Адам Шафи Адам - Кули. Усадьба господина Фуада Страница 32

— Да-да, не забудь!

— Конечно, господин! Ну, фи амани ллах![38]

Фуад ушел от господина Марджеби успокоенный.

На следующее утро Фуад был мрачнее тучи. Он готовился к разговору с Вуаи. Выйдя на улицу, он лицом к лицу столкнулся с Мконгве. Девушка несла охапку травы для коров. Окинув взглядом ее стройную фигуру, Фуад не смог удержаться, чтобы не заговорить с ней.

— Ты куда идешь? — сурово спросил он.

— А вы не видите, что я несу траву для скотины? Нетрудно догадаться, иду в коровник, — раздраженно ответила Мконгве. Ее сомнения относительно намерений Фуада окончательно рассеялись в ту ночь, когда он пытался вломиться в ее хижину.

— Что? Да как ты смеешь так со мной разговаривать! — взревел Фуад и протянул руку, чтобы схватить девушку, но она увернулась и бросилась наутек.

— Где этот ублюдок? — в ярости кричал Фуад, волком рыская по деревне. Крестьяне в страхе шарахались от него, недоумевая, кого он имеет в виду. А Фуаду не терпелось найти Вуаи, на котором он мог бы сорвать злость.

Вуаи в это время работал в поле. Услышав крик помещика, он сразу понял, в чем дело, но виду не подал. Он уже решил, что не будет ничего скрывать от хозяина, а расскажет ему все как есть и посмотрит, что тот сделает.

— Ах ты дрянь! Я тебя ищу, а ты!.. — закричал Фуад, увидев Вуаи. Тот опустил мотыгу и, распрямившись, без страха и волнения посмотрел на Фуада, молча ожидая, что он еще скажет. А Фуад продолжал кричать: — Позавчера я встретил тебя на дороге. Куда ты ходил?

— На митинг, — ответил Вуаи, даже и не подумав прибавить обычное по отношению к хозяину обращение «господин».

— На какой еще митинг? — грозно спросил Фуад.

— На митинг в Киджангвани.

Слово это было слишком хорошо известно Фуаду. Оно не сходило с языка не только у крестьян, но и у помещиков, которые произносили его с ненавистью. Фуад не раз слышал о Киджангвани и считал, что там живут одни бездельники и смутьяны, которые не хотят работать и потому бунтуют против своих господ.

— Ага! И ты революционером заделался! Пойди отнеси мотыгу на место и убирайся отсюда! И смотри не вздумай что-нибудь с собой прихватить!

Вуаи был готов к тому, что в один прекрасный день Фуад прогонит его. И вот это произошло. Не говоря ни слова, Вуаи повернулся и пошел прочь. А через некоторое время он уже шагал по знакомой дороге, ведущей из Коани в город.

Вуаи застал Мариджани в кабинете. Тот что-то быстро писал, перелистывал бумаги и снова брался за перо. Увидев Вуаи, Мариджани встал из-за стола и вышел к нему навстречу.

— Ну как дела? Все нормально? — спросил он, подавая товарищу руку и усаживая его.

— Как сказать. Фуад выгнал меня. Дела у него сейчас идут неважно, вот он и лютует. Помнишь, ты говорил мне, что Фуад хотел изнасиловать Мариам? Так вот теперь он начал приставать к другой своей батрачке, Мконгве. Однажды ночью попытался забраться к ней в дом. Ну, она в крик, собрались люди. — Вуаи перевел дух и встряхнул головой. — Если бы Фуад не подал голоса, его бы изрубили пангами на мелкие кусочки.

Вуаи говорил возбужденно, сильно жестикулируя.

— Я так и не понял, за что он выгнал тебя? — спросил Мариджани.

— Ну как же. Он встретил меня, когда я возвращался из города, а я ничего не стал скрывать и сказал, что был на революционном митинге.

— Что, прямо так и сказал?

— Да нет. Я сказал, что был на митинге в Киджангвани.

— Тогда все понятно! Как только ты упомянул о Киджангвани, он сразу понял, что за митинг. Так вот, слушай, что я тебе скажу. У тебя есть жена и дети?

Вуаи уже успел немного успокоиться, а последний вопрос Мариджани даже заставил его улыбнуться.

— Я еще молодой. Правда, в прошлом году родители хотели меня женить, но я не согласился. Мы даже поссорились и…

Но Мариджани перебил его:

— Сейчас это даже и лучше. Сегодня в пять часов вечера придет машина, и я отвезу тебя к нашим товарищам. Там ты многому научишься. А сейчас, если у тебя есть дела в городе, можешь идти, но к приходу машины возвращайся.

Машина оказалась небольшим, видавшим виды пикапом с открытым кузовом. Мариджани и Вуаи сели в кабину рядом с водителем и отправились в путь. Зажатый между Мариджани и толстым шофером, Вуаи чувствовал себя довольно неуютно и все время ерзал. Все молчали, тишину нарушал лишь мерно гудящий мотор.

Вдруг Мариджани обратился к Вуаи:

— Место, куда мы едем, называется Дамбве. О его существовании мало кто знает. Понимаешь, правительству невыгодно, чтобы крестьянам жилось хорошо и свободно. Поэтому стоит полиции обнаружить, что есть такое место, как Дамбве, и правительство сразу же придумает что-нибудь, чтобы помешать людям жить так, как им нравится. Когда мы приедем, наши товарищи тебе все расскажут, отведут место для жилья, помогут построить хижину.

Вуаи молчал, думая о жизни, которая ему предстоит. Вдруг он встрепенулся:

— А ведь все мои вещи остались в Коани: мотыга, два серпа — я их совсем недавно купил… У меня был участок маниоки, уже пришло время снимать урожай батата. Фуад ничего не разрешил мне взять с собой.

— Послушай, Вуаи, забудь пока об этом. Все, кого ты там встретишь, пострадали так же, как ты, или даже больше, — стал успокаивать его Мариджани.

За все время пути водитель не сказал ни слова. Он все крутил свою баранку да молча хмурился, когда ему приходилось браться за переключатель скоростей. А Мариджани продолжал:

— Запомни, тебе придется жить вдалеке от твоих земляков, но ты обязан сделать все, чтобы не терять с ними связь. Хотя бы раз в месяц тебе нужно бывать в Коани и встречаться со своими друзьями.

Они долго ехали по шоссе, ведущему на север острова, а потом свернули с него и, проехав по узкой проселочной дороге около тридцати километров, оказались в Дамбве. Вокруг не было ни души, и можно было подумать, что все жители в поле. Но солнце уже село, а в такое время крестьяне обычно не работали. То там, то здесь виднелись маленькие, крытые пальмовыми листьями хижины, расположенные не как обычно, группами, а по одной. Поодаль зеленело рисовое поле.

Когда автомобиль остановился, Мариджани вышел на тропинку и скрылся в зарослях. Через некоторое время он вернулся вместе с каким-то незнакомцем. На нем была лишь набедренная повязка, у пояса висел длинный нож.

— Ну, Вуаи, мы оставляем тебя здесь, а сами возвращаемся в город. Этот молодой человек объяснит тебе, как и что, — сказал Мариджани, открыв дверцу машины и давая Вуаи выйти. — А теперь — до свидания. Думаю, что скоро мы увидимся и поговорим. — С этими словами он сел в машину, водитель завел мотор, автомобиль рванулся с места и исчез в облаке пыли.

Вуаи и его провожатый пошли по узенькой тропинке, петляющей среди деревьев и кустарника. Скоро они вышли на небольшую поляну к хижине, похожей на те, какие Вуаи видел из машины. Возле нее росло манговое дерево. Провожатый принес из хижины циновку, постелил ее под деревом, попросил Вуаи подождать, а сам снова исчез в зарослях.

Вуаи сидел под деревом и думал. Он не знал, где он находится и где те люди, которые, по словам Мариджани, должны его встретить. Он не знал, что его ждет, но ему хотелось надеяться на лучшее. Что бы ни ожидало его здесь, хуже, чем у Фуада, ему не будет.

Уже стемнело, а провожатый не появлялся. Однако Вуаи почему-то не беспокоило его долгое отсутствие. Он был уверен, что тот придет. И действительно, вскоре он услышал шуршание травы, и перед ним вырос его недавний спутник.

— Я очень долго ходил?

— Ничего. Ведь я считаю, что я уже дома, — ответил Вуаи.

Провожатый принес из хижины керосиновую лампу, поставил ее на землю, а сам присел к Вуаи на циновку.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Вуаи. А тебя?

— А меня — Кондо. Добро пожаловать. Вот здесь мы и живем. Тебе может показаться, что у нас слишком тихо, но не беспокойся: людей здесь много. Постепенно ты со всеми познакомишься. Ты ведь тоже подпольщик? — спросил Кондо.

— Подпольщик? Что такое — подпольщик? — Вуаи никогда не приходилось слышать этого слова.

— Как, разве тот, с кем ты приехал, никогда тебе этого не говорил?

— Нет. Мы говорили о многом, но этого слова он никогда не произносил.

— Ну если не говорил он, то скажу я. — Кондо сделал паузу. — Все мы здесь крестьяне, которых помещики лишили земли. И вот мы собрались вместе и живем как братья. Но главная цель нашей жизни — свергнуть феодальный режим и создать правительство, которое защищало бы интересы крестьян и всех бедняков. И за это мы будем бороться не на жизнь, а на смерть. Ну, что скажешь, Вуаи?

— А ты думаешь, что это возможно?

— А почему бы и нет? Конечно, возможно! Ведь нет никаких…

— Все готово! — позвал из хижины женский голос.

— Готово? Тогда неси!

Во двор вышла женщина, которая несла на подносе еду: угали[39] из маниоки и кокосовое молоко.