Владислав Гончаров - Возвышение Сталина. Оборона Царицына Страница 14

От Морозовской до Царицына — день езды. Имевшиеся разведывательные данные говорили, что впереди железнодорожный путь не настолько занят белоказачьими отрядами, чтобы санитарному поезду с больными и ранеными нельзя было проскочить этот участок. Кроме того, казалось, что тяжело раненых и беспомощных людей, а также их жен и детей белоказаки трогать не будут. Но все же на всякий случай санитарному поезду дали небольшую охрану.

«К общему ликованию изнуренных раненых, — пишут участники этой поездки, — наш поезд пошел полным ходом к Царицыну. С эшелоном мы проходили по километру в день, редко-редко удавалось нам одолеть два километра. Полтора месяца мы были совершенно оторваны от внешнего мира. Поэтому равномерное, быстрое постукивание нашего поезда подействовало на нас лучше всяких лекарств. Мы радовались и ликовали, ведь до Царицына остался всего один день езды».

Вечером 22 мая санитарный поезд благополучно прибыл на станцию Суровикино. В нем было до 600 человек. Помощник начальника станции Суровикино Чиликин оказался белогвардейским агентом-предателем. За ночь он отвел в тупик санпоезд и угнал паровоз, сообщив через свою агентуру в штаб белоказаков полковника Попова о том, что можно с рассвета действовать, что охрана поезда небольшая и район Суровикино быстро перейдет в руки белых. И действительно, на станции Суровикино поезд простоял всю ночь, а на рассвете раненые и больные услыхали ружейные, пулеметные и артиллерийские выстрелы. Это наступали белоказачьи полки под командованием Попова. Среди обитателей санитарного поезда прошел слух, что к станции подошел казачий отряд с целью ее атаки, что паровоза у поезда нет, его куда-то угнали и что санитарный поезд за ночь загнан в железнодорожный станционный тупик с явным намерением передать поезд в руки белоказачьих отрядов. Дальше предоставим слово очевидцам этих событий, которые дают наглядное представление об ожесточенности борьбы на территории Донской области.

«Через пару часов наступающие начали вести артиллерийский обстрел. Снаряды падали вокруг поезда. У нас был какой-нибудь десяток винтовок, и мы были отрезаны от своих. Раненые в панике стали вылезать из вагонов, тут же падали. Часть расползлась по степи. Но скрыться было некуда. Каждый разрывавшийся снаряд вызывал новый прилив паники. Везде раздавались душераздирающие крики и стоны».

Небольшой красный отряд под командованием красных казаков-героев, товарищей Сысоева Михея Ивановича и Варламова Иосифа Кондратьевича, находившийся в районе станции Суровикино, геройски отбивал атаки озверелых белоказачьих шаек. Но силы были неравны. В бою погибли Сысоев и Варламов, а также 12 героев-бойцов; 18 красных партизан Суровикинского отряда были тяжело ранены. Белые ворвались на станцию и свирепо расправились с ранеными санитарного поезда.

В этот момент к станции Суровикино подъезжал паровоз с прицепленной бронелетучкой, в которой находились товарищи Ворошилов, Руднев и Пархоменко. Они ехали из Морозовской по вызову Артема и Орджоникидзе на станцию Чир, где предполагали установить план для дальнейших действий. Но за одни сутки обстановка резко изменилась, и станции Суровикино и Чир были захвачены белоказачьими отрядами. Тов. Артему и Орджоникидзе пришлось уехать обратно в Царицын. Им стало ясно, что теперь эшелоны 5-й и 3-й армий совершенно отрезаны. Тов. Ворошилов и Пархоменко, не подозревая опасности, оказались в районе станции Суровикино как раз тогда, когда шла не поддающаяся описанию расправа белоказаков с больными и ранеными санитарного поезда. Очевидцы рассказывают:

«И вдруг со стороны Облиевской появился наш паровоз. С ним был один только пустой вагон. В нашем примитивном броневике ехали Ворошилов и Пархоменко. Но наш поезд был в тупике, и прицепить его было нельзя. Пархоменко ранило в плечо. Начали втаскивать раненых в вагон, поместили туда несколько семей. Люди ползли, цеплялись за колеса, за рессоры, лезли на буфера, на тендер. Надо было торопиться. Успеют взорвать враги путь — погибнут наш броневик и наш Ворошилов. Поднялась стрельба снарядами по эшелону. Бронелетучка, обвешанная людьми, отошла от станции под градом пуль. Нас несколько человек уцепились за рессоры. Потом четырех из нас перебросили к котлу. Во время дороги двоих убило. Паровоз № 585 был весь изрешечен пулями. Вокруг рвались снаряды».

Тов. Ворошилову удалось прорваться со станции Суровикино и тем самым вырвать из лап смерти ту часть больных и раненых и их семей, что успела погрузиться на бронелетучку и в вагон, в котором приехал тов. Ворошилов. Вернувшись к своим отрядам, которые уже находились в районе Облиевской, тов. Ворошилов немедленно повел наступление на станцию Суровикино, чтобы спасти оставшихся раненых. После ожесточенных кровопролитных боев к 27 мая белые были разбиты и их остатки были выбиты из района станции Суровикино, которая перешла в руки красных отрядов тов. Ворошилова.

Перед красными отрядами предстала ужасающая картина белоказачьего изуверства. Из всего состава санитарного поезда в живых остались несколько десятков человек, остальные, более 500 человек, были замучены, зарублены и подвешены к потолкам вагонов вниз головой. Так отомстила белоказачья контрреволюция за продолжающееся продвижение красных эшелонов на восток. Не имея сил остановить их в открытом бою, она выместила свою злобу на больных и раненых, совершенно беззащитных людях и зверски истребила их.

В суровикинской трагедии — одной из потрясающих кровавых страниц Гражданской войны — еще более раскрылось звериное лицо белогвардейской контрреволюции. Эта трагедия, относящаяся к 23 мая 1918 года, показала, как глубоко прав был тов. Ворошилов, разоблачивший тех, кто настаивал на том, чтобы покинуть эшелоны и походным порядком идти по белоказачьим станицам с женщинами и детьми. Нет сомнений, что это привело бы к мучительной гибели тысячи людей от руки классовых врагов, бешено ненавидевших Пролетарскую революцию.

Организаторы суровикинского избиения изобразили чудовищную расправу над больными и ранеными как «генеральное сражение с большевиками». За эту изуверскую резню белоказачий полковник Попов получил от атамана Краснова чин генерала.

Глава VII. Станция Чир — Рычково. Прорыв красных частей на левый берег Дона

Краснов, избранный 16 мая в Новочеркасске атаманом «Всевеликого войска Донского», отдал своему командующему армией, донскому генералу Денисову, директиву во что бы то ни стало захватить в ближайшее время эшелоны 3-й и 5-й красных армий, продолжавших двигаться в направлении на Царицын. Денисов приказал взорвать все мосты и разобрать железнодорожный путь, разрушить станции, и в первую очередь на участке Суровикино, Ляпичев, взорвать железнодорожный мост через Дон[33], активизировать борьбу между Доном и Волгой, захватить Калач и Воропоново и сгруппировать силы для генеральной атаки района Царицына. На заседании Большого войскового круга атаман Краснов говорил о задачах казачьей контрреволюции следующее:

«Я вошел в переговоры с германцами. Благодаря весьма искусной политике генерала Черячукина в Киеве, Николая Эльпидифоровича Парамонова и Владимира Александровича Лебедева в Ростове за шерсть и за хлеб мы получили орудия, винтовки и патроны. Чирский, а за ним Донецкий и Усть-Медведицкий и Хоперский фронты ожили, и началась настоящая война. Мы получили оружие. Наша борьба благодаря громадному военному таланту и твердой воле командующего Донской армией генерала Денисова и большой работоспособности его начальника штаба полковника Полякова приняла строго планомерный характер»[34].

Положение объединенных 3-й и 5-й красных армий было чрезвычайно тяжелым и напряженным; вопрос о связи с Царицыном оставался открытым. Железнодорожный мост через Дон, в 8 км к востоку от Рычкова, к 22 мая оказался взорванным. Это гнуснейшее преступление совершила белогвардейская шайка во главе с троцкистом Мининым[35], в то время пробравшимся на ответственный пост председателя Царицынского совета.

Двурушник, предатель, троцкист Минин боялся прихода в Царицын красногвардейских, большевистских эшелонов во главе с тов. Ворошиловым. Своей меньшевистской политикой Минин пытался установить в Царицыне «классовый мир» и допустить мирное сожительство буржуазно-кулацкой городской Думы и управы и других типичных буржуазных органов с Советом. Серго Орджоникидзе жестоко боролся против этих троцкистов; он писал Ленину и Сталину, что на каждом шагу здесь, в Царицыне, сталкивается с предательством и изменой делу большевистской партии.

23 мая Серго Орджоникидзе телеграфировал Ленину и Сталину о том, что «…положение здесь [т. е. в Царицыне. — Вл. М.] неважное, нужны решительные меры, а местные товарищи слишком дряблы, всякое желание помочь рассматривается как вмешательство в местные дела, на станции стоят шесть маршрутных поездов хлеба в Москву, Питер и не отправляются. Еще раз повторяю, что нужны самые решительные меры — вокруг Царицына бушует контрреволюция. Орджоникидзе»[36].