Евсей Гречена - Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах Страница 2

Что же касается самого М. М. Сперанского, ставшего первым государственным секретарем и фактически вторым после императора лицом в государстве, то его политическим идеалом были конституционные государства Западной Европы, но более всего он отдавал предпочтение французской системе — простоте и стройности государственного механизма во Франции при Наполеоне.

Доходная часть бюджета России на 1810 год составляла 125 млн рублей, а расходная — 230 млн. Кроме того, на стране висел огромный долг в 577 млн рублей, а золотовалютные резервы были практически равны нулю.

Отметим, что в 1810 году император Александр фактически отказался от Континентальной блокады, но, как видим, России это не помогло. Помогли реформы М. М. Сперанского.

В результате предпринятых им мер уже в 1811 году дефицит государственного бюджета сократился до 6 млн рублей (в 1809 году — 105 млн!), доходы возросли до 300 млн. И это при том, что расходы Сперанскому все-таки существенно сократить не удалось из-за подготовки Александра к очередной войне с Наполеоном.

К сожалению, предложенный и осуществленный Сперанским комплекс мер стабилизировал ситуацию, но погубил самого Сперанского. Реформаторы не выживают в России.

Сам М. М. Сперанский писал об этом так: «Каждый член правительства в течение двадцати лет хотел сложить с себя бремя сей укоризны, надлежало, однако же, чтобы кто-нибудь ее нес».

Естественно, неся на себе «бремя сей укоризны», Сперанский вызывал бурю недовольства со стороны консервативной части «высшего света», то есть тех, чьи интересы были затронуты более всего. В итоге была разработана мощная интрига, ставившая целью регулярно сообщать мнительному императору Александру разные дерзкие отзывы, якобы исходившие из уст его первого госсекретаря. Более того, Сперанского стали обвинять в подрыве государственных устоев России, назвали изменником и французским шпионом.

Развязка наступила в марте 1812 года, когда император Александр I объявил «французскому шпиону» о прекращении его служебных полномочий. Тогда же он был отправлен в далекую ссылку, не успев сделать и малой доли того, что намечал.

Современники назвали это «падением Сперанского». На самом же деле произошло не просто падение высокопоставленного сановника, а падение видного либерала-реформатора со всеми вытекающими отсюда последствиями. А жаль, ведь даже граф А. А. Аракчеев, человек обидчивый и весьма ревнивый к царской милости, говорил о Михаиле Михайловиче так: «Будь у меня хоть треть ума Сперанского, я был бы великим человеком!»

Разумеется, реформы Сперанского затрагивали весь бюрократический аппарат России, всех тех, кто использовал государственный бюджет для личного обогащения. Такие люди в России были всегда. Они-то и «убрали» Сперанского.

После этого Россия вновь приняла обычный для нее вид.

По смете 1812 года расходы на армию и флот были увеличены на 43 млн рублей по сравнению с бюджетом предыдущего года. Как видим, прирост военных расходов России увеличился за год на сумму, равную всему военному бюджету 1807 года.

Общая же расходная часть бюджета на 1812 год выразилась в огромной по тому времени сумме в 342,2 млн рублей.

Как водится, разные авторы приводят разные цифры. Например, историк Л. Г. Бескровный пишет:

«Из общей суммы дохода в 337,5 млн рублей расходная часть бюджета планировалась: на армию -122,5 млн рублей и на флот — 14,5 млн рублей. В 1812 году предполагалось, что доход выразится в сумме 287 млн рублей».

Его коллега П. А. Хромов утверждает:

«Специальные военные расходы на отечественную войну 1812 года равнялись 157 млн рублей ассигнациями».

П. А. Жилин уточняет:

«Из общей суммы бюджета 1810 года 279 млн рублей на военные цели было израсходовано 147,6 млн. В 1811 году из общей суммы бюджета 337,5 млн рублей на военные расходы пошло 137 млн. Общие расходы на войну 1812 года, по самым скромным подсчетам, составили 155 млн рублей».

Как бы то ни было, последствия такого роста бюджетных расходов были весьма плачевными. Например, курс ассигнаций (бумажных денег) по отношению к серебру снизился до 17 копеек в начале 1812 года. Это привело к расстройству финансовой системы России, бюджетный дефицит которой в 1809 году по сравнению с 1801 годом вырос в 13 раз и составил 157,5 млн рублей.

Очень быстро шло и укрепление русской армии. По данным генерала М. И. Богдановича, на конец 1810 года она насчитывала — 400 000–420 000 человек с 1552 орудиями. К июню 1812 года число войск было доведено до 480 000 человек с 1600 орудиями.

Формирование столь многочисленной армии не остановило российское правительство: оно пеклось также и о составлении сильных резервов. Высочайшим указом от 16 сентября 1811 года предписан был рекрутский набор, «по 4 человека с 500 душ мужеского пола <…> Сей набор послужил к составлению многочисленных рекрутских депо, расположенных во внутренних губерниях, ближайших к тем, в коих собирались армии».

В конечном итоге все сухопутные силы составили более 500 000 человек регулярных войск. Такого в России не наблюдалось никогда!

И все же страна к войне оказалась не готова, хотя с 1810 года полным ходом шло перевооружение армии, укрепление западных границ, строительство крепостей, устройство складов боеприпасов, фуража и продовольствия. К сожалению, тяжелое финансовое положение России не дало возможности до конца выполнить эту программу.

Да дело, собственно, было не только и не столько в этом. Главной причиной стало окружение императора Александра, который взял на себя Верховное главнокомандование, несмотря на то, что никогда не служил в действующей армии. Его главная квартира была битком набита знатными бездельниками.

Достаточно назвать такие фамилии, как Армфельд, Вольцоген, Штейн, Паулуччи и т. д. Но, пожалуй, главной проблемой был прусский офицер Фуль, которого военный историк Дэвид Чандлер совершенно справедливо называет «последним по старшинству и по способностям».

Он преподавал Александру основы военного искусства и был у него в большом фаворе.

«Этот генерал из бесславного прусского штаба 1806 года не блистал никакими особенными талантами, но его влияние в качестве военного „серого кардинала“ на царя давало ему несправедливый и незаслуженный вес, и он играл большую роль в определении русской стратегии в 1812 году»[1].

Об этом человеке известный военный специалист Карл фон Клаузевиц отзывается так:

«Он не знал языка, не знал людей, не знал ни учреждений страны, ни организации войск, у него не было определенной должности, не было никакого подобия авторитета, не было адъютанта, не было канцелярии; он не получал рапортов, донесений, не имел ни малейшей связи ни с Барклаем, ни с кем-либо из других генералов и даже ни разу не сказал с ними ни единого слова. Все, что ему было известно о численности и расположении войск, он узнал лишь от императора; он не располагал ни одним полным боевым расписанием, ни какими-либо документами, постоянно справляться с которыми необходимо при подготовительных мероприятиях к походу. В подаваемых им докладных записках нередко отсутствовали фамилии старших начальников, о которых он хотел говорить, и ему приходилось выходить из положения, расписывая различные должности, занимаемые ими».

Надо было быть полным безумцем, чтобы взять такого человека себе в советники, но император Александр сделал это. А Фуль, в свою очередь, «поступал, как поступают лунатики, о которых рассказывают, что они бродят опасными путями по коньку крыш, пока не будут разбужены и не рухнут с высоты».

В результате под руководством таких «специалистов» в русской армии штабы погрязли в мелочах и волоките. Дробление вооруженных сил наблюдалось повсюду. Самым острым был недостаток вооружения — и по количеству, и по качеству. Слабость промышленной базы, неповоротливость казенных ведомств, безалаберность частных заводчиков срывали выполнение военных заказов. А основная часть офицерского состава была «ленива, малограмотна, не имела нужных навыков и предавалась пьянству и азартным играм».

Глава вторая

Соотношение сил

Как водится, Россия к войне, о начале которой было известно с точностью до дня, подготовиться не успела. Тем не менее были составлены три армии, а потом из резервов «на скорую руку» были образованы еще несколько, в том числе та, что была поручена генералу А. П. Тормасову. Но при этом не нужно забывать, что резервные армии не успели получить окончательную организацию и, следовательно, не имели настоящего числа людей, а были скорее лишь кадрами трех действующих армий.