Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад Страница 2

Гучков имел все основания быть недовольным: правительство неизменно сокращало финансирование ВПК, не справлявшегося со взятыми заказами. Если с середины 1915 до 1 февраля 1916 г., то есть за 8 месяцев, механический отдел ВПК получил заказов на 129 млн руб., то за 12 месяцев, с 1 февраля 1916 по 1 февраля 1917 г., сумма заказов этого отдела составила только 41 млн руб. Чем хуже шли дела у комитетов, тем агрессивнее становились их требования смены политического курса и «ответственного министерства»23. В первом номере печатного органа ЦВПК за 1917 г. была опубликована статья «Итоги деятельности военно-промышленных комитетов за 1916 г.», в которой утверждалось, что работа идет очень успешно и была бы гораздо более успешной, если бы ее не тормозила бюрократия. Автор отчета К. Клопотов ставил под вопрос устоявшуюся уже тогда цифру выполненных комитетами заказов – 2–3% от общего объема – и утверждал, что она гораздо выше – от 50 до 100 %. Вывод был очевиден: правительство мешает мобилизации русской промышленности24. Очередной виток борьбы Гучкова за ее интересы происходил на фоне забастовочной активности в столице, основной причиной которых сам ЦВПК склонен был считать… слухи25. Минский губернатор князь В. А. Друцкой-Соколинский, приехавший в столицу 4 (17) декабря 1916 г. на праздник училища правоведения был шокирован атмосферой и настроениями Петрограда. «Впервые я ощутил, – вспоминал он, – возможность катастрофы. Войной в Питере буквально никто не интересовался. Все были утомлены сверх меры. Все обмякли, и все на почве экономических затруднений и продовольственных лишений. Все роптали, все негодовали, и, главное, все сплетничали и все злословили»26.

В ноябре 1916 г., когда после скандалов начала месяца был объявлен двухнедельный перерыв в заседаниях Думы, по фабрикам и заводам Петрограда распространялся проект резолюции с требованиями создания правительства «спасения страны», опирающегося на Думу. Родзянко посетили делегации Путиловского, Обуховского, Металлического и некоторых других заводов с приветствиями в адрес Думы27. 14 (27) декабря 1916 г. на заседание ЦВПК пришел представитель градоначальника, сопровождаемый приставом. Они намеревались присутствовать при работе общего собрания комитета, что вызвало бурные протесты. Через три дня А. И. Коновалов озвучил их с думской трибуны: «Я вас спрашиваю: какой же смысл имело по отношению к центральному комитету применение закона 10 сентября, дающее право министру внутренних дел командировать своих агентов не только в общие собрания, но и в исполнительные органы, комитет и бюро (голос слева: обнаглели). Когда представитель власти явился в собрание 14 декабря, собрание не нашло возможным продолжать занятие при создавшихся условиях. Собрание справедливо усмотрело, что в данном случае командировка лица от министра внутренних дел или градоначальника есть не более не менее как акт вызова, диктуемый недоверием к общественным организациям. Собрание выразило свой негодующий протест по поводу проявления властью новых форм насилия, глумления и издевательства над общественными организациями, все силы свои направляющими на святое дело помощи армии»28.

Коновалов действовал в стиле своих товарищей по борьбе: Львов и Челноков в июле 1916 г. протестовали против запрещения съездов Земского и Городского союзов, заявляя о том, что такие запреты, прежде всего, ставят под угрозу выполнение военных заказов. Тогда они просили о разрешении собраний союзов для обсуждения проблем, связанных с их работой. В сентябре 1916 г. газета Коновалова активно поддержала этот маневр29. Через несколько месяцев он начал осуществляться. В начале декабря 1916 г. в Москве в особняке князя П. Д. Долгорукова должен был состояться съезд городских и земских деятелей. 4 (17) декабря московские военные и полицейские власти предупредили его организаторов о запрете этого собрания. 8 (21) декабря союзы вновь обратились за разрешением к командующему Московским военным округом генералу И. И. Мрозовскому и после очередного отказа решили собраться явочным порядком30. Совершенно очевидно, что эти собрания должны были санкционировать принятое ЦК кадетской партии в этом доме ранее решение относительно Львова как потенциального главы будущего правительства31.

Львов и Челноков обещали, что съезды будут носить закрытый и деловой характер, но, весьма вероятно, помимо их воли съезды вынесут резкие постановления. Отложить проведение съездов они, по собственному признанию, были бессильны: на созыве настаивали первичные организации. Трудно не согласиться со следующим утверждением современного исследователя: «Как можно быть “бессильными” и в то же время гарантировать деловой характер съездов? Лидеры союзов, видимо, не раскрывали карты перед градоначальником (московским. – А. О.)»32. Львов заготовил речь, может быть, впервые не разбирая слов и выражений. «Страна жаждет полного обновления и перемены самого духа власти и приемов управления. Куда же ведет нас наша путевая звезда, – писал он, – наш долг, долг истинных сынов родины? Когда историческая судьба призывает весь народ к государственной работе, а власть стала совершенно чуждой интересам народа, тогда ответственность за судьбу родины должен взять на себя сам народ. В такие роковые минуты нечего искать, на кого возложить ответственность, а надо принимать ее на самих себя… Оставьте дальнейшие попытки наладить совместную работу с настоящей властью! – они обречены на неуспех, они только отделяют нас от цели. Не предавайтесь иллюзиям! Отвернитесь от призраков! Власти нет, ибо в действительности правительство не имеет ее и не руководит страной. Безответственное не только перед страной и Думой, но и перед монархом, оно преступно стремится возложить на него, монарха, всю ответственность за управление, подвергая тем страну угрозе государственного переворота. Стране нужен монарх, охраняемый ответственным перед страной и Думой

правительством (подчеркнуто мной. – А. О.)»33.

Легко заметить, что подготавливаемое именно Львовым «резкое постановление» содержало как резкие угрозы в адрес правительства, так и программу государственного переустройства, весьма близкую настроениям либеральной оппозиции в первые дни февральских событий 1917 г. Последнее не удивительно, так как именно в это время, по свидетельству П. Н. Милюкова, данному 4 (17) августа 1917 г., «.представители земского и городского союзов, военно-промышленного комитета и члены блока («Прогрессивного». – А. О.) вступили друг с другом в сношения, на предмет решения вопроса, что делать, если произойдет какое-нибудь крушение, какой-нибудь переворот, как устроить, чтобы страна немедленно получила власть, которую ей нужно. В это время, в этих предварительных переговорах и было намечено правительство, которое явилось в результате переворота 27 февраля. Назначен был, как председатель совета министров, кн. Львов, затем частью намечались и другие участники кабинета. Тогда же было намечено регентство Михаила Александровича при наследии Алексея. Мы не имели представления о том, как, в каких формах произойдет возможная перемена, но на всякий случай мы намечали такую возможность»34. Был создан и организационный центр подготовки переворота. Первоначально в его состав вошли А. И. Гучков, М. И. Терещенко и Н. В. Некрасов, позже к ним присоединились А. И. Коновалов и А. Ф. Керенский. Эта пятерка установила контакты с социалистическими организациями и попыталась выйти на военных35. Реальные действия либеральной оппозиции свидетельствуют о том, что формы будущего переворота обсуждались, но, конечно, не предвиделись его последствия.

Съезды были запрещены, но инициативная группа из 59 земских представителей от 22 губерний собралась для подготовки резолюции на основе все той же речи Львова. Когда к все же собравшимся делегатам явилась полиция, они были вынуждены разойтись36. Тем не менее земцы успели принять ряд резолюций резко антиправительственного характера, объявлявших, что отечество в опасности. Их тексты призывали к действию: «Опираясь на организующийся народ, Государственная Дума должна непосредственно и мужественно довести начатое великое дело борьбы с нынешним политическим режимом до конца. Ни компромиссов, ни уступок… Пусть знает вся армия, что вся страна готова сплотиться для того, чтобы вывести Россию из переживаемого ею гибельного кризиса»37. Глава Земского союза провожал расходившихся криками «Верьте, мы победим!». Эти возгласы сопровождались аплодисментами. «Протокол составлен, – вспоминал сотрудник Львова. – Присутствующие медленно покидают зал»38. 14 (27) декабря Съезд областных представителей ВПК присоединился к этим резолюциям и призвал общественные организации подняться на борьбу за «ответственное министерство». Собравшиеся обратились и к армии: «В единении усилий страны и армии лежит залог и победы над общим врагом, и скорейшего водворения в России требуемого всем народом измененного политического строя»39. Рабочая делегация съезда пошла дальше и потребовала использовать создавшееся положение для «ускорения ликвидации войны в интересах международного пролетариата», создания Временного правительства, которое смогло бы обеспечить справедливый мир без аннексий и контрибуций40. Представители ВПК также отказались работать в присутствии полиции.