Владимир Королёв - Босфорская война Страница 82

Закончился он, как говорят турецкие источники, полным поражением казаков. Если верить Эвлии Челеби, то Реджеб-паша «опрокинул кресты» флагов всех 300 казачьих судов и захватил буквально все чайки. Сведения Мустафы Наймы, несколько менее фантастические, тоже весьма впечатляюще рисуют сокрушительное поражение казачьей флотилии.

С прекращением штиля и появлением сильного ветра, рассказывает хроника Наймы, «в несколько минут множество опрокинутых и разбитых лодок покрывает море тысячами неприятельских трупов, а из трехсот пятидесяти чаек едва лишь тридцать достигают берега, где горстка проклятых спасается бегством». В ходе сражения (как сказано, почти до четвертого часа), по Найме, турки смогли потопить «только» 70 судов и «не иначе, как собрав все силы (43 галеры? — В.К.) сумели уничтожить их остаток.

По достижении такой прекрасной победы ночь проведена (эскадрой. — В.К.) в тех же водах; на следующий же день, кроме ста семидесяти забранных чаек, насчитано семьсот восемьдесят живых неверных, взятых в плен»[410].

Результат сражения преподносился в Турции в качестве невероятной и огромной победы султанского флота. М.С. Грушевский уверен, что начало такому освещению было положено реляциями самого капудан-паши. В них, а затем и в известных османских источниках Карахарманская битва изображается «как огромный триумф турецкого оружия над козачеством, тоже, дескать, показавшим чудеса отваги, но все-таки разбитым турками».

Мустафа Найма утверждает, что описанный им бой, по мнению разбирающихся в морском деле, «не может идти в сравнение ни с каким на свете». Хронисту вторят тюркологи. «Это была, — уверяет Й. фон Хаммер, — самая блистательная победа, какую до сих пор одерживала над казаками османская морская мощь». И.В. Цинкайзен пишет, что «эта морская победа, одно из немногих светлых пятен в те мрачные времена, чествована как одно из самых ярких военных дел. Не усомнились даже бесцеремонно поставить это сражение с пиратами в один ряд с битвой при Лепанто».

Как известно, более чем за полвека до Карахармана, в 1571 г., близ Лепанто, у побережья Греции, встретились османский флот, насчитывавший до 230 галер и 66 галиотов под командованием Мудэзин-заде Али-паши, и флот «Священной лиги» (Испания, Венеция, Генуя и Ватикан), состоявший из более чем 200 галер под начальством принца Хуана Австрийского. Великое сражение закончилось разгромом турок, потерявших свыше 200 кораблей, в том числе 117 захваченных неприятелем, при потере союзниками только 15 галер. Следствием поражения для Турции явилась утрата гегемонии на Средиземном море.

Казалось бы, османы не должны были сравнивать поражение при Лепанто с победой при Карахармане, но именно о таком сравнении сообщал 24 сентября Т. Роу, известие которого И.В. Цинкайзен использовал как источник: «Этот морской бой ставят в один ряд с Лепанто и даже как еще более благоприятный по своему исходу…» И далее посол, поясняя причину более благоприятного результата, писал об опасности, в которой находился турецкий флот, и спасшем его ветре. Кажется, в Стамбуле сравнивали скорее не результаты двух сражений, а их величину и размах[411], что, разумеется, было бы лестно для казаков, если бы не утверждения об их разгроме.

Реджеб-паше была приготовлена торжественная встреча в столице империи. «Галеры, — писал 24 сентября Т.. Роу, — вернулись с Черного моря… Капитан-паша с триумфом доставил 270 несчастных казаков…»[412] Куда подевались более 500 других пленников, неизвестно. В Золотой Рог триумфально привели и захваченные казачьи суда. Правда, их было не 300, как уверяет Эвлия Челеби, и даже не 170, а значительно меньше. Капудан-паша, по сообщению М. Бодье, «чтобы еще больше отметить в Константинополе свою победу… велел отбуксировать до самого порта семнадцать… небольших лодок». Главнокомандующий, согласно Т. Роу, «был принят так, как если бы Помпеи снова закончил войну с пиратами, которые почти истощили Рим»[413].

Если Реджеб-пашу сравнивали с Гнеем Помпеем Великим, то это сравнение было неправомерным, хотя и показывало силу и значение казачества. В 67 г. до н.э. Помпеи усилиями римского военно-морского флота (13 эскадр и собственного подвижного отряда, состоявшего из 60 кораблей) и сухопутных сил разгромил пиратов Киликии, которые многие годы терроризировали Восточное Средиземноморье. При этом было убито 10 тыс. пиратов, примерно 20 тыс. пленено, в руки римлян попали 120 пиратских крепостей и баз, 98 кораблей и сотни небольших судов. Разумеется, Карахарманское сражение и близко не имело таких последствий, которые можно было бы сравнить с последствиями победы Помпея. Но на Реджеб-пашу посыпались награды падишаха, и одной из них, как говорит М. Бодье, стало «повышение морского паши в должность каймакама».

Характеристика казачьих потерь, которую дает Мустафа Нама, содержит внутренние противоречия. Первое из них заключается в том, что хронист сообщает о множестве потопленных судов и при этом сам же подчеркивает присущее им мореходное качество — значительную непотопляемость: «Чайки их (казаков. — В.К.), искусно оплетенные камышом[414] и прутьями, при сильном волнении не тонут, но почти заполняются водой, в которой погруженные по шею[415] негодяи бьются до упаду».

В. Катуальди, обращая внимание на другое свойство казачьих судов — маневренность, именно в связи с Карахарманским сражением утверждает, что «турки отчаянно бомбардировали неприятельские суда, но вреда им не наносили; построенные легко и снабженные двумя рулями, один на носу, другой на корме, казацкие ладьи ускользали от выстрелов и, наоборот, быстро подступали как раз в то время, как прекращалась стрельба из орудий». Впрочем, контекст сообщения Наймы таков, что если бы не известные особенности чаек, то их при Карахармане потопили бы гораздо больше, хотя и 70 реально потопленных судов были бы огромным числом для казачьего флота[416].

Второе противоречие возникает собственно из цифр, приводимых Наимой. Если было потоплено 70 судов и захвачено 170, а всего, значит, потеряно казаками 240 судов, то, спрашивается, куда подевались еще 110 судов из названного хронистом общего их числа 350? До берега, говорит он, добрались 30 судов, и если турки эти брошенные суда захватили, то они должны быть в числе 170. Если допустить, что турки 30 судов не нашли, то тогда их следует прибавить к казачьим потерям, которые будут исчисляться уже в 270 чаек, но при этом целыми все-таки остаются 80 судов. Найма же рисует полный, абсолютный разгром казачьей флотилии и не ведет речь ни о каких 80 непотопленных и невзятых судах[417].

Невзирая на это противоречие и имея под рукой гораздо меньшие цифры казачьих потерь, приводимые Т. Роу (о них скажем ниже), Й. фон Хаммер принимает сторону Наймы, повторяет его «разгромные» сведения и даже увеличивает число захваченных судов со 170 до 172[418]. Н.И. Костомаров также повторяет цифры Наймы И вслед за Й. фон Хаммером пишет о самой блистательной победе, «какую когда-либо одерживали мусульмане над своими непримиримыми врагами козаками».

В общем верит Найме и Д.И. Эварницкий, который говорит о 780 пленниках, но неизвестно как определяет, что в сражении «было разбито» будто бы 270 чаек. Французская история морского флота в соответствии со сведениями Наймы указывает, что турки захватили половину казачьей флотилии.

Во французской же «Всеобщей истории о мореходстве», сообщающей о «великом числе» потопленных судов, вместе с тем встречаем иронический отзыв о триумфе «великого, адмирала»: «Паша привел в Константинополь 17 барок и 300 пленных с такою пышностию, как будто одержал одну из самых знаменитейших побед. Впрочем, сие торжество служило больше постыдным титлом слабодушия турков, нежели признаком их могущества».

И.В. Цинкайзен полагает, что «османские источники у Хам-мера», «естественно, скорее несколько преувеличивают потери казаков», но приводит те же цифры Й. фон Хаммера, разве что уменьшая число пленных с 780 до «около 700». Однако далее ученый говорит о значительной потере в людях и у турок, о просьбе капудан-паши к Стамбулу прислать помощь и отправке ее, о чем расскажем в дальнейшем.

У П.А. Кулиша воспроизведены цифры Наймы со следующим мнением историка: «В самом ли деле так много погибло казаков… или число захваченных в плен и уничтоженных чаек турецкими вестниками преувеличено, — во всяком случае казаки понесли здесь тяжкие утраты…»

Наиболее противоречив в оценке результатов сражения, пожалуй, А.Л. Бертье-Делагард. С одной стороны, он уверен, что «список козачьих потерь — одно из самых сомнительных мест в… реляции, написанной турками, у которых обычны самые нелепые преувеличения, как только дело доходит до русских проклятников». Мы уже отмечали, что историк не верит, что смогли уцелеть лишь 30 чаек. Кроме того, он полагает, что 786 пленных — «это далеко меньше, чем можно было бы ожидать по счету взятых челнов — 172», и что 786 могли снять только с 30 судов[419], а это «дает возможность думать, что остальные спаслись». У Э. Дортелли, продолжает А.Л. Бертье-Делагард, потеря казачьих судов показана минимальной (и об этих сведениях см. ниже), и «едва ли он мог не знать, если бы погибли все или почти все».