Владимир Волков - Войско грозного царя. Том 1 Страница 15

Слабая изученность многих обстоятельств Ливонской войны порождает досадные ошибки даже в работах маститых ученых. Примером этого может служить известная монография А. А. Зимина и А. Л. Хорошкевич «Россия времени Ивана Грозного». Так, вопреки давно известным фактам, авторы определили численность оборонявшего в 1581 году Псков русского гарнизона в 50 тыс. пехоты и почти 7 тыс. конницы (на 10 тыс. воинов больше, чем у Батория, пришедшего под стены Пскова с 47-тысячной армией —!). Грубой ошибкой является утверждение о заключении перемирия между Россией и Швецией в Плюссе (в действительности же – на реке Плюссе).[195]

Можно привести целый ряд подобных примеров, однако и упомянутые выше свидетельствуют о запутанности и неизученности многих аспектов и деталей одного из ключевых событий средневековой русской истории. Разобраться в хитросплетениях борьбы за Ливонию пытаются в последнее десятилетие А. И. Филюшкин, Д. Н. Володихин, В. В. Пенской, белорусский исследователь А. Н. Янушкевич.[196] Определенный интерес представляют выводы, сделанные участниками дискуссии «Первая война России и Европы. «Неизвестная» Ливонская война», проведенной редакцией журнала «Родина» в 2004 г.[197]

Добившись больших успехов в борьбе с татарскими ханствами, два из которых – Казанское и Астраханское – были завоеваны в 1550-х годах, правительство царя Ивана IV решило подчинить себе еще одно соседнее государство – Ливонскую конфедерацию (внешнюю политику этого союза определял доминирующий в нем Кавалерский Тевтонский орден в Ливонии).[198] При этом задача сокрушения степных татарских орд осталась незавершенной: в причерноморских степях сохранилось Крымское ханство, в 1475 году ставшее вассалом грозной и могущественной Османской (Турецкой) империи. Этот резкий поворот во внешней политике Московского государства, инициатором которого стал думный дьяк И. М. Висковатый, привел Россию к тяжелому поражению, отрицательно сказавшемуся на дальнейшем развитии страны.

Момент, выбранный для начала военных действий (конец 1557 – начало 1558 года), действительно, мог показаться благоприятным. Последовательные противники выхода России к берегам Балтики по ряду причин были не в состоянии оказать Ливонскому ордену экстренной военной помощи. Швеция, проигравшая начатую в 1554 году войну с Россией, крайне нуждалась в мирной передышке. Литва и Польша, процесс слияния которых в единое государство еще не завершился, рассчитывали на устойчивость рыцарского государства. На первых порах они не планировали вмешательства в длительную и тяжелую войну с Московским государством, все выгоды от которой получало Шведское королевство.[199] Крымский хан (в терминологии русских официальных бумаг того времени – «царь»), устрашенный предыдущими победами Ивана IV, не собирался тогда возобновлять войны на русских границах, ограничиваясь обычными набегами. Однако кажущиеся выгоды выбранного момента обернулись важнейшим стратегическим просчетом московского царя. Поражение в Ливонской войне было предопределено заранее. На смену дрогнувшему под русскими ударами Ордену двинулись войска Швеции, Литвы, а затем и Польши, власти которых боялись и не хотели победы России. Быстрой и сокрушительной для врага войны в Ливонии у Ивана IV не получилось. Мнение о военной слабости Ордена, сложившееся в нашей исторической науке, представляется сильно преувеличенным.[200] Несмотря на ряд крупных успехов, полностью овладеть этой небольшой страной, в которой было более 150 замков (не считая больших городов-крепостей), русским войскам в первые годы войны так и не удалось. С вступлением в борьбу за Ливонское наследство Великого княжества Литовского, вскоре объединившегося с Польшей, а затем и Шведского королевства, война для России стала бессмысленной, чреватой полным истощением ее сил и ресурсов.

Поводом для начала военных действий в Прибалтике стал факт невыплаты Ливонией старинной «юрьевской дани» – издавна установленной денежной компенсации от осевших в Прибалтике немцев за право селиться на землях, лежащих вдоль Западной Двины и принадлежавших полоцким князьям. Позднее эти выплаты трансформировались в весьма значительную дань за захваченный рыцарями-меченосцами русский город Юрьев (Дерпт), построенный в 1030 году киевским князем Ярославом Мудрым, в крещении носившим имя Георгий (Юрий). Справедливость русских требований признавала и ливонская сторона в договорах 1474, 1509 и 1550 годов.[201] На переговорах 1554 года в Москве, согласившись с доводами действовавших тогда солидарно А. Ф. Адашева и И. М. Висковатого, дипломаты Ордена (И. Бокгорст, О. фон Гротхузен) и дерптского епископа (В. Врангель, Д. Ковер) обязались выплатить дань русскому царю с недоимками за три года по 1 марке «с каждой головы». По русским летописным сведениям, ливонские послы должны были «государю дань привести по гривне с человека с Юрьевские области».[202] Однако собрать оговоренную, явно значительную, сумму (60 тысяч марок) ливонцы не смогли даже после начала военных действий. К маю 1558 года в их распоряжении имелось около 30 тысяч марок.[203] Невыполненными оказались и другие требования московского правительства: восстановление в ливонских городах (Ревеле, Риге и Дерпте) русских «концов» (кварталов) и православных церквей в них, обеспечение свободной торговли для русских купцов и отказ орденских властей от союзнических отношений с Литвой и Швецией. Страшась гнева московского царя, ливонские власти нарушили еще одни пункт соглашения с Россией – в сентябре 1557 года они заключили Позвольский договор с Великим княжеством Литовским. Одним из устловий его стало образование военного союза, направленного против Москвы.[204] Узнав об этом, русское правительство направило магистру Фюрстенбергу грамоту с объявлением войны. Однако полномасштабные военные действия тогда не начались – Иван IV надеялся добиться своих целей дипломатическим путем в ходе переговоров, которые велись в Москве вплоть до июня 1558 года (уже после начала боевых действий). Ливонцы также не спешили разрывать отношения с восточным соседом. Возможно поэтому исполнение Позвольского соглашения откладывалось «до того времени, пока не истечет перемирие… на двенадцать лет», заключенное ливонцами с Русским государством.[205]

Тем не менее, нарушение ливонской стороной достигнутых в 1554 году договоренностей дало московскому правительству удобный повод усилить нажим на власти Ордена. Было решено провести военную акцию, чтобы устрашить ливонцев и сделать их более сговорчивыми на предстоящих переговорах. Главной целью первого похода русской армии в Ливонию, состоявшегося зимой 1558 года, стало стремление добиться от Ордена добровольной уступки Нарвы (Ругодива).[206]

Для начала воеводам царя предстояло провести в Прибалтике акцию устрашения, для чего к восточным границам Ливонии была переброшена мобилизованная и хорошо подготовленная конная армия, ранее предназначавшаяся для покорения крымских улусов.[207]

Военные действия начались в январе 1558 года. Московские конные рати во главе с касимовским «царем» Шах-Али и князем М. В. Глинским вступили на землю Ордена, сравнительно легко пройдя через восточные пределы страны. Во время зимней кампании русские и татарские отряды, насчитывавшие 40 тыс. воинов, доходили до балтийского побережья, разорив окрестности многих ливонских городов и замков.[208] Описывая первый поход московского войска, летописец отметил: «Да пошли царь (Шах-Али. – В. В.) и воеводы направо к морю, а войну послали по Ризской дороге и по Колыванской и воевали до Риги за пятьдесят верст, а до Колывани за тритцать».[209] Этот рейд стал откровенной демонстрацией сил Московского государства, призванной оказать силовое давление на нарушившие прежние договоренности и задержавшиеся с выплатой дани орденские власти. Позднее участник похода А. М. Курбский писал, что царь послал воевод своих в Ливонию «не градов и мест добывати, но землю их воевати».[210] Действительно, русские военачальники в ходе этого похода дважды по прямому указанию царя посылали магистру грамоты о присылке послов и возобновлении мирных переговоров. Устрашенные нападением, ливонские власти пошли на уступки: начали сбор дани, договорились с русской стороной о временном прекращении военных действий и направили в Москву своих представителей, в ходе тяжелейших переговоров вынужденных согласиться на передачу России Нарвы.[211] Уступчивость ливонских дипломатов, старавшихся любой ценой предотвратить старшившую власти Конфедерации войну с Московским государством, вызывала все новые и новые претензии со стороны Ивана Грозного. В конце концов он потребовал от послов, чтобы магистр, рижский архиепископ и все епископы Ливонии прибыли в Москву с данью и согласились выполнять все требования русского царя.[212] Но такое положение сохранялось недолго. Сообщения о стремлении Ивана IV подчинить себе Ливонскую конфедерацию, прежде всего – Орден, вызывали протест у многих рыцарей. Установленное перемирие было нарушено сторонниками имевшейся среди них военной партии. Особую тревогу вызывала у них опасность потери Нарвы. Вожделенный для русского царя город-порт был к тому времени окружен заставами, выход к морю из реки Наровы перекрыла крепость, построенная в 1557 году дьяком И. Г. Выродковым.[213] В марте 1558 года нарвский фогт Эрнст фон Шленненберг, ярый противник политики уступок московскому царю, приказал обстрелять русскую крепость Ивангород, спровоцировав ответные бомбардировки, а в итоге – и штурм Нарвы. После получения сообщения о выступлении на помощь гарнизону Нарвы отрядов из Ревеля и Феллина, русские воеводы начали штурм города и 11 мая 1558 года вынудили обороняющийся в замке гарнизон сложить оружие. Известие об этом вызвало радость у царя, повелевшего начать новое наступление московских войск в Ливонии.[214]