Михаил Барятинский - Танковые асы Второй мировой Страница 71

Он быстро оценил всю уязвимость построения боевого порядка англичан, напоминавшего голову на длинной тонкой шейке. Головой были три танковых взвода на высоте 213, а шеей — тоненькая цепочка танков и бронетранспортеров на шоссе № 175 между высотой и Виллер-Бокажем. Шею нужно было перерубить, медлить было нельзя. Сам Витман впоследствии так описал свои действия в эти минуты: «У меня не было времени, чтобы собрать всю свою роту. Я должен был действовать предельно быстро, так как предполагал, что противник уже вычислил меня». Оставив наблюдательный пункт, Витман побежал к ближайшему из «тигров» роты. Это была машина унтер-шарфюрера СС Штифа. Наводчик этого танка Вальтер Лay позднее вспоминал: «Рассвело и интенсивность обстрела корабельной ар тиллерии заметно снизилась. Я сидел, высунувшись из открытого люка башни. Неожиданно оберштурмфюрер СС Витман вспрыгнул на наш танк, стоявшим первым на заболоченной дороге, схватил меня за плечо и заговорил что-то про „томми“. Говоря, он показывал рукой в сторону шоссе, которое почти не просматривалась с того места, где мы находились, из-за густых кустов, окружающих заболоченную дорогу. Я перебрался в свое кресло наводчика, а Витман занял место командира танка. Водитель включил двигатель. Мы быстро нацепили наушники и микрофоны внутренней связи. Унтершарфюрер СС Штиф, который спал на месте заряжающего, получил от Витмана приказ немедленно поднять по тревоге экипажи других танков».

Остальным экипажам роты было приказано отрезать британские танки на высоте 213. «Огонь открывать только по моей команде», — передал Витман. Он занял место Штифа в его «Тигре» и танк задним ходом выехал на перекресток Канского тракта и проселочной дороги, соединяющей ферму Ля Сидри и национальное шоссе, и развернулся. О том, что происходило дальше рассказывает Вальтер Лау: «Мы направились по проселочной дороге прямиком к шоссе и проехали примерно метров двадцать, прежде чем водитель и я успели объяснить Витману, что двигатель танка серьезно поврежден. Похоже, что он и сам уже понял это по надсадному реву, издаваемому мотором. Витман выскочил из нашего танка и побежал к другой выбирающейся задним ходом на перекресток машине — „Тигру“ унтершарфю-рера С С Курта Сова».

Выскочив из танка Штифа, Витман буквально выдернул Курта Сова из люка его танка и сам сел в кресло командира. Проселочная дорога была слишком узкой, чтобы на ней смогли разминуться два «Тигра». Витман приказал механику-водителю сворачивать с перекрестка на прилегающий луг и двигаться к шоссе напрямик. Было 9.57 утра по берлинскому времени. Стрелки на часах английских танкистов показывали на час меньше.

«Тигр» унтерштурмфюрера СС Георга Хантуша командира 1-го взвода 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС. Окрестности Виллер-Бокажа, июнь 1944 года

Проломив живую изгородь, «Тигр» Витмана выехал на поле и направился к шоссе № 175. Тем временем ун-тершарфюрер Штиф добежал до первого из двух укрытых в кустах вдоль старого Канского тракта «тигров» и, взобравшись на броню, передал командиру первой машины обершарфюреру СС Юргену Брандту приказ командира роты. Тот незамедлительно распорядился запускать двигатель. Две укрытые ветками тяжелые машины медленно двинулись вдоль тракта к высоте 213. Двигаясь по полю, Витман поначалу имел ограниченный обзор справа от себя из-за живой изгороди, которую ему пришлось огибать. Только миновав полпути до шоссе, Витман увидел английские танки — концевой «Кромвель» 1-го взвода йоменов, а затем и «Шерман» Blondie. Стволы их орудий были направлены в сторону высоты 213. Похоже английские танкисты принципиально не хотели замечать немецкие танки, приближавшиеся к шоссе. Как раз в этот момент к танкам 1-го взвода подъехали бронетранспортерами и сержанты роты «А» 1-го батальона Стрелковой бригады, ехавшие на совещание к своему командиру. Один из них, сержант О’Коннор, по-видимому, был первым военнослужащим 7-й танковой дивизии, который обнаружил неизвестные танки. Его смутило то обстоятельство, что они не стреляли (немцы выполняли приказ своего командира — стрелять только по его команде), но он был уверен, что это враг. Немедленно связавшись со своим командиром лейтенантом Олфи де Пасом, О’Коннор доложил ему о замеченных танках. Лейтенант, бронетранспортер которого отстал и в этот момент еще только приближался к перекрестку с дорогой на Ле Оль Ван, отчитал сержанта за нарушение режима радиомолчания, заявив, что сам он не видит никаких танков (он и не мог их видеть с той точки, где находился его бронетранспортер). А если какие-то танки и есть, то они никак не могут быть немецкими. Славная логика, не правда ли? Лейтенант считал, что танков нет только на том основании, что он их не видел.

Уничтоженные полугусеничные бронетранспортеры роты А 1-го батальона британской Стрелковой бригады

Безграмотная самоуверенность — типичный случай для британской, а в еще большей степени для американской армии. 7-я танковая дивизия была, конечно, прославленным соединением, но к моменту высадки в Нормандии 70 % ее личного состава не имело никакого боевого опыта. Впрочем, процент не имевших этого опыта в войсках союзников в целом был еще выше. Тем не менее, все они были очень высокого о себе мнения, чего нельзя сказать о немцах.

Очень немногие немецкие солдаты, даже из посредственных частей, испытывали уважение к боевым качествам своих противников. Гейнц Хикман из парашютной дивизии Люфтваффе говорил: «Мы не видим в американском солдате достойного противника». Полковник Кауфман из Учебной танковой дивизии заметил: «Американцы начинали утром не слишком рано, им слишком нравился комфорт». Ефрейтор Хоенштейн рассказывал, что его солдаты все время удивлялись нежеланию американцев использовать наметившийся успех до конца: «У нас создавалось впечатление, что они все время переоценивали нас. Мы не могли понять, почему они не идут на прорыв нашей жидкой обороны. Солдат союзников, видимо, никогда не был обучен так, как учили нас, — всегда пытаться сделать больше, чем требовалось от нас». В этом заключался один из секретов тактического успеха немцев на поле боя. Как сказал полковник Брайэн Уилдбор-Смит из штаба английской 11-й танковой дивизии, «немцы были большими мастерами использования случайных возможностей. Они были готовы к действиям — всегда готовы».

88-мм снаряд, влетевший в башню концевого «Кромвеля» положил конец перебранке О’Коннора со своим командиром.

За несколько секунд до того, как Витман отдал приказ наводчику поразить цель, мимо «Кромвеля» вверх по шоссе проехал полугусеничный бронетранспортер капитана Милнера, который впоследствии так описал эти первые мгновения боя: «Орудие „Кромвеля“ было направлено в сторону высоты 213, а экипаж ничего не подозревал. Снаряд угодил в танк и тот моментально вспыхнул. Когда мы проезжали мимо следующего танка йоменов, стоявшего примерно в 100 ярдах выше по дороге, он уже повернул башню вправо и открыл огонь из своего 17-фунтового орудия по противнику, подбившему замыкающий танк».

Однако, вряд ли экипаж «Блондинки» успел сделать больше одного выстрела, если вообще его сделал. «Шерман» был подбит сразу же после «Кромвеля». Другой вопрос — кто его подбил? Дело в том, что практически сразу после Витмана огонь открыл и Юрген Брандт. Ни по чему другому кроме «Шермана» стрелять он не мог.

Третий танк 1-го взвода Витман обнаружил только тогда, когда выехал непосредственно на шоссе. «Кромвель» стоял на противоположной стороне дороги примерно в 150 м и был подбит раньше, чем его экипаж понял, что, собственно говоря, происходит.

Есть все основания предполагать, что первоначально Витман намеревался атаковать только авангард танкового полка, рассчитывая отсечь его от остальной колонны, а решение двинуться к Виллер-Бокажу было принято спонтанно, когда открылось куда более слабое место в порядках британцев — колонна легкой бронетехники мотопехотной роты. Если действительно все было так, то есть основания вновь говорить не только о феноменальной интуиции Витмана, но и о его способностях анализировать ситуацию в процессе боя. «Шея» британской колонны была перерезана. Если бы Витман повернул направо и присоединился к остальным танкам своей роты, получившим приказ заняться британскими танками на высоте 213, то, скорее всего, этим утренний бой и ограничился бы. Англичане успели бы оттянуть мотопехоту обратно в Виллер-Бокаж, ввести в город танки эскадрона «В» и организовать оборону. Таким образом, утренняя фаза боя у Виллер-Бокажа завершилась бы лишь уничтожением эскадрона «А» 4-го полка йоменов. Витман повернул налево.

Обершарфюрер СС Брандт был озадачен маневром командира роты. Приказ атаковать высоту 213 никто не отменял, но сам Витман почему-то направился прямо в лапы к британцам. И Брандт поспешил выбраться на дорогу, чтобы хотя бы прикрыть командира огнем. «Тигр» унтершарфюрера СС Штифа, оставленный Витманом на проселочной дороге, остался без командира. Но в нескольких десятках метрах от него стоял бесцеремонно высаженный из своего танка Курт Сова. Роттенфюрер Лay жестами подозвал его и предложил занять командирское место в своей машине. Несмотря на то, что двигатель «Тигра» сильно перегревался, они сразу же двинулись к шоссе. Слева и прямо впереди чадили дымом подбитые британские танки. Только подойдя вплотную к шоссе, они увидели справа от себя две английские машины, удиравшие вверх по склону высоты. Экипажи двух штабных «Кромвелей» заметили врага, и башни их танков начали поворачиваться в сторону «Тигра». Однако Лay оказался проворнее и точнее британцев. Оба танка были подбиты и застыли всего в нескольких десятках метров от спасительного гребня высоты. Никаких других целей в поле зрения Лау не было, и унтершарфюрер Сова решил, что здесь их танк вряд ли сможет сделать что-то большее, чем уже сделал. Он направил «Тигр» назад, чтобы сначала дать немного остыть двигателю, а потом заняться поисками более удобной позиции.