Михаил Толочко - Военные разведчики XX века Страница 12

23 октября тогда еще генерал-лейтенант сэр Бернард Монтгомери, недавно назначенный на пост командующего восьмой армией Британии, находился в Эль-Аламейне. Роммель лежал в госпитале недалеко от Вены, по личному приказу Гитлера он вылетел обратно на фронт после того, как его заместитель фон Тома был взят в плен британцами. Борьба шла с переменным успехом, когда Монтгомери попытался прорвать немецкий фронт.

Для Роммеля теперь все зависело от поставок оружия, боеприпасов и горючего. Между 26 и 28 октября, когда исход битвы все еще оставался неясным, британские ВВС, базировавшиеся на Мальте, обрушились на нацистский конвой, на тот самый «конвой Робина». Суда с боеприпасами и три танкера были потоплены. У Роммеля не осталось другого выбора, как начать отступление, которое в конце концов привело его к мысу Бон и капитуляции.

Однако о потоплении судов и танкеров Робин, продолжавший водить своего немца по барам и ночным клубам Парижа, ничего не знал. Лишь спустя много лет, уже после войны, он выяснил, чем завершилось изучение им содержимого карманов, сумки и стола штандартенфюрера.

Раздосадованные потерями, немцы и не подозревали, что чрезвычайная для британской разведки информация добывалась у высокопоставленного офицера СС, который весело проводил время со своим закадычным другом, добрым герром Вальтером из Страсбурга.

Итак, бурные ночи продолжались вплоть до конца 1942 года. Робин к тому времени стал похож на привидение от постоянного недосыпания и спиртного, которое, несмотря на все хитрости, ему все же приходилось потреблять, чтобы не отставать от своего компаньона.

Наступление союзников в Северной Африке началось 8 ноября, и войска Эйзенхауэра продвигались к Тунису. Когда однажды вечером Робин был у немца, тот поведал следующее: «Не беспокойтесь, друг мой… не скорбите о нашем положении в Северной Африке. Временные успехи этих проклятых янки и англичан не страшны. Мы, немцы, слишком умны для этих хвастунов. Погодите еще немного и вы увидите… У нас есть против них кое-что в запасе». При этом немец похлопал по внутреннему карману своего кителя и продолжал: «У меня здесь лежит кое-что. Не могу сказать точнее, но это то, что породил высший германский гений. Подождите несколько месяцев и тогда сами поймете, что я имею в виду».

Немец, впрочем, намекнул: документ настолько важен, что он вынужден носить его все время с собой. Вот почему он поедет по барам и кабаре в форме. Робин, как всегда, улыбнулся, но ничего не ответил. Он решил, что этой ночью ему не следует много пить: нужно по обыкновению уложить немца в постель и выяснить, что же находится у него в кармане. Поэтому, сопровождая немца из одного бара в другой, он постоянно твердил, что сегодня у него некоторые проблемы с желудком, и оттого он не может пить, как всегда. «Какая досада, мой бедный друг, а я как раз собирался отпраздновать с вами важность того, что у меня в кармане, — сказал эсэсовец. — Ну да ладно, я выпью и то, что не сумеете выпить вы…» Робин зорко следил за тем, чтобы рюмка немца в тот вечер не была пуста. Но немец пьянел медленно. Только к шести утра в то холодное туманное декабрьское утро Робин наконец почувствовал, что немец выпил достаточно и его можно везти домой.

Как всегда, «Мерседес» с засыпающим, бледным шофером ждал их у входа. А в гостинице персонал спокойно наблюдал постоянно повторяющуюся сцену. Робин аккуратно положил своего компаньона на кровать. Но немец вел себя беспокойно. Вместо того, чтобы тут же захрапеть, он в этот раз никак не мог заснуть — следствие того, что он слишком перебрал.

Когда Робин попытался снять с немца китель, тот почти проснулся и пробормотал: «Оставьте, оставьте, я буду спать в одежде».

Казалось, даже напившись до беспамятства, немец все-таки инстинктивно чувствовал, что Робин подбирается к его внутреннему карману. Но наконец он провалился в пьяный сон, и Робин затаив дыхание снова попытался забраться в карман полузастегнуто-го кителя. Немец зашевелился. Казалось, он вот-вот проснется. Он зафыркал и тяжело перевернулся на бок, придавив руку Робина, но тому все же удалось ухватить пальцами конверт с документами и постепенно вытянуть руку из кармана и из-под немца.

Немец спал. Робин вышел в соседнюю комнату, открыл конверт и достал из него несколько листов бумаги. На них в самом верху он увидел самые строгие из всех принятых у немцев грифов: «Чрезвычайно секретно… Государственный секрет рейха». Этим грифом помечалось то, что мог знать только Гитлер и его ближайшее окружение. Бумага была подписана самим Шпеером. Рейхсминистр информировал штандартенфюрера о том, что в результате успешных экспериментов, осуществленных в Пенемюнде, по двум секретным проектам, фюрер приказал начать приготовления к строительным работам в прибрежных районах Северной Франции.

Сооружения, говорилось в письме, должны быть наподобие укрытий для подводных лодок с очень тяжелой бетонной крышей.

Всю предварительную работу для нового объекта, о котором штандартенфюреру известно, надлежит закончить немедленно, чтобы эти в высшей степени секретные строительные работы могли начаться в любой момент, когда фюрер отдаст приказ.

В письме не содержалось ни малейшего указания на то, что это за два экспериментальных проекта и для каких целей необходимо возводить бетонные сооружения вдоль берега. К тому же Робин никогда не слышал о Пенемюнде. Однако было ясно: он наткнулся на нечто чрезвычайно важное. Он постарался максимально запомнить текст письма и вернулся в спальню.

Немец ворочался с боку на бок. Робину все же удалось запихнуть конверт обратно в карман. Сделав это, взволнованный и возбужденный, он выскользнул из номера отеля.

Так что же он обнаружил? Пожалуй, только сам Гитлер и несколько ближайших его соратников знали, о чем идет речь. «Прибрежные районы Северной Франции» — это могло означать, что готовилось какое-то невероятно секретное нападение на Англию… возможно, новый удар по Лондону. Из немецкого географического справочника Робин выяснил: Пенемюнде лежит несколько западнее Штеттина на побережье Мекленбурга, где в Балтийское море впадает маленькая речка Пене. Что же за проект там осуществляют гитлеровцы, для которого им нужны крупные строительные работы вдоль Ла-Манша?

Забегая вперед, вспомним октябрь 1948 года, когда появилась публикация официального доклада главного маршала авиации сэра Родерика Хилла о воздушных операциях по защите Великобритании. В нем говорилось:

«Впервые упоминание о том, что немцы собираются использовать ракеты дальнего радиуса действий в военных целях, появилось в отчете, полученном нами в самом начале войны. Затем в конце 1942 года в отчетах агентов говорилось, что на побережье Балтийского моря были произведены пробные запуски таких ракет. В начале 1943 года установилась связь с немецкой экспериментальной станцией в Пенемюнде».

На самом деле британские власти впервые узнали о немецких разработках по ракетам из так называемого доклада «Осло», который их секретная служба получила в 1939 году. В мае 1942 года самолет-разведчик британских ВВС во время одного из полетов с целью наблюдения за военными кораблями в Киле и за военно-морской базой в Свинемюнде прошел над побережьем Мекленбурга. Летчик сфотографировал то, что было описано как «большие крути» в Пенемюнде. И хотя доклад летчика обошел все заинтересованные отделы, ничего определенного не выяснилось и предпринято не было.

Первая ракета «Фау-2» — до того, как Гитлер придумал ей название «Оружие возмездия» — была запущена из Пенемюнде генералом Дорнбегером и Вернером фон Брауном в октябре 1942 года. Примерно тогда же в Пенемюнде завершились работы над моделью Ф-103. К концу осени 1942 года британские агенты по обеим сторонам Балтики начали посылать регулярные сообщения о создании немцами оружия дальнего радиуса действия.

Экспертам по разведке в Военном министерстве в Лондоне, специализировавшимся по техническим вопросам, давно уже было известно об исследованиях, проводимых немцами на Балтийском побережье. Поначалу считалось, что там разрабатывают снаряды для тяжелой артиллерии. И только своим сообщением о бетонных конструкциях вдоль побережья Ла-Манша, в котором также упоминались исследования в Пенемюнде, Робин дал англичанам ключ к раскрытию замыслов немцев о бомбардировке Лондона.

Это подтолкнуло к детальному изучению докладов и остальных агентов за последние несколько месяцев, что в свою очередь напомнило о фотографиях, сделанных в мае прошлого года. Немедленно последовал приказ переключить внимание летчиков британского разведывательного соединения на Пенемюнде.

Фотографии, получаемые день за днем, неделя за неделей, тщательно анализировались. Некоторое время спустя, во время одного из таких разведывательных полетов, летчик заметил взлетно-посадочную полосу, а на ней ракету «Фау-1». Приблизительно в то же самое время члены подпольной организации французского Сопротивления на побережье Ла-Манша засекли гигантскую бетонную конструкцию, возводимую немцами недалеко от Ваттена.