Василий Окулов - Явка до востребования

Василий Окулов

ЯВКА ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ

МОЯ РОДОСЛОВНАЯ

(Вместо предисловия)

С возрастом вес чаще вспоминается родительский дом, что находится в ста шагах от реки Исакогорка — одного из рукавов Северной Двины, и в десяти километрах от центра Архангельска — столицы Нодвинья и Поморья.

Помню, как длинными зимними вечерами, благо «лампочка Ильича» уже зажглась, собирались в доме родственники, соседи и лилась но-поморски неспешная беседа, когда собравшиеся не говорят, не шумят, а тихо и с чувством «сказывают».

Обсуждались семейные дела, да «что в колхозе, что на заводе», что в мире творится. И, сколько помню, всегда говорили о войне, то о прошлой, то — о будущей. Все знали, что она будет, только не знали когда.

А бывало, под настроение, народные сказки и сказания северных народных сказителей — Степана Писахова, Марфы Крюковой, Бориса Шергина — читали. А заскучает кто, запоет Валентина, сестра матери, что-нибудь душевное, подхватят, подтянут все хором, и польются песни слаженно, с чувством.

«На песни» заходил сосед Алексей Филиппович — единственный, помимо учителей средней школы, «ученый» в округе человек. Инженерное образование он получил еще до Октября, работал в городе, а жить предпочитал в деревне, где все к нему относились с большим уважением за доброту и простоту в обращении. Многим молодым он помог найти дорогу в жизни. Алексей Филиппович великолепно знал историю, и особенно историю Северного края. От него я услышал рассказ о том, как Окуловы оказались на берегах Северной Двины.

Заселение полупустынных просторов Севера Руси в IX–X веках шло стихийно: туда бежали новгородские, ильменские славяне — крестьяне и ремесленники, — спасаясь от боярского гнета, а часто и от голода. По привычке они возделывали землю, занимались ремеслами, и, приспосабливаясь к новым условиям, учились промышлять зверя, ходить в морс на лов рыбы, варить соль…

Не плошали и бояре Новгородской республики. В XII веке на Северной Двине появилась новгородская гражданская власть с центром в Холмогорах. А для защиты уж имеющихся поморских и подвинских земель от притязаний князей Московско-Владимирской Руси и захвата новых в Великом Новгороде создавались вооруженные дружины ушкуйников (от древнерусского слова ушкуй — большая плоскодонная лодка. — Примеч. авт.). Ушкуйники были значительной военной силой, что видно по масштабу их деятельности: они совершали походы не только на берега Двины и Белого моря, но и на Волгу, Каму, Вятку, даже — на Мурман, Швецию и Норвегию.

Борьба за Север между Новгородом и Москвой закончилась только в 1470-е годы после крушения Новгородской боярской республики.

За сравнительно короткий срок (X–XV века) предприимчивые «колонизаторы» — крестьяне-ремесленники и те же ушкуйники, «перековавшие мечи на орала», совместно с коренным населением— промысловиками, обжили территорию в 1150 тысяч кв. км, равную по площади Франции, Германии, Англии и Голландии в придачу.

По преданиям, как говорил сосед Алексей Филиппович, наши предки — один из отрядов ушкуйников — пришли на Северную Двину большим родом. На необитаемом острове, по-местному — на кошке, поставили деревню и. назвали ее «Окулово». Кошка стала «Окуловской». И не случайно они облюбовали этот остров: в 8 километрах от него в сосновом бору на высоком берегу реки (мыс Пур-Наволок), откуда начинается дельта Северной Двины, стоял Михайло-Архангельский монастырь, основанный в XII веке.

Жили они на той кошке не одно столетие, занимаясь охотой, рыболовством, скотоводством и огородничеством, ремеслами. И дальше бы жили, да своенравная река подмыла песчаный берег и вынудила их перебраться на соседний, более крупный и обжитой, Лисостров.

Впервые Лисостров, позднее — Лисестрово, упоминается в Северных летописях в 1419 году, как крестьянское поселение мужского Михайло-Архангельского монастыря. Упоминания о Лисестрове я видел в Списках владений Москвы на Двине 1462–1476 годов, а также в ряде документов хозяйственного характера (купля-продажа имущества), относящихся к 1478 и 1581 годам.

В истории Северного края Лисестрово известно построенной там в XVII веке верфью, на которой работал знаменитый на Севере кормщик и судостроитель Маркел Иванович Ушаков, казенными заводами на реке Ширше, появившимися в ХVIII веке и поставлявшими на судоверфи Архангельска якоря и прочую снасть корабельную. С тех времен сохранились бывшая заводская слобода Ригач да дубовые и лиственные сваи, остатки верфи, на берегу Турдеева острова.

Поселения вокруг монастыря быстро разрастались и уже к началу XV века были хорошо известны ближайшим соседям — «мурмонам» (норвежцам). В 1410 году они напали на монастырь, разграбили его и сожгли. Такая же участь постигла и многие селения. Но поморов это не обескуражило: заново отстроились. И уже в конце XV века от стен монастыря уходили в северные моря и далее — в Западную Европу — не только промысловики, русские и иностранные «гости», но и русские дипломаты.

В 1584 году монастырь был превращен местным населением в мощную по тем временам деревянную крепость. Первыми жителями ее стали 200 стрельцов, прибывших из Москвы. Город получил название Новые Холмогоры. Вокруг него вырос торговый посад. Скоро крепость и посад стали называться Архангельским городом, а его жители — архангелогородцами. Прошло еще сто лет, и на берегу Двины вырос каменный Гостиный двор, представлявший собой хорошо укрепленную и вооруженную крепость, закрывавшую незваным гостям вход в реку, а значит, и в Россию. В 1693 году по указу Петра I через озеро Плесцы (теперь там находится космодром «Плесецк») был проложен почтовый тракт Москва — Архангельск.

Город развивался как торговый и военный порт, как центр судостроения, лесопиления, железоделательного, слюдяного производства, смолокурения, морского промысла. Велика во всем том заслуга Петра Великого. Но велика и вина его перед Архангельском. Строя Петербург, «окно в Европу» и центр ввозной и вывозной торговли, он свел до минимума торговое значение Архангельска и всего Северного края: в 1710 году он запретил купцам вывозить через Архангельск хлеб и ввозить шелковые изделия; в 1713-м — возить туда пеньку, нефть, икру, клей, поташ, смолу. В 1717 году именитые купцы-архангелогородцы были переселены по его указу в Петербург. С 1717 по 1734 год был закрыт военный порт и прекращены работы на Соломбальской верфи. Архангельск стал оживать только после 1762 года, когда ему были даны те же права и возможности, что и Петербургу.

На грани XIX и XX веков Архангельск трудами Саввы Ивановича Мамонтова был соединен узкоколейной железной дорогой с Москвой, что способствовало его хозяйственному и промышленному развитию. Дорога заканчивалась на материке, не доходя примерно два километра до реки, отделяющей от него Лисостров. Конечную станцию пути назвали «Исакогоркой», как и стоящую неподалеку — на горе — деревню, впервые упомянутую в северных летописях в 1576 году, как владение Антониево-Сийского мужского монастыря.

В годы Первой мировой войны узкая колея была перешита на широкую, реку между материком и островом перекрыли дамбой и продлили её через Лисостров до левого берега Северной Двины.

Появление железной дороги дало толчок экономическому развитию острова: был построен крупный морской торговый порт «Бакарица», рядом — железнодорожная станция с тем же названием, склады, судоремонтные мастерские, лесопильные заводы, служебные и жилые здания. Было налажено регулярное речное сообщение между центром города и населенными пунктами Лисестрова.

Среда Окуловых были крестьяне, рыболовы, охотники и зверобои, моряки и корабелы, а изредка и администраторы разных рангов. В 1556 году Стснанка Окулов стал «излюбленным Двинским головой, выборным судьей в Колмогорском приходе». А действительный статский советник Алексей Матвеевич Окулов в 1802 году был назначен гражданским губернатором Архангельска.

Жизнь моих предков всегда была связана с этими местами. Тут они родились, женились, растили детей, тут они и похоронены. Тут и я родился, учился, стал комсомольцем и был принят в ВКП(б). С этих мест, с отъезда в Москву учиться в Институте международных отношений МИД СССР, началась моя «дорога проселочная», но которой иду девятый десяток лет.

Глава первая

ИНСТИТУТ. НАЧАЛО СЛУЖБЫ

1. ИНСТИТУТ

Летняя Москва 1945 года встретила приветливым солнечным днем, шумом и вокзальной суетой. Не терпелось выйти в город, однако на платформе пришлось простоять минут пятьдесят: ограничение на въезд в столицу, как для иностранцев, так и для иногородних граждан СССР, еще не было отменено. Поэтому милиция и военная комендатура при выходе проверяли паспорта, пропуска и командировочные удостоверения у всех пассажиров.