Юрий Мухин - Блицкриг: как это делается? Секрет «молниеносной войны» Страница 24

Так почему упомянутый выше старшина, так самокритично оценивший свою неспособность командовать дивизионом, не мог бы командовать Западным фронтом? Расписываться он умел, правая рука у него не отсохла, так что приказ, сочиненный начальником штаба Жукова генерал-лейтенантом В.Д. Соколовским, старшина мог бы подписать без проблем. Конечно, может, у этого старшины потом бы хватило совести не обвинять в провале этой операции Генштаб и Сталина, но со всем тем, что описал Жуков, старшина бы справился. Кстати, дед встретил его после войны уже майором, и старшина помимо приведенного рассказа сообщил, что всю войну провел в Монголии, принимая от Монголии лошадей, в которых бывший старшина-кавалерист, безусловно, разбирался. И, на мой взгляд, если бы Жуков служил у этого бывшего старшины помощником, то, возможно, это и не улучшило бы качество конского состава, получаемого из Монголии, но интеллектуальный уровень командования Красной Армии повысился бы безусловно.

Но продолжим.

Местность есть местность — она никуда за время исполнения приказа, данного генералом, не девается. А вот противник может за это время подтянуть резервы, или, наоборот, отойти, или тебе ударить во фланг — противник непрерывно изменчив, и за ним надо постоянно следить, и менять свой приказ, и давать дополнительные распоряжения согласно изменяющейся обстановке. И поэтому немецкому генералу было сложнее — ему нужно было непрерывно наблюдать за боем, все время перенаправлять войска, переносить огонь, искать слабые места в обороне противника, вызывать в помощь иные рода войск — непрерывно думать и решать, как нанести противнику максимальные потери. Ему надо было знать боевые свойства и способности каждого своего подразделения, свойства и способности каждого вида оружия, каждого рода войск, знать, где и как каждое оружие и род войск будут особенно эффективны, уметь организовать защиту вверенных ему войск от огня противника.

Согласитесь, руководить уничтожением противника огнем гораздо сложнее, чем просто послать войска в атаку.

Зато насчет отчетов о победах и испрашивания наград русскому генералу было гораздо проще. К примеру, взял деревню — уже герой! И не надо отчитываться, сколько же ты уничтожил солдат противника в расчете на тех своих солдат, которых положил под этой деревней. Главное — победил! А у нас народ такой, простой — ему главное победа, он за ценой не постоит! Или противник сам покинул город, а наш генерал ввел в него войска. В результате — салют в Москве, благодарность Верховного Главнокомандующего, орден на грудь — герой, город взял!

А немецкому что толку от взятия такого города — противника-то он не уничтожил!

Вот такие примеры. С весны по осень 1939 года шла необъявленная война между СССР и Японией у реки Халхин-Гол на территории Монголии. Официально она завершилась тем, что, начав наступление 20 августа, «бронетанковые и механизированные войска Южной и Северной групп советско-монгольских войск к исходу 26 августа соединились и завершили полное окружение 6-й японской армии. После этого началось ее дробление отсекающими ударами и уничтожение по частям….После боев 24—26 августа командование Квантунской армии до самого конца операции на Халхин-Голе не пыталось больше деблокировать свои окруженные войска, смирившись с неизбежностью их гибели».

Но комкор Г. Жуков, командовавший советскими войсками в этих боях, 28 августа направил Наркому Обороны такую победную телеграмму: «Москва. Тов. Ворошилову. Японо-маньчжурские войска, нарушившие границу МНР, частями 1-й армейской группы и МНР полностью окружены и уничтожены. В 22.30 28.8 ликвидирован последний центр сопротивления — Ремизовская высота, где уничтожено до трех батальонов пехоты. Остатки — 100— 200 человек, бежавшие в барханы, уничтожаются в ночном бою. Граница МНР полностью восстановлена. Подробности особым донесением».

Как видите, о полном окружении 6-й японской армии Жуков деликатно умолчал. А Ворошилов, пересылая эту телеграмму Сталину для ознакомления, добавил свое видение событий: «Тов. Сталину. Направляю только что полученное донесение тт. Жукова и Калугина. Как и следовало ожидать, никаких дивизий в окружении не оказалось, противник или успел отвести главные силы, или, что вернее, больших сил в этом районе уже давно нет, а сидел специально подготовленный гарнизон, который теперь полностью уничтожен». Ворошилов оказался прав, как выяснилось в дальнейшем, японцы еще 22 августа начали выводить свои войска из окружения, пользуясь большими разрывами в боевых порядках окружавших их советских войск. Однако Жуков местность занял? Занял. Соответственно стал Героем Советского Союза и генералом армии.

А вот, скажем, лето 1942 года. Немцы окружили наши войска под Харьковом и теперь быстро продвигаются к Волге и Кавказу, захватывая огромные территории. Казалось бы, немцам нужно радоваться, и действительно, немецкие пропагандисты трубили в фанфары. Но в Генштабе Германии были недовольны — нет пленных и трофеев. Вот начальник Генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер утром 6 июля 1942-го записывает в своем дневнике: «Учитывая сообщения из-за рубежа, фюрер, видимо, склоняется к той точке зрения, что Тимошенко ведет «эластичную» оборону. Я в этом пока сомневаюсь. Не имея серьезных причин, он вряд ли отдаст излучину Дона и находящийся здесь индустриальный район. Без основательной встряски он не может «эластично» оттянуть фронт с тех сильно укрепленных позиций, которые он создал перед фронтом группы армий «А». Значит, нужно еще подождать и посмотреть, как развернутся дальнейшие события». Но ждать не пришлось, фюрер оказался прав. В тот же день вечером Гальдер записывает: «Дело идет о нескольких часах. Тимошенко уходит из-под удара. Бросить за ним моторизованные соединения!». Как видите, у немцев были совсем иные критерии победы: кому нужны эти территории, если через несколько месяцев эти отведенные Тимошенко войска ударят по немцам под Сталинградом?

Согласитесь — войти на оставленную противником территорию и уничтожить противника — это разные вещи. Это разные победы.

Советская атака

Почему я акцентирую внимание на том, что вижу генеральский интерес в объявлении победой занятие местности? Потому, что советский генералитет еще до войны прекрасно знал, что у немцев тактика иная и имеет целью исключительно уничтожение врага ОГНЕМ, а не атакой с рукопашным боем. Знал, тем не менее никаких мер к совершенствованию тактики РККА не принимал, и тактику Красной Армии советский генералитет строил и строил только на занятии местности и, как следствие такого подхода к бою, на штыковой атаке живой силой. Вот такой пример.

В декабре 1940 года прошло Совещание высшего руководящего состава РККА, доклад о тактике боя стрелковой дивизии в наступлении и обороне делал генерал-инспектор пехоты (шеф пехоты Красной Армии, ответственный за разработку ее тактики) генерал-лейтенант А. К. Смирнов. (С началом войны командовал 18-й армией, при попытке прорваться из окружения погиб в октябре 1941 года.)

«Докладывая о наступательном бое стрелковой дивизии, я беру только один вопрос — прорыв, так как это считается и по нашим и по иностранным уставам наиболее трудной частью наступательного боя. Генерал армии Жуков в своем докладе указал нормы плотности насыщения ударной дивизии артиллерийскими и танковыми средствами. У меня нет никаких расхождений от этих норм». А вот теперь обратите внимание не на числа, а на принцип расчета количества норм артиллерии и времени ее работы по этим нормам: «Боевой устав артиллерии 1937 г., исходя из огневой производительности одного артиллерийского дивизиона на участке 5 гектар, примерно определяет так: что противник, занимающий оборону на фронте 2 км (по фронту и в глубину), если сосчитать все его средства — противотанковые, пулеметные, живую силу, занимающие 70—80 гектар, — потребует на 35 гектар 7—8 дивизионов на один километр фронта при часовой [артиллерийской] подготовке; для подавления [его] артиллерии и резервов [потребуется] не менее 20 орудий на 1 км фронта». Вы видите, как ясно ставится задача артиллерии советскими генералами, — не уничтожение противника, а артиллерийская обработка гектаров той местности, которую предстоит занять пехоте. Вы скажете, что ведь после такой артиллерийской подготовки противник на этих гектарах будет уничтожен. Как вы увидите ниже, по представлениям советских генералов, кстати, трезво смотрящих на такую артподготовку, будет уничтожено 30% огневых средств противника, остальные 70% встретят атаку пехоты своим огнем.

Разумеется, ни о каком уничтожении противника, как цели тактики советской пехоты, в докладе и речи не было — только захват местности атакой: «Оценивая важность тех или других объектов, батальон ставит ротам задачу прямым направлением ворваться в оборонительную полосу, не обращая внимания [на то], что у него там осталось в тылу, что у него осталось на фланге. Первому батальону на таком широком фронте ставится задача — ворваться и овладеть какими-то пунктами в обороне». При такой тактике какое-либо творческое участие в бою командира полка — маневр с целью создания превосходства в мощности огня на слабозащищенном участке или маневр увода своих войск от огня противника — начисто исключалось: «В такой насыщенной огнем глубине, как эта, маневр батальоном, ротой исключен. Здесь маневр может осуществляться только взводами и отделениями. Командир полка в зависимости от обстановки может только усиливать тот или другой участок батальонами. Основное назначение батальонов — ворваться». То есть уже у командира полка задача была упрощена до минимума — послать батальоны в атаку и ждать. Если атака неудачна и батальон не ворвался на местность, то послать в атаку оставшиеся батальоны.