Дональд Томпсон - Супермодель и фанерный ящик. Шокирующие истории и причудливая экономика современного искусства Страница 40

По оценке Филипа Хука, прославившегося после своей «миссии в Осло», на Мунка должны были претендовать десять потенциальных покупателей. Он рассуждал так, что коллекционеры обычно не тратят больше 1 процента собственного капитала на одно произведение искусства. Если считать таким образом, что вероятные покупатели ограничиваются теми, чей капитал составляет 8 миллиардов долларов и больше. Если это так, то маркетинговые усилия «Сотби» за пределами этого узкого круга коллекционеров главным образом имели целью укрепление бренда.

По другой теории, состоятельные коллекционеры тратят на искусство 7 процентов инвестируемых активов. Если считать так, то получается группа потенциальных покупателей, чьи инвестируемые активы превышают 1,15 миллиарда долларов, — всего около 1200 человек во всем мире. Это лучше объясняет, почему «Сотби» организовал международную рекламную кампанию.

Говоря о конкретных вероятных покупателях, первым делом называлась королевская семья Катара. Хотя «Крик» не возили на Ближний Восток, агенты, представляющие семью, имели возможность ее осмотреть. Также в список возможных покупателей входили музей Гетти в Лос-Анджелесе, один из новых музеев в Абу-Даби и коллекционеры из разных стран, известные своей страстью к шедеврам. Одним из них была Лили Сафра, миллиардер из Женевы, которая потратила 104,3 миллиона долларов на скульптуру Альберто Джакометти «Шагающий человек I». Другим был американец Рональд Лаудер, глава косметической фирмы, частным образом купивший за 135 миллионов портрет Адель Блох-Бауэр I кисти Густава Климта для своего нью-йоркского музея. Еще одним кандидатом, хотя и не очень вероятным, был владелец лас-вегасских казино Стив Уинн; он только что отдал 740 миллионов долларов по соглашению о разделе имущества при разводе, что, по его словам, снизило темпы его коллекционирования. Однако этот темп ускорился через полгода снова, когда Уинн купил «Тюльпаны» Джеффа Кунса за 33,7 миллиона долларов (21,3 миллиона фунтов).

Также упоминались греческий наследник Филипп Ниархос и российский промышленник и владелец футбольного клуба «Челси» Роман Абрамович, чья подруга Дарья Жукова строила новый музей современного искусства в московском парке Горького. Саймон Шоу говорил, что может быть покупатель из Японии; по его мнению, «Крик» вызовет у японцев особый отклик, потому что на Мунка оказали большое влияние японские гравюры.

Что касается государственных учреждений, то упоминались только три, что характеризует современное положение дел в искусстве. Сама мысль, что музей, не считая Гетти и музеев в Катаре и Абу-Даби, может располагать достаточными средствами для покупки на аукционе культовой картины, казалась невероятной.

Вечером 2 мая 2012 года в 19.42 по восточному времени «Крик» вышел на аукцион как лот номер 20. Под каким номером указывается и продается работа — это тоже психология аукциона. Обычно главный лот помещается между номерами 25 и 30; если лот выходит раньше, это значит, что после него пойдут другие крупные лоты. Расположение лотов должно сохранять интерес участников к торгам на всем протяжении аукциона.

После дорогого лота обычно следуют три или четыре лота с эстимейтом пониже. Подобный ритм привлекает внимание к отдельным лотам и создает ценовой ориентир, в сравнении с которым эстимейты последующих лотов будут казаться оправданными. Если на аукционе выставляется несколько работ одного художника, как было на «Сотби», лучшее идет сначала, чтобы неудачливые претенденты могли попытать счастья позже.

Зал продаж «Сотби» вместил 800 приглашенных, не считая репортеров и тележурналистов со всего мира. Тобиас Майер открыл торг с 40 миллионов долларов, что превышало сумму, по которой когда-либо продавался Мунк.

Майер вытягивал ставку за ставкой у восьми первых участников, трое из них находились в зале (видимо, дилеры по поручению клиентов), и пятеро делали ставки по телефонам. Бен Фрийя из Galleri K в Осло, в зале, и Патти Вонг из азиатского отделения «Сотби», на телефоне, вышли из торгов на сумме 73 миллиона. На 80 миллионах еще оставалось пятеро претендентов.

К 100 миллионам осталось двое телефонных участников, от имени одного ставки делал Чарльз Моффетт, от имени другого — Стефан Коннери, оба они сотрудники «Сотби». Примерно через десять без малого минут торгов аукционист ударом молотка обозначил ставку Моффетта в 107 миллионов. Вместе с премией покупателя сумма составила 119,9 миллиона долларов — столько стоит неплохая яхта. С поправкой на инфляцию «Крик» считается восьмой самой дорогой картиной, когда-либо проданной частным или иным образом. После удара молотка аудитория в зале разразилась аплодисментами. Некоторые сотрудники «Сотби» потом говорили, что эта продажа стала пиком их карьеры.

Позднее выяснилось, что покупателем, действовавшим через Моффетта, был нью-йоркский коллекционер Леон Блэк, ведущий партнер процветающей фирмы Apollo Global Management. 62-летний Блэк стоит на 107-м месте в списке Forbes 400, по оценкам, его капитал составляет 3,5 миллиарда долларов. Он член правления нью-йоркского музея Метрополитен и MoMA, а The Wall Street Journal сообщает, что его коллекция искусства стоит 750 миллионов долларов и включает картины Пикассо, Уильяма Тёрнера, Ван Гога и Рафаэля. В разговорах перед аукционом его имя никогда не упоминалось.

Когда личность покупателя стала известна, он попал на первую полосу The New York Times и затем часто появлялся едва ли не во всех ежедневных газетах и теленовостях. При этом ни одна газета или журнал не сообщает, когда кто-то покупает яхту, личный «Боинг-737» или греческий остров за те же деньги.

Учитывая колоссальную сумму сделки, кажется, что «Сотби» должен был сделать на ней огромную прибыль. Однако, скорее всего, нет, все из-за выгодных условий, которые они предложили Петтеру Ольсену. Чтобы заполучить «Крик», «Сотби», вероятно, добровольно отказался от своей комиссии и отдал половину премии покупателя Ольсену. Кроме того, «Сотби» должен был взять на себя все связанные с аукционом расходы, включая маркетинговые.

Премия покупателя в нью-йоркском отделении «Сотби» составляла 25 процентов от продажной цены до 50 тысяч долларов, 20 процентов от 50 тысяч до 1 миллиона и 12 процентов свыше 1 миллиона (потом ее повысили). Для лота, который ушел по цене «Крика», фактическая премия была лишь чуть выше 12 процентов. Допустим, по примеру большинства специалистов по искусству, что Ольсену отдали половину от 12 процентов. Таким образом, из полной суммы 119,9 миллиона Ольсен должен был получить 113,5 миллиона, а «Сотби» — оставить себе 6,4 миллиона.

Широкая рекламная кампания «Крика», приемы, выезды за рубеж и страховка обошлись бы не менее чем в 5 миллионов долларов. Иными словами, «Сотби» едва отбил расходы. Для сравнения: аукционный дом получил бы примерно ту же прибыль от продажи на 4,5 миллиона долларов без скидок с комиссии и премии покупателя.

Цена продажи, которая позволяла «Сотби» покрыть издержки, составляет около 83,5 миллиона. Ниже этой цены он бы понес убытки на этой консигнации. Если бы «Крик» продался по эстимейту, за 80 миллионов, «Сотби» потерял бы на нем около 200 тысяч долларов. Если бы дом отдал консигнанту более 50 процентов премии покупателя, убытки бы увеличились еще больше. Цена 80 миллионов плюс 75 процентов возвращенной премии означал бы убытки на 3,6 миллиона. Когда аукционный дом предлагает консигнанту такие условия, что даже точка безубыточности выше предварительной цены, — это признак того, что соперничество между двумя конкурентами переходит все разумные рамки.

Ольсен отклонил предложенную «Сотби» гарантию цены. Если бы он согласился на гарантию 80 миллионов, ему пришлось бы заплатить за нее примерно треть от разницы между этой суммой и фактической ценой продажи. Отказ от гарантии сохранил Ольсену (и стоил «Сотби») 9 миллионов долларов, треть разницы между 107 и 80 миллионами.

Когда аукционный дом продает столь престижную работу, как «Крик», это приносит ему новые консигнации и приводит к более высоким ценам на другие лоты благодаря так называемому эффекту ореола. Именно по причине этого ореола в винной карте ресторана есть вино по 250 долларов за бутылку: цена по 40 долларов за бутылку на его фоне кажется более разумной.

«Сотби» действительно привлек новых консигнантов; он выставил на аукцион 72 лота, тогда как на аукционе «Кристи» предыдущим вечером был всего 31. «Сотби» предложил еще пять картин Мунка, которые владелец, по его собственным словам, передал аукционному дому только из-за «Крика». Вероятно, что коллекция покойного финансиста Теда Форстманна тоже оказалась у «Сотби» по той же причине; она принесла 83 миллиона.

В итоге «Сотби» сделал продажи на сумму 330,5 миллиона долларов. Это был самый значительный результат для аукционов импрессионистов и модернистов. Предыдущий рекорд — 286 миллионов — был установлен в 1990 году.