто–то, кому ты можешь доверять даже больше, чем мне, так это твой зять Давид.

Лицо Саула перекосилось, как от боли. — Когда я слышу об его подвигах… — он затряс головой.

— Все свои подвиги Давид совершал во славу Господню — и твою, отец. Он твой верный слуга. — Ионафану хотелось еще и еще говорить о заслугах Давида, но он боялся, что отца это не утешит, а только раздражит. — При всем уважении к твоим советникам, отец, — они изрядно перепуганы. Пусть же в Израиле царит не страх, а мудрость.

Привалившись затылком к сучковатому стволу оливы, Саул со вздохом закрыл глаза.

Ионафан хранил молчание. Он не хотел давить на отца, как другие. Устремил взор вдаль — в поля, потом выше — в голубое небо.

— Ты мой старший сын, Ионафан, начаток силы мужества моего. У народа ты в большом почтении. После моей смерти престол перейдет к тебе.

— Как Богу будет угодно.

Увидев глаза отца, Ионафан ощутил, как дрогнуло сердце. Он не хотел напомнить ему слова Самуила.

— Интересно, что думал Бог, когда избрал меня царем.

От сердца отлегло.

— Что ты тот, кого хочет народ.

— Да. — Как мрачно это прозвучало. — Народ хотел. Когда–то.

— И по сей день. Тебе нет нужды беспокоиться, отец. — Господи, пусть он услышит мои слова. — Люди всегда будут любить царя, который правит ими с мудростью и по чести.

— Любовь народа подобна ветру, Ионафан, который сегодня дует на восток, а завтра — на запад.

— Значит, нужно укротить этот ветер духом спокойствия.

— Я устал.

— Так отдохни. Я покараулю.

И Саул последовал совету. Он проспал несколько часов, а Ионафан сидел подле него в оливковой рощице. Когда появились слуги, разыскивающие царя, Ионафан жестом отослал их прочь. Каждый человек нуждается в отдыхе, в особенности, царь.

Пробудившись от сна, отец улыбался. — Мне приснилось, что я снова простой земледелец.

— Господь призвал тебя к другому.

Отец начал подниматься на ноги. Ионафан вскочил первым, протянул руку. Саул ухватился за нее, подтянулся.

— Ты уже не мальчик, — на лице Саула мелькнула улыбка, — а я все об этом забываю.

Он положил Ионафану руку на плечо.

— Жив Господь, Давид не умрет.

Ионафан низко склонился перед ним. — Да вознагради т тебя Господь за твою мудрость, отец.

— Будем надеяться. — Саул увидел, что к нему торопятся слуги. — Меня ждут дела.