Виктор Млечин - На передних рубежах радиолокации Страница 21

По приезде на полигон начали разворачивать станцию. Это был нулевой цикл работы: предстояло налаживать все системы. Особые трудности возникали при настройке высокочастотного тракта, многие комплектующие не проходили вообще экспериментальной проверки, волноводные узлы не состыкованы, в части диапазона выходная мощность отсутствовала. Низкочастотные блоки также были разбалансированы: система измерения дальности не работала, да и растры индикаторных устройств не выдерживали никакой критики.

Несмотря на напряжённый ритм работы, пессимизма ни у кого не было. Помогали чем могли прикреплённые сотрудники радиотехнического отдела, который возглавлял Борис Иванович Наварный. На плечи Гуськова как главного конструктора впервые легло бремя многочисленных забот по оживлению работы станции, но главная мысль, которая его постоянно беспокоила, состояла в том, будет ли станция надёжно работать в совершенно новом, ещё неизведанном диапазоне волн. Гуськову было в то время около 30 лет. Молодой, здоровый, ещё абсолютно не затронутый симптомами деформации властью, уверенный в себе и своих способностях преодолевать трудности, Гуськов излучал жизнерадостность, оптимизм, бодрое состояние духа, легко воспринимал и поддерживал шуточные высказывания сотрудников. Несколько раз мы были с ним в вечерних ленинградских ресторанах, он веселился, забывая о трудовых буднях, танцевал с дамами, выказывая себя галантным кавалером. Таким я его запомнил в первую мою командировку. После черновой настройки станции выехали на местность. Появился сигнал, увидели картинку. Это было первое включение, но представитель заказчика А. Игнатов был доволен. Впереди была большая работа.

Вернувшись в Москву, окунулся в работу. Надо было устранить замечания, сделанные заказчиком, составить техническое задание конструкторам. Было также высказано общее мнение, сводящееся к необходимости полной переработки схемы датчика азимутальных напряжений. Гуськов возложил и эту работу на меня. Вновь оживилась комсомольская организация. Кроме избираемого парткома появилась новая штатная единица – политотдел во главе с полковником Дурневым. Инструктором политотдела по работе с комсомолом стал И. Маковский. Он знакомился и давал задания всем членам комитета.

С датчиком угловых напряжений пришлось возиться больше, чем предполагалось. Перед выдачей задания на изготовление документации требовалась тщательная отработка узлов и блоков, ибо допущенные ошибки на этой стадии затем могли тиражироваться в готовой продукции. Процесс изготовления аппаратуры предусматривал определённые этапы отработки документации, включающей этапы эскизного и технического проектирования. На каждом из этапов разработчик обязан был выдать принципиальную схему блока вместе со спецификацией входящих комплектующих изделий отечественного производства. Полученные схемы затем проверялись в специализированной схемной группе при конструкторском отделе и во многих случаях перевыпускались с учётом всех требований ГОСТа и технических условий. Разработанная схема вместе с техническим заданием поступала конструктору радийного направления, который изучал первичные документы, а также знакомился с материальной базой в виде макета блока, узла и т. д. Если в блок входил механизм, в работу подключался конструктор-механик. Набрасывались контуры будущей конструкции, которые обсуждались с разработчиком, а иногда и коллегиально с участием главного конструктора. Работа над конструкцией занимала довольно много времени и выполнялась опытными конструкторами. Так, на этапе эскизного проекта блок индикатора вела М. С. Почталина, а блок датчика угловых напряжений Ф. Ф. Зинько, тем не менее критерием правильности конструкторского решения была, как всегда, практика, и нередки были случаи доработки или даже переработки конструкции. Например, при работе над датчиком угловых напряжений не была учтена высокооборотность оси датчика, что приводило к повышенным вибрациям, вследствие чего консольная конструкция была заменена подвеской на все четыре опоры. Конструкторский отдел при этом настаивал на улучшении прежней конструкции, но Гуськов занял твёрдую позицию и отказался подписать чертежи. В этой ситуации был выделен другой конструктор (Б. Н. Рыдз), который переработал документацию.

По выполненным чертежам опытное производство института изготавливало блоки. Само производство имело несколько цехов и размещалось в отдельном корпусе. Руководил производством сначала Куперман, а затем П. П. Нечаев. Наиболее сложные с точки зрения изготовления узлы передавались в экспериментальный цех (Б. С. Хайкин, В. Гинч). Организация довольно мощного и, главное, мобильного опытного производства была, безусловно, заслугой главного инженера А. М. Кугушева, который действовал под пристальным вниманием А. И. Берга.

Изготовленные блоки настраивались в лаборатории-разработчике и после корректировки документации передавались в испытательную лабораторию (Г. Г. Каспаров). Период испытаний разработанной аппаратуры – один из самых напряжённых. Бывало, что команда испытателей сутками не выходила за пределы испытательной площадки.

Мы в те годы были первыми, кто столкнулся с необходимостью испытывать аппаратуру в лабораторных условиях. Ранее разработки устанавливались непосредственно на объекте, а их оценка производилась по результатам эксплуатации самого объекта. Когда появилось и было завезено в институт стендовое оборудование, проведение лабораторных испытаний стало частью производственного процесса. Особенно неожиданными были на первых порах механические испытания. Однажды наш стенд оказался рядом со стендом, за которым работала группа, испытывавшая блок станции «Альфа». На наших глазах при включении стенда блок пошёл в разнос, что казалось подобно малому землетрясению. По лаборатории стали летать отвалившиеся детали и даже целые узлы. Спустя некоторое время я встретил главного конструктора станции Т. Р. Брахмана, который объяснил случившееся тем, что конструкторы исходили из ошибочного представления о многоступенчатой амортизации. Подвесив не только блок, но и входящие узлы на амортизаторы, они превратили блок в систему со многими степенями свободы, теоретически неустойчивую при определённой частоте воздействия.

По результатам механических и климатических испытаний блок дорабатывался и вновь проверялся. Испытанные блоки составили основу первого производственного варианта станции «Лес», предъявленного заказчику на стадии эскизного проектирования. Станция размещалась на шасси автомобиля ГАЗ-63. Антенна станции ещё была далека от совершенства, но и в таком виде станция стала объектом многочисленных экспериментов, проводимых летом и осенью 1951 г. Натурные испытания проводились в центральной части страны, где фиксировались наиболее подходящие позиции с точки зрения локации движущихся объектов. Руководил испытаниями Г. Я. Гуськов, при настроечных работах ему обычно ассистировал П. П. Михайлов, но и я, присутствуя на этих экспериментах, постепенно вовлекался в решение комплексных вопросов. Заказчики Маслаков и Игнатов по результатам этих первых испытаний делали замечания, из которых главным был недостаток энергетического потенциала станции. Эскизный проект был принят в том же 1951 г.

Доработка станции велась на этапе технического проектирования в 1952 г. Параметры блоков уточнялись, предлагались улучшенные варианты построения схем, корректировалась техническая документация. Техпроект был принят в конце 1952 г. Гуськов, почувствовав необходимость более углублённого изучения возникающих проблем, стал всё чаще интересоваться вопросами теории. Читал литературу, проводил расчёты, привлёк меня к обоснованию основных характеристик, определяющих функционирование станции. Взял в штат лаборатории двух студентов МФТИ, проходящих стажировку в институте. Один из них, А. Косарев, стал изучать теорию случайных процессов, тогда ещё только зарождающуюся. На одном из семинаров в 13 лаборатории, которые проводились по инициативе Г. Я. Гуськова, куда был приглашён Л. А. Вайнштейн, Косарев ознакомил с результатами своих исследований. Вайнштейн внимательно слушал и потом сообщил, что он также стал заниматься этими вопросами по указанию А. И. Берга, который потребовал ознакомления его, Л. А. Вайнштейна, с корреляционной теорией ввиду прикладной значимости этой теории. Через несколько лет А. Косарев подготовил диссертацию, на которую лаборатория дала положительный отзыв. Всё это послужило толчком к моему изучению в дальнейшем основополагающих работ в этой области Яглома, Хинчина, Колмогорова и появившейся позже книги Н. Винера.

Среди проблем, стоящих тогда перед лабораторией, была проблема выбора плана расчёта, грамотного проектирования и, главное, поиска путей изготовления антенны нового типа – линзового апланата. Переход на новую антенну был связан с существенным укорочением длины волны, что неизбежно приводило к появлению волновых систем – аналогов оптических линз. О путях преодоления трудностей, возникших вследствие освоения ранее практически малоизученного диапазона миллиметровых волн, я расскажу в следующем разделе.