Владимир Королёв - Босфорская война Страница 102

• Украинские суда, их люди, товары и оружие не будут употребляться «ни на какие потребы, ни на какую службу» Турции, но капитаны этих судов перед отправлением в заграничный рейс обязаны принести присягу в том, что не сделают «никакой измены против государства султанова». В случае нарушения судном в чем-либо «права султана» будет наказываться капитан, а не само судно, которое «останется свободным» с товарами и работниками.

• Украине позволяется заложить «несколько городов портовых» на Нижнем Днепре и в Днепровско-Бугском лимане («ниже Порогов даже до устья реки Буга в Днепр»), откуда будет производиться торговля.

• «Для споспешествования» торговле украинские купцы и их товары, ввозимые в Турцию или вывозимые из нее, освобождаются на 100 лет от пошлин и сборов («от всякой пошлины, мыта и подати»), а по истечении этого срока будут установлены небольшие подати — с такой же «тягостью», какую несут и сами турки. В турецких городах и портах Черного и Средиземного морей украинцам разрешается заводить «домы для складки товаров» и торговать там беспошлинно в продолжение упомянутых 100 лет. «По долгам купеческим» украинцам предоставляется такое же право, как и туркам, и «суд немедленный». Если украинский купец умрет в Турции или в ее водах, то все его имущество никем не будет удерживаться, «хотя бы что кому отказал или записал при смерти», но подлежит передаче его наследникам. В случае кораблекрушения украинского судна «при береге султанском» «вещи… кои могут сохраниться», будут спасены и также переданы наследникам.

• Украинское государство обязуется «само собою» обеспечить «безопасность на море против своевольства», используя порты, которые будут заложены на Нижнем Днепре и в лимане. Схваченные украинские морские разбойники подлежат суду, который «учинить должно Войско Запорожское при наместнике султанском». Украинские власти «вместе с турецкими галерами» будут ловить и наказывать донских казаков, вышедших в море для разбоя. Стороны обязуются «взаимно друг другу вспомоществовать, чтоб море было чисто и свободно».

• Украинским купцам позволяется свободно выкупать у турок христианских невольников, «как и турецких у христиан». Если христианский невольник, находящийся в Турции, убежит на украинское судно, то его капитан обязан выдать беглеца и не понесет при этом вместе со своим судном «никакого убытка или обиды». В случае бегства с украинского судна «работника какого вольного или невольного» турецкая сторона также выдаст его хозяевам.

• В Стамбуле учреждается представительство Украины в лице «наместника Войска Запорожского», который «иметь будет свое пребывание с должным почтением и без всякой опасности и обязан ходатайствовать о правосудии обиженным казацким купцам». Турция в «портовом городе» Украины будет держать «наместника султанского», которому надлежит со взиманием не более червонца выдавать украинцам «пашпорты» для свободного плавания «куда захотят», принимать упоминавшуюся присягу от капитанов и выдавать каждому требующему «право сие, на турецком языке писанное… за своеручного подписью и с приложением печати».

Договор, чрезвычайно выгодный Украине, таким образом, обеспечивал ей свободу мореплавания и торговли — по замечанию одного из авторов, такую, какой Россия добьется на Черном море только по Кючук-Кайнарджийскому трактату 1774 г. Украинский народ и Запорожское Войско достигали своей вековой цели. Украина обязывалась прекратить запорожские военно-морские походы против Турции, но они без того прекратились с началом антипольской освободительной войны, да и, по сути, исчерпывались с достижением свободы мореплавания и установлением дружественных украинско-турецких отношений.

Ю.П. Тушин обращает внимание на известное сходство ряда статей данного договора со статьями древнерусских договоров X в. и замечает, что эта параллель не случайна: «Как и семь веков назад, в Черноморском бассейне завоевывалось право народа на жизнь, обеспечивалась свобода русского и украинского мореплавания и торговли на Черном море на равных правах с Турцией. В этом была историческая заслуга казачьего морского войска в новый период русской истории. Тот факт, что договор 1649 г. должен был обеспечить населению Поднепровья свободу мореплавания, торговли и морских промыслов и положить конец боевым действиям запорожских казаков на море, — лучшее тому доказательство».

Одновременно Украина, по сути дела, заключала союз с Турцией, направленный против Дона, и обязывалась бороться с антиосманскими действиями Войска Донского. О разрыве украинско-донского союза при этом речи идти не может, поскольку его и не существовало за отсутствием на политической карте до 1640-х гг. самого Украинского государства. Однако Войско Запорожское входило теперь в состав независимой Украины, которая в целом также стала именовать себя Войском Запорожским, и получалось, что украинские власти, выступая как бы и от лица «настоящего» Войска Запорожского, разрывали вечный и братский запорожско-донской союз.

О.И. Прицак не совсем правомерно называет договор «военно-морской конвенцией», хотя в документе есть и военно-морской «момент». Из контекста договора вытекает, что Украина, прекратив операции на море, все-таки должна была иметь хотя бы минимальный собственный военный флот: без военных судов было невозможно удерживать своих людей от разбоев на море и тем более ловить донских морских «своевольников».

Важнейшее значение содержания договора нельзя преувеличить, но возникает кардинальный вопрос: имел ли этот договор место в действительности? Еще в первой половине XIX в. некоторые историки считали документ недостоверным[521], а в XX в. М.С. Грушевский оставил его «незамеченным». И.П. Крипьякевич рассматривает документ как проект, не осуществленный по разным причинам, тогда как Ф.П. Шевченко — как договор, по неизвестным причинам не подписанный.

Вместе с тем группа историков полагает документ действовавшим, и, по их мнению, причины его подписания турецкой стороной очевидны. А.В. Висковатов утверждает, что «нападения запорожцев довели наконец Порту до того, что она вынужденной нашлась заключить около 1649 года с знаменитым Богданом Хмельницким формальный договор о торговле, предоставив казакам свободный проход ко всем своим гаваням и островам».

По мнению Ю.П. Тушина, условием для заключения договора послужили успешная казачья морская война первой половины XVII в. и внешнеполитическая обстановка: воюя с Венецией, «турецкое правительство не могло позволить использовать свой флот еще и для борьбы с казаками и потому вынуждено было искать временного союза с ними». Этот же автор и В.А. Голобуцкий обращают внимание на желание Турции удержать украинцев от союза с антиосманской коалицией.

Что касается Украины, то в ходе освободительной войны, как отмечает Ю. А. Мыцык, «на первый план, естественно, выдвинулась борьба против магнатско-шляхетской Речи Посполитой, и поэтому руководство повстанцев было вынуждено не только прекратить морские походы, но и подписать весной 1648 г. военный союз с Крымским ханством, а в 1649 г. договор с Османской империей». Ю.П. Тушин, замечая, что Б. Хмельницкий предотвратил этим договором союз Турции и Крыма с Польшей и «показал себя выдающимся дипломатом», пишет еще, что договор «в таком виде… мог быть заключен только в том случае, если торговые связи (Украины. — В.К.) с черноморскими городами существовали раньше и нуждались в дальнейшем развитии»[522].

Многим историкам представляется, что украинско-турецкий договор вступил в силу, однако действовал не вполне. Л. Львов считает, что если он и «не приводился в исполнение во всех своих пунктах», то все-таки свидетельствовал «о желании казаков, главным образом, несомненно, запорожцев, завести на Черном море другой флот, кроме чаек, и другое мореходство, кроме разбойнического». По О.И. Прицаку, первый, короткий союз Украины с Турцией существовал в июне — августе 1648 г., и Б. Хмельницкий выполнил свое обязательство уничтожить казачий военный флот, который «в самом деле после 1648 года… не играл больше никакой значительной роли».

Ю.П. Тушин пишет, что основные статьи договора не были выполнены, но он все-таки «привел к временному перемирию: украинскому народу в известной степени обеспечивалась безопасность на южных границах, и в то же время на некоторый срок прекратились морские походы запорожцев на турецкие и татарские селения и города». Б. Хмельницкий, вынужденный искать внешней поддержки и получивший помощь от крымского хана, «вследствие этого строго следил за соблюдением запорожцами мира с Крымом и его сюзереном — Османской империей». Вместе с тем, говорит историк, «запорожцы не собирались выступать против своих верных и давних союзников — донских казаков», т.е. выполнять один из пунктов договора, «хотя и обращались к донцам с просьбами не нападать на Крым и Турцию».