Владислав Ельников - Рубежи Новороссии Страница 15

Эта песня Ольги Дубовой знакома мне очень давно, но всякий раз она пробирает до глубины души, до слёз на глазах. Если раньше это были лишь внутренние переживания, то теперь духовное наполнение песни слилось с действительностью, обрело своё яркое, едва ли не явственное, воплощение. Песня подтверждала правоту выбранного пути, подбадривала дух, успокаивала совесть и так же как «О той весне», звала в неведомые дали будущего. Сложенная более десяти лет назад, песня «Солдат» оказалась написанной словно бы только сейчас, настолько живо её слова соединялись с происходящим. Здесь и майские дни, и война, и твой нравственный выбор, и судьбы Отечества, и близость Вечности. «Солдат» вместе с «О той весне» образовали нечто единое целое, ведущее к Тайне…

В нашей повседневной жизни очень много значит межличностное общение. Его недостаток обуславливает тягость одиночного заключения, ссылки, других случаев при которых общение с внешним миром и себе подобными оказывается нарушенным. Данная насущная потребность очень часто не замечается нами, в то время как её важность мало чем уступает потребностям в еде, жилье, одежде. Я хорошо понял это еще на срочной службе в Советской армии, где мы радовались каждому письму. В армии ДНР же очень помогает интернет и мобильная связь, поэтому теперь в этом отношении приходится намного легче, чем раньше. Вспоминаю советские годы, когда этих вещей не было: в те времена с общением было гораздо тяжелее, и не только на воинской службе.

Кроме того, тут приходится понемногу пускать в дело и навыки по борьбе с зависимостями, так как с пьянством дело обстоит здесь очень плохо, примерно как было у нас в 90-е годы. В городах на улицах полно пьяных, у магазинов ошиваются попрошайки, пьянство процветает в ополчении среди командиров и рядовых. Увы, но такова наша действительность. Доходит до того, что рядовых бойцов и командиров отправляют в наркологическую больницу кодироваться от алкоголя. Я долгое время наблюдал за всем этим, не давая ничего знать о возможностях борьбы с этим злом, но наконец решил, что пора начинать действовать.

С табаком дело ещё хуже: некурящих тут считаные единицы, причём если об освобождении от алкоголя некоторые всё же задумываются, то бросать курить похоже не собирается никто.

ПОДВАЛ

Июнь 2015 года.

Пушит тополь, на яблонях завязываются яблоки, ещё кукует кукушка, вовсю воркует местная разновидность голубей. Лето, пробудившаяся природа набирает силу, а мне вот пришла пора окунуться в бытийную грязь, без которой жизнь в этом мире невозможна.

Нас стали посылать в Енакиево на патрулирование города во время комендантского часа. Как водится в худших наших традициях, при этом никто не разъяснил нам ни прав, ни обязанностей, не поставил и ясных задач. Вроде надо задерживать нарушителей комендантского часа, тех кто нетрезв. А трезвых нарушителей отпускать с миром — так выходит? О нормативно-правовой базе никто из командиров даже не заикнулся, приказ о введении комендантского часа никто из нас в глаза не видел, на чём и как должны быть основаны наши действия, совершенно неясно. На что рассчитывал командир части «Минер», посылая нас выполнять полицейскую работу — вроде, как-нибудь догадаетесь сами, пацаны?

Вот с такой, с позволения сказать, «подготовкой» мы и приехали ночью в Енакиево, незнакомый мне город. Время было около 23 часов. Меня определили в патрульную группу, где старшим был молодой парень, совершенно безграмотный и необразованный, не умеющий связать даже пары слов и потому неспособный что-либо объяснить или показать. Да и что он мог сказать, если вдобавок ко всему сам ничего не знал? Нашим третьим патрульным оказался ещё один молодой парень, немой как рыба. Однако при этом эти молодые ребята ведут себя совершенно самостоятельно, считают себя многоопытными и всезнающими. Тебя они не слушают вообще и наверное полагают, что действовать надо не на основе права, а по собственному разумению. Оно бы всё ничего, да вот только в руках у нас — заряженные автоматы…

В общем, в тот раз дело прошло относительно благополучно. Нескольких человек мы задержали и отвезли в полицию, где на них был оформлен административный арест, а нескольких нарушителей отпустили после небольшой беседы. Однако в душе остался какой-то нехороший осадок: ментовская по своей сути работа была очень неприятна, ведь я задерживал тех, кого приехал защищать.

И если бы дело ограничилось только этим! Однако несколько дней спустя командир нашей части вновь затеял ту же операцию. На вечернем построении «Минер» почти открыто заявил: едем на задержания гражданских, гребите всех подряд, чем больше наловите, тем лучше. В воздухе сразу повис какой-то очень нехороший настрой, какой-то дурной дух стал сопровождать нас с самого начала этого сомнительного предприятия. Оно и понятно: целью было не поддержание порядка и не противодействие диверсионно-разведывательным группам противника, а ставилась задача наловить побольше рабочей силы, то есть простых мирных жителей, ведь задержанные передавались затем полиции для административного ареста. Арестованные же трудились потом на различных работах, в том числе и в нашей части.

Удивительно, но все мы были в тот вечер почему-то очень злы. Я злился из-за недосыпания. То приходя с караула, то уходя в караул, я уже давно не спал полностью ни одной ночи. Злился из-за страшно неудобного кузова КамАЗа с поломанными скамейками и густым слоем дорожной пыли, злился на колдобины, из-за которых едва удерживался сидя на корточках с автоматом в руках, злился на горе-водителя, везшего нас, словно дрова. Точно так же злились остальные наши бойцы, и тоже, наверное, по тем же причинам. Распирала злоба и наших командиров, и уж само собой, злились задержанные нами пьяные жители Енакиево. О том, что уже второй год идёт война и о своей прекрасной осведомлённости о комендантском часе они и слышать ничего не хотели. Почти каждый заявлял, что он тоже такой же ополченец, поэтому, мол, сами понимаете — никакие законы мне не писаны. Пьяные женщины вели себя ещё наглее, а один пьяный мужчина средних лет вообще разлёгся на тротуаре в своей белой майке, отказываясь куда-либо идти. Нам пришлось самим закидывать его тяжеленную тушу в кузов КамАЗа. Задержав за какой-то час двадцать семь человек и забив ими весь кузов армейского грузовика, мы повезли их в полицию, куда и прибыли около 2-х часов ночи. Все задержанные нами были высажены и собраны на площадке перед зданием полиции, оставаясь на ней под нашим надзором. Вот тут-то оно и случилось…

В дальнем конце улицы появился свет фар легкового автомобиля. Машина приближалась к нам на большой скорости, несколько наших ребят выбежали на проезжую часть, требуя от водителя остановиться. Однако тот и не думал тормозить, двигаясь всё так же быстро. Здесь надо заметить, что незадолго до этого от нас уже ушёл один гражданский жигуль, водитель которого не выполнил требования остановки. В тот раз бойцы не решились по нему стрелять, не смотря на предупреждения об активности диверсионно-разведывательных групп.

Теперь же наши бойцы дали несколько предупредительных выстрелов воздух, но и это не подействовало на водителя машины, так же оказавшейся марки «Жигули». Этот жигуль с той же наглостью мчался по ночной улице, так и не желая останавливаться, хотя ехал он мимо городского отдела полиции, перед которым стояло в то время около полусотни человек, в том числе и вооружённые автоматами бойцы. Но ни комендантский час, ни предупредительные выстрелы в воздух, ни необычная обстановка на ночной улице — ничто не убеждало водителя остановиться. Проскочив мимо нас, жигуль стал удаляться, наплевав на всё и вся.

Это было уже слишком! За этот вечер все мы уже вдоволь натерпелись от пьяной наглости и неуважения к порядку, поэтому вслед улетающему жигулю понеслись автоматные очереди. Трассеры чертили свои молнии над машиной, другие били в асфальт и рикошетили от него высоко в небо, а какие-то из них попадали и в саму машину. Жигуль наконец остановился, наши бойцы кинулись к нему. Из-за руля вылез молодой пьяный парень, замахал руками: не стреляйте! На заднем сидении оказались три тяжелораненые девушки. Услыхав стрельбу, из здания горотдела полиции выскочил командир нашей части «Минер», заорав:

— Не стрелять! Кто стрелял без приказа?

Хм, «без приказа…» Для огня по диверсантам нужно дождаться приказа? Если машина не останавливается по требованию вооружённых бойцов во время действия комендантского часа, то как прикажете это понимать? Какого приказа ждать в этом случае? Сколько времени его ждать? От кого?

Наши бойцы тем временем уже оказывали помощь раненым девчонкам, быстро подъехала и «скорая». Водитель жигуля получил лишь лёгкую царапину предплечья, и наотрез отказался ехать в больницу, где неминуемо было бы засвидетельствовано его опьянение. Нас же, стрелявших, разоружили и отвезли в какой-то подвал. Водитель жигуля сам оказался бойцом из другой части, поэтому считал себя вправе свободно кататься по ночному городу. О том, что в ночной тьме никто не сможет разглядеть его лица и опознать его машины, ему было видимо невдомёк, а уж об уважении к порядку и своим товарищам по оружию, этот порядок охранявшим, вообще говорить не стоит.