О. Гончаренко - От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед Страница 5

В настоящее время легко судить о совершившемся, но проникнуть в смысл великого исторического события, находясь в самом водовороте его, как это сделал ВЕЛИКИЙ СТАРИК ПОЛКОВОДЕЦ, и ни разу во всю свою деятельность не изменить своему решению — это удел истинно народного гения, опирающегося на всенародное чувство, которое Кутузов носил в себе во всей чистоте и силе его.

Лев Толстой в «Войне и мире» писал: «Только признание в нем этого чувства заставило народ, такими странными путями его, в немилости находящегося старика, выбрать против воли Царя, в представители народной войны».

Совершилось что-то неслыханное, небывалое: великий полководец Наполеон, с армией втрое сильнейшей, чем русская, превосходной во всех смыслах, предводительствуемой превосходными генералами, по отзывам ее полководца, выигравшей все сражения, в конце концов должен был бежать, бросая орудия, знамена, казну, обозы, а наконец, и свою армию на произвол судьбы… И все это подготовлено и разработано Кутузовым.

Россия следовала мысленно за своим избранником, сперва с надеждами, потом с благодарностью, наконец, с благословением и в декабре приветствовала его СПАСИТЕЛЕМ ОТЕЧЕСТВА. Император Александр I пожаловал ему титул КНЯЗЯ СМОЛЕНСКОГО и орден Святого Георгия 1-го класса, но не поехал к армии, зная несочувствие Кутузова войне за освобождение Европы от ига Наполеона.

В конце 1812 года Кутузов по повелению государя выступил за границу, дошел до Эльбы и скончался в городке Бунцлау 16 апреля 1813 года. Прусский король поставил ему в Бунцлау памятник с надписью: «До сих мест Князь Кутузов Смоленский довел победоносные Российские войска, здесь смерть положила предел славным дням его. Он спас Отечество свое и отверз путь к избавлению Европы. Да будет благословенна память Героя». Император Александр I повелел привезти его тело в Россию, что и было исполнено, при бесчисленном собрании всех русских людей, отпрягавших погребальные дроги и везших их на себе. Тело покойного было торжественно погребено в Санкт-Петербургском Казанском соборе. Впоследствии гробница его украшена отбитыми им неприятельскими трофеями. Против собора сооружен ему памятник.

Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский за время своей службы в царствование императрицы Екатерины II, императора Павла и императора Александра Благословенного был награжден всеми высшими императорскими российскими орденами и многими иностранными, высших степеней: Святого Апостола Андрея Первозванного с бриллиантами, Святого Александра Невского, Святых Георгия, Владимира и Анны I степени, Святого Иоанна Иерусалимского Большого Креста, прусских Черного и Красного Орла первых степеней; портретом императора Александра I с бриллиантами и Золотой шпагой с алмазами и лавровым венком.

Светлейший князь был женат с 1778 года на дочери генерал-поручика Бибикова — Екатерине Ильиничне. Он имел от нее сына, умершею во младенчестве, и пять дочерей. Старшая вышла замуж за т. с. М.Ф. Толстого, вторая за генерал-майора Н.З. Хитрово, третья за генерал-майора князя Кудашева (вторым браком за генерал-майора Сарочинского), четвертая за гр. Тизенгаузена, а потом за генерал-майора Н.Ф. Хитрова и младшая за Ф.П. Опочинина. Род князей Смоленских прекратился со смертью Кутузова.

* * *

Известный военный историк А.И. Михайловский-Данилевский в кампанию 1812 года состоял адъютантом при Кутузове и был ранен при Тарутине. Данную им подробную биографию князя Смоленского он заканчивает следующими словами: «Кроме блистательной службы фельдмаршала при Екатерине Великой в Польше, Турции и Крыму, когда он со шпагою добыл себе чин генерал-поручика и Георгиевскую звезду, кроме посольств его в Царьграде и Берлине, кроме многих возложенных на него тремя монархами поручений, Кутузов совершил четыре огромных дела, так что вся ответственность их лежит на нем одном: 1. Отступление от войск Наполеона в 1805 году. 2. Окружение Турецкой армии в 1811 году. 3. Бухарестский мир и 4. Разгром Наполеона в России.

Расчеты его при отступлении от Бранау в Моравию, сражение под Крем-сом и переговоры при Голлебруне, где перехитрил он французов, отступление после Рущукской победы за Дунай и уничтожение армии верховного визиря, мир с турками, заключенный почти при самом вторжении Наполеона в Россию, битва Бородинская, уступление Москвы, движение на Рязанскую и Калужскую дороги, боковой марш к Малоярославцу, бой при сем городе, марш к Вязьме и Красному, четырехдневные Красненские битвы — все сии дела и соображения принадлежат к высшим задачам военного и дипломатического искусств, РАЗРЕШАЕМЫМ ТОЛЬКО ВЕЛИКИМ ПОЛКОВОДЦЕМ И ГОСУДАРСТВЕННЫМ МУЖЕМ…»

B.C. Ковалевский

«Два рескрипта императора Александра I»

РЕСКРИПТ I

Главнокомандующему Армиями Генералу Князю Голенищеву-Кутузову

Князь Михаил Ларионович. Знаменитый ваш подвиг в отражении главных сил неприятельских, дерзнувших приближиться к древней Нашей Столице, обратил на сии новые заслуги ваши Мое и всего Отечества внимание. Совершите начатое столь благоуспешно вами дело, пользуясь приобретенным преимуществом и не давая неприятелю оправляться. Рука Господня да будет над Вами и над храбрым Нашим воинством, от которого Россия ожидает славы своей и вся Европа своего спокойствия. В вознаграждение достоинств и трудов ваших возлагаем Мы на вас сан Генерал-Фельдмаршала, жалуем вам единовременно сто тысяч рублей и повелеваем супруге вашей, Княгине, быть Двора Нашего Статс-Дамою. Всем бывшим в сем сражении нижним чинам жалуем по пяти рублей на человека. Мы ожидаем от вас особого донесения о сподвизавшихся с вами главных начальниках, а вслед за оным и обо всех прочих чинах, дабы по представлению вашему сделать им достойную награду.

Пребываем вам благосклонны.

На подлинном подписано собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою тако:

Александр.

Августа 31-го дня. 1812 года.

РЕСКРИПТ 2

Супруге покойного Генерала-Фельдмаршала Князя Голенищева-Кутузова-Смоленского.

Княгиня Катерина Ильинишна. Судьбы Вышнего, которым никто смертный воспротивиться не может, а потому и роптать не должен, определили супругу вашему, светлейшему князю, посреди громких подвигов и блистательной славы своей переселиться от временной жизни к вечной. Болезненная и великая не для одних вас, но для всего Отечества потеря… Не вы одни проливаете о нем слезы: с вами плачу Я и плачет вся Россия. Бог, позвавший его к себе, да утешит вас тем, что имя и дела его остаются бессмертными. Благодарное Отечество не забудет никогда заслуг его. Европа и весь свет не престанут ему удивляться и внесут имя его в число знаменитейших полководцев. В честь ему воздвигнется памятник, при котором Россиянин, смотря на изваянный образ его, будет гордиться, чужестранец же уважит землю, порождающую столь великих мужей. Все получаемое им содержание повелел Я производить вам.

Пребываю вам благосклонный.

На подлинном подписано собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою тако:

Александр.

Дрезден.

Апреля 25-го дня.

1813 года.

Вожди армии[4]

Отдавая должное героизму и мужеству русского солдата, один из современников первых войн Александровской эпохи, будущий декабрист Фонвизин, не мог не отметать в своих воспоминаниях, что русская армия уступала французской «в той восторженной пламенной храбрости в нападении, какой французы побеждали все европейские армии». Причины этой «восторженной пламенной храбрости» заключались в той нивелировке революционных войск, которая объединяла в одно и вождей и армию. Этих причин, конечно, не могло быть в русской армии — армии старого порядка и крепостной муштровки. И если мы припомним внешние условия походов 1805 до 1807 гг., то еще с большим удивлением остановимся перед тем фактом, что даже на полях Аустерлица не померкла военная слава России.

Русская армия стояла перед лучшей европейской армией, перед гениальным стратегом и полководцем, перед всеобщим победителем… Ей предстояло огромное испытание в сфере военной подготовки и личной доблести. И если личная доблесть с честью вышла из этого испытания, то первая оставила желать многого. Прежде всего было забыто «мудрое» правило, как выразился современник, что «войну надо начинать с брюха». Престарелый фельдмаршал Каменский, не найдя «ни боевых, ни съестных припасов, ни госпиталей», в отчаянии даже покинул армию — таким безотрадным казалось ему положение вещей. Интендантские хищения, о которых рассказывает декабрист кн. С.Г. Волконский, сам участник многих боевых действий, приводили к тому, что в армии отсутствовало продовольствие, люди ходили босыми и т. д.[5] «Солдаты Беннигсена всю зиму (1805–1806 гг.) питались сырым картофелем без соли; они шатались, как тени, без обуви, без приюта, слабели, заболевали и умирали с голода», — вот картина, нарисованная современником (приписывается А.Ф. Воейкову, «Рус. арх.», 1868).