Рафаил Мельников - Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925) Страница 2

2. Новая 20-летняя

Новый шанс возглавить мировой прогресс в судостроении представился русскому флоту в 1902 г. Надеяться на это позволяли три обстоятельства. Во-первых, ведомству предстояло разработать грандиозную 20-летнюю программу судостроения на 1902–1923 гг. Волей-неволей предстояло осмотреться и выбрать типы кораблей, которые, по крайней мере, не уступали бы западным. Кстати пришлась и полезная инициатива добросовестного выполнявшего свой долг государственного контроля. Уже однажды (хотя подобных примеров в истории почти не встречалось), государственный контролер Т.И. Филиппов предъявлял Морскому министерству обвинение в "незаконном нарушении интересов казны", допущенном при подписании контрактов на заказ в Америке броненосца "Ретвизан" и крейсера "Варяг". Нечто подобное следовало и из отчета государственного контролера генерала П.Л. Лобко за 1901 г.

Генерал обращал внимание на странную беззаботность Морского министерства, которая также могла обернуться большим ущербом для государства.

Оказалось, министерство по завершении стапельных работ на последней программе судостроения все еще не озаботилось загрузкой освободившихся стапелей. Это, как отмечал государственный контролер генерал П.Л. Лобко, может повести к весьма нежелательным последствиям, включая и возможные забастовки рабочих. В министерстве, однако, не спешили, и только 23 октября 1902 г. Управляющий Морским министерством вице-адмирал П.П. Тыртов созрел до ходатайства о выделении министерству кредита в 50 млн. рублей на новое судостроения в счет еще разрабатывавшейся новой судостроительной программой. Редким для императора историческим изречением ходатайство министерства поддержал Николай II. Его резолюция гласила: "Судостроение не может останавливаться без самых вредных для государства последствий". Но, что именно надо строить, и он не имел никакого понятия. На совещании 9 декабря 1902 г. министр финансов граф С.Ю. Витте согласился выделить на 1903 г. 12-миллионный кредит; столько же выделялось на 1904 г. Министр уже хорошо знал безалаберность Морского министерства, которое, не имея никакого творческого задела, сгоряча предложило строить два корабля для Балтики и два для Черного моря, по чертежам броненосца "Бородино''. Безмерно перегруженные (уже до 600 т и уже отставшие от своего времени, эти корабли, по мнению бюрократии, вполне могли возглавить новую судостроительную программу.

Всецело поглощенная предвоенной грандиозной судостроительной гонкой 1898–1903 гг., министерство оказалось совершенно неподготовленным к решению ответственейших проблем будущей программы и типов перспективных кораблей. Особенно болезненным было полное отсутствие творческого задела по всем кораблям будущей программы. Приходилось или рисковать, или обращаться к устаревшим, но зато хорошо отработанным современным кораблям. Это был постыдный, ничем не оправданный цейтнот.

По проекту новой программы предполагалось, что к 1923 г. русский Балтийский флот "будет равносилен соединенному флоту Германии, Швеции. Норвегии и Дании на Балтийском море". Тихоокеанский флот должен был сохраниться в прежнем составе. В соответствии с этой программой, с учетом исключения из списков отслуживших свой срок кораблей (броненосец — 25 лет, крейсер — 20 лет, минные суда — 16 лет) флот России в 1923 г. должен был составить 42 эскадренных броненосца, 24 броненосца береговой обороны, 23 больших крейсера, 40 малых крейсеров, 11 крейсеров, 147 истребителей, 84 мореходных миноносца.

Таковы были наметки, состоявшего тогда в ГМШ капитана 2 ранга И.О. Эссена. Программа определяла динамику роста флота, состав действующих и выбывающих кораблей. Неясно было лишь с их типами — в большинстве вместо них оставались пока одни белые пятна. С характеристиками был лишь броненосец — он был вписан в итоге обсуждений в начале 1903 г. По-видимому, не без участия Н.О. Эссена, для начальника ГМШ была составлена и весьма обнадеживающая памятная записка. Она была подготовлена для совещания, состоявшегося 17 января 1903 г. в кабинете начальника ГМШ Ф.К. Авелана с участием членов МТК и приглашенных инженеров Н.В. Долгорукова и Н.Е. Титова. В итоге обсуждения выяснилось три пути выбора типа броненосца новой программы.

Английские преддредноуты "Лорд Нельсон" (вверху) и "Агамемнон"

Первый состоял в том, чтобы "повторить наиболее современный в боевом отношении тип "Бородино". Вторым могло быть составление проекта "улучшенного" типа "Бородино". Многие усовершенствования в существующий проект можно было внести уже теперь, а в "улучшенном" "Бородино" требовалось придать корпусу "более действенную" в подводной части защиту отнесением существующей подводной переборки на 16 фут вместо теперешних 6 фут от наружного борта. Существующую 152-мм артиллерию следовало заменить на 203-мм. Назван был и третий путь: "составить совершенно новый проект линейного броненосца, вполне отвечающий всем современным требованиям, а также обладающий значительными преимуществами по сравнению с проектами, принятыми в других флотах".

"Значительные преимущества" мог обеспечить лишь корабль, вооруженный несколькими башнями с орудиями 305-мм или большего калибра. Неизвестно, думал ли так составитель записки в ГМШ, знал ли он об инициативе инспектора английского флота Мея, который будто бы ("Техника — молодежи" 1972 № 7. с. 45) в итоге глубоких исследований уже в 1902 г. предложил проектировавшиеся корабли типа "Лорд Нельсон" (заложены в 1904 г.) вооружить двенадцатью 305-мм орудиями. Рутина, как известно, была сильна и в английском флоте: корабли получили традиционно смешанную, хотя и существенно усиленную артиллерию из 4 305-мм и 10 243-мм орудий.

Теперь им оставалось (конструктивные схемы были до удивления схожи) сделать следующий шаг к дредноуту. Но это произошло только в сентябре 1905 г., когда на верфи в Портсмуте был заложен "Дредноут".

Русскому флоту в 1902 г. надо было лишь вспомнить призыв, с которым когда-то к великому князю Константину обратился его сподвижник и выдающийся патриот И.Ф. Лихачев. "В наш век нескончаемых совершенствований и преобразований в морском искусстве единственное средство не быть позади других — это стремиться быть впереди всех", — говорилось в его "Записке о состоянии флота" в январе 1859 г. Но никто не решился пригласить в МТК еще жившего адмирала — это могло оказаться неугодно великому князю генерал-адмиралу. Ведь он в 1882 г. свой безучастностью вынудил адмирала уйти в отставку, а в 1888 г. оставил без внимания призыв адмирала о создании в русском флоте службы Генерального штаба.

На обсуждении будущих проектов не приглашали также еще жившего адмирала П. Бурачка, который в 1907 г. в своих заметках о флоте дал нелицеприятную оценку интеллектуального уровня прожитой им эпохи. Не присутствовал на заседаниях МТК и "постоянный возмутитель спокойствия" вице-адмирал С.О. Макаров, неоднократно заставлявший МТК рассматривать его инициативы по совершенствованию флота, его вооружения и кораблей. Все решалось в привычном почти интимном кругу МТК и избранных им адмиралов. По всем этим обстоятельствам упомянутый в докладной записке "совершенно новый проект" не мог вызвать энтузиазма у собравшихся для обсуждения "докладной записки" адмиралов. Тем не менее корабельные инженеры были готовы к разработке именно "нового проекта". Силами Санкт-Петербургского порта и при помощи МТК эта работа могла быть выполнена в продолжение трех месяцев при условии безотлагательного (не в пример постоянным задержкам при проектировании предшествовавших кораблей) рассмотрения в МТК всех возникающих вопросов. Инициативного проекта инженеры не предлагали — бюрократия, почти всегда оставлявшая их без внимания — отучила их от подобной бесполезной траты времени.

К работам над новым проектом инженеры Санкт-Петербургского порта могли приступить немедленно по получении Главным корабельным инженером порта "главных оснований проекта" — то есть боевых элементов будущего корабля. Возможно, что задания на составление нового проекта, который мог бы быть первым отечественным дредноутом, еще обнаружатся в архивах, но пока приходит в недоумении останавливаться перед неким "табу", которое без мотивировок и объяснений было наложено на новый проект. Не встречается в документах ни одной таблицы сравнений с этим проектом, и приходится думать, что судьба его решена кем-то из начальствующей верхушки МТК и ГМШ, а может быть, и генерал-адмиралом.

Очень многое мог бы решить самый авторитетный тогда адмирал Ф.В. Дубасов.

3. Сомнения адмирала

Есть основание полагать, что отказ от шанса выйти на проект отечественного дредноута во многом остается на ответственности самой авторитарной и амбициозной фигуры в министерской верхушке — председателя МТК вице-адмирала Ф.В. Дубасова. О его подвигах на ниве рутины уже говорилось (Мельников P.M., Эскадренные миноносцы класса "Доброволец" СПб., 1999. С. 50). Чиновник в адмиральских эполетах (кем адмирал оказался на посту председателя МТК), сумевший не оценить революционной роли подводных лодок, торпедных катеров и турбинных двигателей, Ф.В. Дубасов с таким же олимпийским безразличием мог отвернуться и от идеи дредноута.