Владимир Королёв - Босфорская война Страница 34

Сведения о другом босфорском набеге казаков, на этот раз в сам пролив, и даже о выходе их в Мраморное море содержатся в показаниях шляхтича Ежи Вороцкого. После Цецорской битвы 1620 г. он находился в турецкой неволе, затем бежал, 16 (6) июля 1621 г. добрался до польского лагеря и сообщил, что ушел из Стамбула четыре недели тому назад, т.е. около 18 (8) июня. «Рассказал, что недавно посылал турецкий цесарь в Белгород морем на каторгах большие штурмовые пушки, порох, ядра и всякого продовольствия немало… Но то все наши казаки-запорожцы разгромили. А разгромивши, наезжали под Царьград. Казаки и вежи те, где князь Корецкий сидел, разрушили…»[142]Известно, что польский аристократ православного вероисповедания Самуэль Корецкий, взятый в плен также под Цецорой, содержался в Семибашенном замке, Едикуле, на побережье Мраморного моря, и там в 1622 г. был задушен.

«Далее наехав на Галату, брали, били, секли казаки, — показал Е. Вороцкий, — а когда за ними погнались турки, утопили их, двух и отослали (неясность в оригинале[143]. — В.К.) к турецкому цесарю в обоз, который стоял под Адрианополем, которых казаков клеймили, били и на кол посажали. И это было недель 7 тому назад»[144]. Подсчет показывает, что набег на Едикуле и Галату беглец относил ко времени около 28 (18) мая[145].

Сведения Е. Вороцкого чрезвычайно важны. Во время казачьего набега, судя по всему, он находился в Стамбуле и мог иметь свежую, непосредственную информацию. Однако о набеге, совершенном около 28 (18) мая да еще на сам Стамбул, молчит Ф. де Сези. Касаясь известия о нападении на Едикуле, Л. Подхородецкий замечает, что «это был только слух», а сообщение о налете на Галату оставляет без комментариев. М.С. Грушевский, говоря о том походе казаков, в котором они оказались у колонны Помпея, пишет о «шуме слухов и преувеличенных вестях… пускавшихся (врагами Турции. — В.К.) даже умышленно по разным соображениям»[146]. Правда, следует отметить, что именно об этом набеге неизвестны какие-либо слухи, а упоминание о них у историка появилось потому, что он присоединил к босфорскому походу действия казаков в других районах моря. Но, может быть, сведения, сообщенные Е. Вороцким, как раз и относились к подобным слухам? Или все-таки французский посол по каким-то причинам не зафиксировал майский набег на Босфор? Пропуски, связанные с казачьими действиями в этом районе, у Ф. де Сези, как и у Т. Роу, случались, и мы это увидим по их сообщениям о событиях следующего, 1622 г.

Любопытно, что Н.С. Рашба, соавтор Л. Подхородецкого по книге о Хотинской войне, за 20 страниц до замечания последнего о неверии в реальность набега на Едикуле, напротив, высказывает доверие рассказу шляхтича, допуская, впрочем, ошибку в определении объекта нападения. Казаки, согласно Н.С. Рашбе, «уничтожили суда, везшие в Белгород тяжелые осадные орудия, военное снаряжение, порох и продовольствие… также башню при входе в столичный порт Галату».

Сообщению Е. Вороцкого доверяет и В.А. Голобуцкий, который пишет, что в начале июня, когда султан с армией выступил из Стамбула против Польши, запорожцы захватили суда, перевозившие в Аккерман пушки, боеприпасы и провизию, а затем, продолжая свой путь, «появились у турецкой столицы, разрушили один из ее фортов и вступили в Галату, после чего повернули назад»; турки гнались за ними, но безуспешно, сумев захватить только двух казаков[147]. Так же относится к названному сообщению И.С. Стороженко, который, однако, неверно датирует события первой половиной июля. Казаки, замечает историк, «сожгли в Стамбуле башню замка Едикуле, где сидел когда-то (почему когда-то? — В.К.) в темнице… Корецкий, опустошили побережье под Галатой». Согласно болгарскому историку В. Гюзелеву, запорожская флотилия в 1621 г. вновь появилась под стенами Стамбула и даже взяла Галату[148].

Как бы то ни было, характерно, что современник отмеченных событий, знаменитый дубровницкий поэт Иван Гундулич в эпической поэме «Осман», написанной еще до известия о смерти С. Корецкого, выражал полную уверенность в способности казаков во главе с гетманом П. Сагайдачным пройти Босфор, дойти до Едикуле и взять этот замок. Когда поэма описывает марш турецких войск на поляков в ходе Хотинской войны, «птица сизая» советует королевичу Владиславу: «…направь ты вскоре / Сагайдачного на воду: / Корабли разбить на море / У врага тебе в угоду. / С казаками побеждая, / Он, начальник их, пробьется / До Царьграда, все пленяя, / Что в пути ни попадется. / Он и дальше сможет даже / Силой воинов пробиться / И Корецкого у стражи / Вырвать сможет из темницы».

Имеются известия и еще об одном, более позднем казачьем набеге этого года на Босфор. Приведем их.

1. В «Летописи событий в Юго-Западной России в XVII веке» Самийла Величко сообщаются записи из дневника участника Хотинской войны Матфея Титлевского (Титловского). Одна из них, сделанная 6 сентября (27 августа) 1621 г., говорит, что из турецких обозов бежал казак, который «седм лет в сарацинской пребывал неволе» и сказал, что «во обозе своем турки проговоруют: дванадесять (12. — В.К.) суден, узброенных арматою (вооруженных пушками. — В.К), на море Евксинском козаки емша потопиша, избывший же в Константинополь убежаша; их же даже до самих стен града козаки гоняще, всех царигородцов устрашиша; сея новини первого провозвестителя гневом неистовящийся отоманин (султан. — В.К.) повелел удавити; в день же грядущий заповеда ко обозу поляков силное готовити приступление. Toe ж самое и турки многий, на стражи ятии (стоявшие. — В.К.) единодушним согласием глаголюще, утверждаху». Под 14 (4) сентября замечено: «Знову проносилося в обозах турецких, яко неколико суден флота отоманского козаки в море Евксинском затопили. Тою новиною на ярость возбуждений, турчин крепкому приступу до обозов в день грядущий заповедал быти».

2. В записках М. Титлевского, посвященных этой войне, есть сообщение, которое по контексту относится к августу нового стиля, кануну решающего столкновения польской и турецкой армий: «А тим часом Козаков десять тисящей чрез Евксенское море, абы руиновали панства (владения. — В.К.) турецкие и запаси их переймали, виправляет (польский король. — В.К.)». Там же содержится и обобщающее замечание о том, что в Хотинскую войну «под предводительством Богдана Зеновия Хмелницкого было на Черъном море Козаков 10 000, кои суден турецких, пушками и разними припасами наполнених, болше 20 на том же море потопили».

3. Летопись С. Величко приводит письмо кошевого атамана И. Сирко крымскому хану от 23 сентября 1675 г., где среди прочего сказано, что «року 1621… Богдан Хмелницкий, на мору Чорном воюючи, в своих моноксилах многие корабле и катарги турецкие опановал (захватил. — В.К.) и благополучно до Сечи повернулся».

4. С. Величко же воспроизводит хронику войны, написанную Саму элем Твардовским, который, как указывалось, в 1621 г. был секретарем при польском посольстве в Стамбуле. В хронике есть фраза, относимая С. Величко к этой войне и Б. Хмельницкому: «[Вократце припоминается], иж (что. — В.К.) болш тисячи миль в самую Азию (казаки. — В.К.) заежджали, вистинали (вырезали. — В.К.) Трапезу нт, Синоп з кгрунту (до основания. — В.К) знесли и под Константинополь не раз з неслиханною своею скоростию, мури (стены. — В.К.) оного [стрелбою] окуруючи (окуривая. — В.К.), подходили; [що все водою справовали (делали. — B.K)]».

5. Ссылаясь на М. Титлевского и С. Твардовского, сам С. Величко уверенно утверждает, что в 1621 г. по королевскому указу на Черном море действовали 10 тыс. казаков под командованием Б. Хмельницкого и что они после потопления 12 судов, преследуя турок, «самому Цариграду превеликое смятение и страх учинили, отвсюду оного порохом оружейним окуривши».

Кажется, приведены весомые свидетельства о набеге на Стамбул перед 27 августа, по-видимому, в том же месяце. Но проблема заключается в том, что в летописи С. Величко есть сфальсифицированные, сочиненные акты, и ею в целом можно пользоваться лишь с крайней осторожностью. Письмо И. Сирко рассматривается историками как апокриф, и его сведениям также нельзя безоговорочно доверять. Что же касается Б. Хмельницкого, то он в 1620 г. попал в турецкий плен и был выкуплен через два года, а следовательно, не мог в 1621 г. возглавлять морской набег.

Нет ничего удивительного в том, что многие авторы отрицают реальность рассматриваемого похода Б. Хмельницкого. Но немало историков, в частности Д.И. Эварницкий[150], предпочитают верить С. Величко и М. Титлевскому. У М.А. Максимовича читаем, что о черноморском «промысле», ставшем известным 6 сентября (27 августа), «говорится и в королевском листе Сагайдачному 1622, генв[аря] 12, и в диаруше Титлевского, и у Твардовского. И так напрасно пишут, что Богдан Хмельницкий, взятый под Цецорою в полон, оставался в нем два года». «Есть полное основание предполагать, — замечает Н.С. Рашба, — что часть запорожцев действовала на море под руководством бежавшего из турецкой неволи Богдана Хмельницкого… Повел он казацкую флотилию в августе 1621 года прямо под Стамбул, где казаки разбили неприятельскую эскадру…»[151]