Федор Щербина - История Кубанского казачьего войска Страница 3

Богатый естественными дарами Кубанский край обилен и историческими памятниками пребывания в нем людей. На обширных его пространствах природа и люди оставили много неизведанных еще тайников старины. Но, с одной стороны, динамические законы природы, непрерывно то созидающие, то разрушающие естественную обстановку всего живущего, а с другой — дерзкая рука человека-хищника потревожили уже драгоценные богатства этих тайников. Одни из них совершенно разрушены, безвозвратно утеряны для людей, другие сильно повреждены, обесценены для науки. Казачество, изведавшее, в силу исторической необходимости, все муки борьбы, кровопролития, насилий и разрушения, умело, однако, созидать лучшие по времени формы социальной жизни и проявлять творческие способности в области мирной деятельности. И теперь, в лице своих передовых представителей, оно может бороться с хищничеством и вандализмом, разрушающими памятники старины. Время не ждет, и история родины говорит своим детям: пощадите мои памятники, сберегите мои сокровища!

Глава I

Борьба русских войск и казачества с горцами и татарами

Стремление славян и русских к Кавказу имело за собой глубокие исторические причины. Борьбе из-за Тмутаракани предшествовало пребывание славян в Предкавказье, а этому периоду более отдаленные времена единения славян с аборигенами Кавказа — арийцами. Правда, это предположения, покоящиеся на ограниченном историческом материале, но только допустивши их, можно понять особенность тех отношений к Кавказу славяно-руссов, которые возникли в темную доисторическую эпоху и прошли красной нитью в последующие времена вплоть до наших дней. Кавказ, или, точнее, Предкавказье, славяно-руссы всегда считали своим. С кавказскими народностями у них не только велись войны, но и поддерживались определенные связи. Чем отдаленнее было историческое время, тем прочнее были, по-видимому, эти связи. Русские князья женились на горских княжнах, а русская казачья вольница на Тереке и отчасти на Дону в первые времена своего существования буквально-таки добывала жен на Кавказе. И лишь тогда, когда появились в Предкавказье народы тюркского происхождения и когда тюрки, принявшие ислам, привили его и к кавказским горцам, — возникла глубокая рознь между славяно-руссами и кавказскими горцами. На религиозной вражде к русским черкесы объединились с турками и татарами.

Впрочем, много значила в этом отношении не только религиозная рознь, но и известная степень культурного состояния у различных народностей. И горцы, и татары одинаково считали военные грабежи обычным способом добывания материальных средств. Самую ценную добычу для них представлял ясырь, русские пленники и пленницы, которыми торговали черкесы, татары и турки. Таким образом, религиозная ненависть усугублялась чисто экономическими побуждениями. С точки зрения религиозного фанатизма, русский был для черкеса, татарина и турка «гяур», неверный, с точки зрения экономической — доходная статья и сам лично, и его скот, и имущество.

Если с своей стороны русские платили противникам тем же, то постоянная их заботливость сводилась к удержанию Предкавказья за собой и к недопущению политического могущества здесь тюркских народностей. Этот основной политический мотив неоднократно и ярко отражался потом на отдельных эпизодах продолжительной и упорной борьбы русских не столько с горцами, сколько с турками и татарами.

Когда в 1559 году турецкий султан Селим, начавши войну с Персией, решил провести свои войска через Азов до Астрахани, а отсюда Каспийским морем до Ширвани, то русский царь Иоанн Грозный, не желая иметь вблизи сильного соседа в лице турецкого султана, в случае удачи его военного плана, приказал воспрепятствовать проходу турецких войск от Азова до Астрахани. И донские казаки вместе с русскими войсками «силой отогнали турок» с занятого ими пути на Астрахань. Этим простым актом определились дальнейшие планы русского правительства на Кавказе.

3 ноября 1722 года император Петр Первый послал особую грамоту на Дон по этому предмету. «В видах предосторожности от прихода кубанцев и других орд», решено, согласно мнению военной коллегии, посылать в степи для разведывания команды «с добрыми командирами», которым поручалось иметь с турками и татарами «ласковое обхождение по мирным трактатам, яко с приятелями следя однако за ними». «Ежели, — говорится далее в грамоте, — случится для лучших всяких ведомостей посылать шпионов, то посылать как на Кубань, так и в Крым под образом купцов». В особой приписке к этой грамоте Донскому войску приказано быть в готовности к походу против закубанцев.

1 января 1723 года войсковой атаман Василий Фролов доносил Петру Великому, что он послал на ногайскую сторону к Кубани восемь человек «бозовых татар» — Салтыггана Астаева с товарищами. Посланные пробрались в таманскую резиденцию Копыл и узнали, что Кубанский Бахтыгирей Салтан с служителями своими находился за Кубанью при р. Битле и что там по за Кубанью кочевала и его татарская орда. Султан приказал татарам, чтобы они кормили лошадей и были готовы к походу, но куда — никто не знал. Слухи ходили, однако, между копыльским населением, что поход кубанской орды подготовлялся против русских, на случай, если бы переговоры русских и турецких комиссаров, происходившее в ту пору, не привели к взаимному соглашению.

В среде самих татар и горских племен не было также мира и согласия. Родовые распри, случайные столкновения, взаимное соперничество, притязания на господство сильных над слабыми, набеги и проч. — все это вело к розни и ссорам между народностями, обитавшими по обе стороны Кубани. 31 октября 1723 года Артемий Волынский донес военной коллегии о целом ряде таких фактов.

Кабардинский владелец Арсланбек Татархан Кайсым Беков писал Волынскому, что Мусосовы дети привели в Кабарду крымское войско, что войска этого «пришло, яко саранчи», и оно отнимает у них «хлебную сторону, и что поэтому ни скота, ни живности у них не стало и остались так, как сироты, и во всем голодны».

Сам Арсланбек находился во вражде с Али Мурзиным, сыном Каншава, так как последний разорял его, соединясь с крымским ханом, а Арсланбек разорял Каншава с калмыцким войском. Волынский распорядился, чтобы терский комендант через посланных особо нарочных узнал, насколько справедливы сообщения Арсланбека, о котором ходили слухи, что он хотел искоренить всех кабардинских князей, чтобы быть одному владельцем. За содействие Бахты-Гирей Салтану Арсланбек обещал по два ясыря со двора.

В особом доношении от того же 31 октября Волынский сообщил в военную коллегию полученное им от 29 октября известие, что на Кубани между татарами произошла ссора: был убит брат Бахты-Гирея Салтана, а этот последний в отместку убил четырех кипчацких мурз, о чем Бахты-Гирей и сообщил крымскому хану. Посланные ханом войска взяли Крым, весь кипчацкий улус, с тремя тысячами населения, и кроме того, охотой последовало в Крым тысяча кибиток этсанцов.

Показания в этом духе даны и Моисеем Сукочевым, бежавшим из плена с Кубани. Для наказания кипчатцев хан послал одного своего сына Нурадына Салтана, который, отправляя татар в Крым, приказал грабить их имущество: «лошади и прочее отнимают и хлеб, где сыщут в ямах, берут и лошадьми своими травят и жилища жгут и пустошат, а овцы велел крымским татарам отнимать и брать себе на пищу».

Разумеется, от взаимной розни татар и черкесов русским было не лучше. Враждуя между собою, они не упускали случая живиться русским добром и захватывать в плен русское население.

14 августа 1725 года дали показания два русских пленника, бежавшие с Кубани на Дон, казак Тимофей Кузнецов и некто Никита. За шесть лет плена Кузнецов был перепродан несколько раз и успел побывать у тавлинцев, кубанских татар, переменивши несколько хозяев. По словам Кузнецова, Бахты-Гирей, собравши из каждой кибитки по человеку, пошел потом с этим войском против черкесов. Идти же против русских войск Бахты-Гирей не имел намерения и вообще татары российских войск опасались.

Иногда распри татар принимали характер государственных возмущений и в дело вмешивались турки. Как видно из грамоты Екатерины ІI Донскому войску от 8 ноября 1725 года, в этом году произошли серьезные беспорядки в Крыму и на Северном Кавказе, поколебавшие власть Турции. Великий визирь извещал через русских посланников, что «Крымский Статский министр Жантемир Ширинбей, согласясь с Бахты-Гиреем Дели Салтаном, забунтовал и ушел оный Ширинбей из Крыма в Кубань, где оба они, противники, Ширинбей и Бахты-Гирей Дели Салтан, собрали себе войска и бунтуют противу Порты Оттоманской». Турецкое правительство, посылая против бунтовщиков крымского хана и Самсончи Агу с янычарами на Азов, предупреждало русских, чтобы они приняли предосторожности против бунтовщиков и чтобы русские власти не только не оказывали протекции бунтовщикам, но арестовали их и известили бы о том Порту.