Владислав Гончаров - Величайший позор Британии. От Дюнкерка до Крита. 1940—1941 Страница 10

И действительно, утром 25-го германское главное командование отдало приказ о возобновлении наступления танковых сил в этом направлении. Рундштедт, используя предоставленное ему Гитлером право решать вопрос по своему усмотрению, отказался выполнить этот приказ. Но в английском штабе об этом, разумеется, не знали, и Горту пришлось, наряду с подготовкой к наступлению на юг, сосредоточить внимание на более вероятной угрозе. Брук получил единственный резерв, остававшийся в руках штаба, — пехотную бригаду и два пулеметных батальона.

Утром, в начале восьмого, прибыл Джон Дилл. Горт просил его приехать и лично ознакомиться с обстановкой, сложившейся в этом районе. С первых же слов стало ясно, что даже в этот момент в Лондоне не имели ясного представления об обстановке, и Дилл намекнул, что там недовольны руководством Горта. По-видимому, Дилл быстро убедился в критическом характере обстановки. По окончании беседы он доложил премьер-министру:

«Нельзя отрицать серьезность обстановки на северном участке. Английские экспедиционные силы удерживают сейчас фронт протяженностью в 139 километров семью дивизиями... две английские дивизии находятся в резерве и готовятся к нанесению удара совместно с французами вечером 26-го. Немцы вошли в соприкосновение с войсками союзников по всему фронту и, как сообщают, вчера вечером прорвали фронт бельгийцев северо-восточнее Куртре. При сложившихся обстоятельствах упомянутый выше удар не может иметь большого значения».

После этого Дилл встретился с Бланшаром, а затем вернулся в Лондон. Горт стоял перед возможностью краха бельгийской армии на восточном участке фронта и вероятностью скорого возобновления наступления немецких танковых войск на западном участке.

День тянулся долго. В Премеске, в небольшом деревенском доме, где размещался штаб английских экспедиционных сил, Горт находился в одиночестве. Он испытывал острую внутреннюю борьбу. Воспитание и традиции внушили ему дух повиновения. Вейган, Жорж, Бланшар — каждый по-своему отдавали распоряжения о наступлении на юг. Однако кроме духа повиновения Гортом владело и чувство преданности — преданности английскому правительству. Но Лондон тоже отдал приказ о наступлении на юг. Теперь, когда субботний день клонился к концу, Горт пришел к заключению, что наступление больше невозможно. Неумолимый ход времени привел к такому положению, когда нужно было мобилизовать все ресурсы для спасения армии (схема 6).

Схема 6. Линия фронта к исходу дня 25 мая

Он долго молча глядел на карту. Около 18.00 он вышел из комнаты и направился в кабинет Паунелла. Без всякого вступления он сказал:

— Генри, у меня такое предчувствие, что надо отозвать с южного участка пятую и пятидесятую дивизии и направить их к Бруку, на левый фланг.

Паунелл ответил:

— Вы понимаете, сэр, что это противоречит всем полученным нами распоряжениям. Если мы снимем эти две дивизии, первая французская армия вряд ли сможет наступать без поддержки англичан...

Горт с минуту обдумывал слова своего начальника штаба и ответил:

— Да, я это хорошо знаю. Но все равно надо сделать так. Таким образом было принято одно из важнейших решений в этой войне. Официальная история так описывает это событие:

«В 18.00 лорд Горт уже принял свое самое важное за всю кампанию решение. Не ожидая санкции французского командующего, он приказал 5-й и 50-й дивизиям прекратить подготовку к наступлению в южном направлении, назначенному на 26-е, и немедленно двинуться к угрожающему разрыву между английской и бельгийской армиями. Тем самым он спас английские экспедиционные силы»[31].

Это решение является вершиной полководческой деятельности Горта и одним из важнейших моментов кампании. Через полчаса после принятия решения поступила телеграмма от миссии Надхэма при бельгийском штабе, в которой сообщалось, что в 17.00 немцы прорвали фронт между Гелювом и рекой Лис. Бельгийцы израсходовали последние резервы и не в состоянии закрыть образовавшуюся брешь.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

НЕДЕЛЯ ПЕРЕД ОПЕРАЦИЕЙ «ДИНАМО»

 Блокированием Антверпена и Флиссингена был завершен первый этап морских операций, необходимость которых была вызвана нападением на Бельгию и Голландию. Три последующих дня прошли сравнительно спокойно. Выдвинутый в эти дни французский план эвакуации 350 тысяч гражданских беженцев из Остенде и Зебрюгге едва успел выйти из стадии разработки.

19 мая обстановка стала проясняться. В этот день, как уже было сказано выше, генерал Паунелл сообщил в Лондон начальнику оперативного управления точку зрения Горта на необходимость эвакуации. В министерстве обороны тотчас же было созвано совещание, на котором присутствовал адмирал Рамсей. Председательствовал генерал Ридл-Уэбстер, а главным вопросом повестки дня было обсуждение проблемы организации новых путей снабжения.

На основе детального изучения обстановки было принято решение: оставив за адмиралом Рамсеем право определять фактические порты назначения судов, вместе с тем максимально использовать Кале и Булонь, поскольку обеспечить прикрытие с воздуха Дюнкерка было труднее. Совещание обсудило различные альтернативные способы снабжения — например, доставку грузов на баржах в Гравлин, Этапль и другие небольшие порты. Кроме того, совещание обсудило проблему эвакуации личного состава. При этом были рассмотрены три вопроса: первый — постепенная эвакуация личного состава, не нужного больше английским экспедиционным силам в связи с изменившейся обстановкой, в количестве 2 тысяч человек в день, начиная с 20 мая; второй — возможность срочной эвакуации личного состава баз, госпиталей и т.п., в общей сложности около 15 тысяч человек, начиная с ночи на 22 мая; и третий — «экстренная эвакуация крупных контингентов войск» — последнее считалось маловероятным.

Было решено использовать для этой цели коммерческие суда, и министерству судоходства было поручено провести необходимые мероприятия. Руководство этими операциями было полностью возложено на адмирала Рамсея, которому было поручено изучить вопрос о количестве судов, могущих действовать из имеющихся французских портов, и установить, можно ли в случае крайней необходимости использовать дополнительные пункты погрузки для малых судов. Военное министерство и министерство военного транспорта должны были направить своих офицеров связи в штаб Рамсея в Дувре.

Одновременно 19 мая генерал Гамелен направил адмиралу Дарлану телеграмму следующего содержания:

«Хотя обстановка не требует немедленного принятия таких мер, было бы предусмотрительно сразу же приступить к сбору транспортов для эвакуации некоторых частей, хотя и невозможно заранее установить количество необходимых судов и порты погрузки».

Таким образом, распоряжения английскому и французскому флотам были отданы одновременно и в совершенно аналогичных выражениях. Дарлан, во исполнение первой части этой директивы, приступил к планированию операции по снабжению северных французских армий с использованием запасов, накопленных в Бресте, Шербуре и Руане для Норвежской кампании.

Оставалось разработать «чисто военную» сторону операции. На первый взгляд она казалась очень простой. Задача состояла главным образом в прикрытии флангов зоны движения судов, которая, грубо говоря, представляла собой четырехугольник, ограниченный с юго-запада узкой частью Дуврского пролива, а с северо-востока — линией, соединяющей Ньивпорт с устьем Темзы.

Что касается юго-западной стороны, то о ней достаточно сказать всего несколько слов. Отсюда нельзя было ожидать сколько-нибудь серьезных атак. Хотя немцы захватили побережье от Кале и Булони до самого устья Соммы, они не могли успеть перебросить в порты Ла-Манша даже торпедные катера, а темп прорыва в целом был настолько велик, что едва ли можно было провести через Ла-Манш достаточное количество подводных лодок, чтобы пытаться наносить удары с запада. Но северо-восточная сторона зоны перевозок была чрезвычайно уязвима. Дуврский военно-морской район не был больше отделен 300 милями нейтрального побережья от морских баз противника. Было известно, что немецкие подводные лодки используют порт Флиссинген в устье Шельды[32]. Между Дуврским военно-морским районом и базами противника лежала только узкая полоска бельгийского побережья.

Для того чтобы объективно взвесить возможности сторон, необходимо рассмотреть общую обстановку на море в последнюю неделю мая. Англия имела большой военный флот, Германия — значительно меньший. Исходя из этого, можно было бы утверждать, что никакой проблемы не существовало, но склонность к чрезмерному упрощению таит в себе опасности. По ряду причин Дюнкерк никоим образом не мог стать ареной для применения крупных кораблей любой из сторон. Мели вдоль французского и бельгийского побережья исключали возможность использования крупных кораблей, но очень большое значение имела угроза с воздуха. В 1940 году уже считалось, что крупные корабли не могут подходить к вражеской территории на дистанцию артиллерийского огня. Вместе с тем извилистые фарватеры, расположение мелей, замешательство, вызванное применением авиации, — все это делало четырехугольник, в пределах которого проводилась эвакуация, раем для немецких быстроходных кораблей. Используя эскадренные миноносцы, торпедные катера и в меньшей степени подводные лодки, немцы могли сделать эвакуацию не только рискованной, но и невозможной.