Крым-42. Керченско-Феодосийская операция - Александр Валериевич Неменко Страница 21

Часть Судакского десанта смогла уйти к партизанам. Часть попыталась выйти к своим. По данным немецкой разведки 07.02 42 г. (!) в районе д. Отузы в результате боя пленены 15 человек 554-го полка из Судакского десанта. 09.02 42 г. пленены 3 моряка из первого Судакского десанта. Т. е. люди не бежали сдаваться в плен, пытаясь выполнить свой долг до конца.

В ходе боев за Судак за два дня (23–24 января) потери 170-й ПД (без румынских частей и артиллерии) составили 1 офицер, 29 человек убитыми и 169 человек ранеными. Доставлял много беспокойства и Севастополь. Однако после январских наступлений на этом фронте тоже наступило затишье.

В связи с тем, что теперь 11-й армии приходилось действовать на два фронта, был создан подвижный резерв, состоявший из 190 (без орудий) и 197-й дивизионов штурмовых орудий и 60-го танкового батальона. Всего 200 стрелков и 6 штурмовых орудий. Сюда же доставили все подбитые штурмовые орудия[70]. Расположение резерва – Бахчисарай. Очевидно, что противник больше боялся прорыва со стороны Севастополя. 27 января немецкие части отказались от наступательных планов и перешли к обороне.

Перешли к обороне и советские части. Командование фронта начало накопление сил, продолжавшееся до конца февраля.

К сожалению, поражение под Феодосией имело и «внутренние» последствия. Для того, чтобы разобраться в причинах и результатах поражения, в Крым был направлен представитель Ставки армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис, который прибыл на полуостров 20.01.42 г.

Ситуация вскрылась после прибытия на фронт представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л.З. Мехлиса. Вместе с ним прибыли заместитель начальника оперативного управления Генерального штаба – начальник Южного направления генерал-майор П.П. Вечный и военный комиссар артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления дивизионный комиссар П.А. Дегтярев.

Картина, которую застал Л.З. Мехлис на полуострове, действительно, была во многих отношениях неприглядной, и требующей срочного вмешательства.

К сожалению, первичные документы фронта подверглись серьезной «чистке» в 60-е годы XX века. Изъятие документов носило целенаправленный характер, и было направлено против Л.З. Мехлиса. В ряде работ этому человеку дается крайне негативная оценка. Приведу небольшой пример: «Мехлис был главным политкомиссаром Красной Армии, начальником Главного политуправления (ГУПП РККА), и таким образом, он руководил целой армией политработников, количество которых в 1942 году превышало 250 тысяч человек. Позднее Хрущев назовет аппарат Мехлиса «клеткой с бешеными собаками», и даже Сталин подвергал его критике за «абсурдное рвение» и называл его «страшным зверем». При этом он в полном смысле слова был креатурой диктатора и его подручным»[71].

Некоторые авторы утверждают, что он лично отдал приказ о расстреле ряда офицеров, в том числе и командира 236-й дивизии В.К. Мороза.

В реальности, механизм происходившего был несколько иным, Л.З. Мехлис таких полномочий не имел, но доклад, направленный в Ставку 22 января 1942 г. содержал очень резкие негативные оценки некоторых командиров. Во многом эти оценки были объективными.

С комбригом В.К. Морозом ситуация не совсем понятна. По одним данным, он был расстрелян еще 19 января, по другим, 22 февраля 1942 г., но в любом случае, по действующим процедурам Л.З. Мехлис подписать приказ о расстреле не мог (и не подписывал). Это не его уровень полномочий. Решение принималось органами военной юстиции по представлению командования.

Известный автор В. Звягинцев, в своей книге «Война на весах Фемиды: война 1941–1945 гг. в материалах следственно-судебных дел»[72] указывает: «22 января Мехлис доложил Сталину, что застал в Крыму «самую неприглядную картину организации управления войсками», «комфронта Козлов не знает положения частей па фронте, их состояния, а также группировки противника…оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира…». А на следующий день сочинил приказ войскам фронта № 12, в котором говорилось о «крупнейших недочетах в организации боя и в управлении войсками», в том числе частями 44-й армии, и указывались имена командиров, допустивших потерю управления войсками и «позорное бегство в тыл». Среди них – командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Дашичев, командир 236-й стрелковой дивизии комбриг В.К. Мороз, командир 63-й горнострелковой дивизии подполковник П.Я. Циндзеневский и некоторые другие офицеры, преданные по указанию Мехлиса суду военного трибунала. Приказ Мехлиса, кроме того, предписывал: «…Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей. Уличенных в умышленном ранении самострелов-леворучников расстреливать перед строем. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах…».

В реальности, приказ был подписан командующим фронтом Д.Т. Козловым, и он требовал лишь отдать под суд военного трибунала командиров, виновных в поражении[73]. И это вполне оправданно и логично в той ситуации, которая возникла на фронте.

В книге современного исследователя Ю.Рубцова[74] указывается: «Чтобы составить представление о положении дел на фронте, самонадеянному Мехлису «хватило» двух дней. 22 января он докладывал Сталину: «Прилетели в Керчь 20.01.42 г…. Застали самую неприглядную картину организации управления войсками… Комфронта Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…»

Основные положения этой телеграммы были подробно раскрыты в приказе войскам фронта № 12 от 23 января 1942 года, анализировавшем итоги неудачных для Кавказского фронта боев 15–18 января и в копии отправленном Верховному. Приказ, подписанный командующим войсками фронта генерал-лейтенантом Козловым, членом Военного совета дивизионным комиссаром Ф. А. Шаманиным, а также представителем Ставки, констатировал, что были допущены «крупнейшие недочеты в организации боя и в управлении войсками». После успешного завершения десантной операции в районе Феодосии и выхода частей 44-й и 51-й армий на р. Чурук-Су войска не закрепились на достигнутом рубеже, не организовали соответствующей системы огня, бдительного боевого охранения, непрерывной разведки и наблюдения. Командиры дивизий не использовали всей мощи огня артиллерии, мелкими группами бросали танки на неподавленную противотанковую оборону. Плохо было организовано управление войсками от штаба армии и ниже. Штаб фронта не знал истинного положения в районе Феодосии. Основной рубеж обороны Керченского полуострова – Акмонайские позиции – был подготовлен неудовлетворительно.

В приказе назывались имена старших и высших командиров, допустивших потерю управления войсками и «позорное бегство в тыл», арестованных и преданных суду военного трибунала по указанию Мехлиса. Это – командир 9-го стрелкового корпуса, временно исполнявший обязанности командующего 44-й армией, генерал-майор И. Ф. Дашичев (освобожденный из-под ареста, затем, повторно арестованный в июле 1942 года, находился в заключении до июля 1953 года. – Ю. Р.), командир 236-й стрелковой дивизии комбриг В.К. Мороз (в приказе названо прежнее воинское звание. За