Юрий Удовенко - Агенты России Страница 25

Мурашина обо всём рассказала Михайлову. Александр Дмитриевич совместно с Баранниковым Александром Ивановичем (1858–1883) и Колоткевичем Николаем Николаевичем (1849–1884) приняли решение об использовании Мурашиной в качестве двойного агента, а также организовали наружное наблюдение за квартирой Кутузовой в целях выявления секретных сотрудников Охранки.

Следует отметить, что Михайлов давненько вынашивал планы оперативного проникновения в Охранку, однако не видел подходящего для этого кандидата.

Осенью 1878 года Клеточников, приехав в С.-Петербург, остановился на квартире своего приятеля Шибунина. Там он встретился с Александром Дмитриевичем, с которым ранее был шапочно знаком как с «Петром Ивановичем». В процессе непринуждённой беседы опытный конспиратор выведал необходимые ему сведения, увидев в Николае Васильевиче человека, который обладает необходимыми личностными качествами для внедрения в Охранку. Клеточников был взят свободосмертниками в вербовочное изучение (через местных землевольцев они навели справки по прежним местам пребывания Клеточникова, а также осуществили за ним наружное наблюдение в С.-Петербурге).

В начале декабря 1878 года Михайлов, не раскрывая своего замысла, поручил Клеточникову снять комнату у Кутузовой, доведя до неё легенду: приехал, мол, в столицу в поисках службы, знакомых в городе нет.

5 или 6 декабря Николай Васильевич поселился у Анны Петровны в доме № 96/1 на углу Невского проспекта и Надеждинской улицы, заняв комнату, которая только что освободилась по случаю ареста очередного жильца.[200]

Выполняя задание Михайлова, Николай Васильевич две недели ублажал старушку: сетуя на свою судьбину, по мелочи проигрывая ей в картишки. Всё это время Анна Петровна — резидент 3 Отделения, внимательно присматривалась к постояльцу, а убедившись, что его можно использовать в интересах сыска, дала вербовочную наводку своему шефу — заведующему агентурной экспедицией Третьего отделения генералу Кириллову Григорию Григорьевичу. Последний изъявил желание лично познакомиться с Клеточниковым.

Во время очередных карточных посиделок Клеточников посетовал, что не может найти подходящую работу. В ответ Кутузова предложила свою помощь в трудоустройстве Николая Васильевича в экспедицию Третьего отделения, начальник коей, якобы, является давним приятелем её мужа, а его помощник — полковник Василий Алексеевич Гусев — приходится ей племянником и единственным наследником. Клеточников опешил от такого откровения и пообещал подумать над этим предложением.

Михайлов ликовал от сообщённых Клеточниковым новостей и стал уговаривать Николая Васильевича принять предложение Анны Петровны. Клеточников долго колебался, но когда Александр Дмитриевич заверил его, что партия компенсирует все его морально-нравственные издержки деньгами, Николай Васильевич согласился.

Генерал Кириллов принял Клеточникова сдержанно и, выяснив необходимые биографические сведения, ничего не обещая, выпроводил. Лишь после получения от коллег сведений о жизни Николая Васильевича в Пензе, Ялте и Симферополе Григорий Григорьевич 25 января 1879 года объявил Клеточникову о его зачислении агентом Третьего отделения по вольному найму с жалованьем по рублю в день и заданием выявлять преступные настроения среди учащейся молодежи.[201]

Агентурные сообщения о результатах своих сыскных изысканий на студенческих балах и сходках Клеточников писал совместно с Михайловым. В розыскном плане это были абсолютно никчемные писульки. Однако их слог и каллиграфия произвели на Кириллова должное воздействие, и 8 марта 1879 года Клеточников был назначен в агентурную часть 3-й экспедиции Третьего отделения сверхштатным помощником делопроизводителя. Вскоре его назначили чиновником для письма, а 20 апреля 1880 года царь Александр II по представлению «вице-императора» М.Т. Лорис-Меликова пожаловал Клеточникову орден св. Станислава 3-й степени! С декабря 1880 года Николай Васильевич уже заведовал секретной частью 3-го делопроизводства, а 1 января 1881 года был назначен младшим помощником делопроизводителя всего Департамента полиции.

В силу должностных обязанностей Клеточников с секретными сотрудниками не встречался и к сведениям об их личностях доступа не имел. Он обрабатывал агентурные сообщения и планы мероприятий, направленных на их проверку и реализацию. Получаемую таким образом информацию Николай Васильевич передавал Михайлову, для которого не составляло особого труда устанавливать авторов доносов и принимать соответствующие контрмеры.

Первым предательством Клеточникова стала выдача Михайлову секретных сотрудников Третьего отделения Николая Васильевича Рейнштейна и его жены Татьяны, с которыми Николай Васильевич познакомился в период проживания у Кутузовой и поддерживал с ними приятельские отношения.

В повести «Тайна клеёнчатой тетради», воспевший «подвиг Клеточникова» Савченко В.И. душевные переживания своего героя описал так: «Он стал ожидать известия о гибели Николки и ждал его с болезненным чувством. Мысль, что и он должен будет считать себя причастным к гибели Николки, если Николка будет убит, сильно смущала».[202]

26 февраля 1879 года террористы Попов М.Р. и Шмеман Н.В. в Москве совершили убийство агента, пришпилив к его платью записку: «Николай Васильев Рейнштейн, изменник, шпион, осужден и казнен русскими социалистами-революционерами; смерть иудам-предателям!».

Клеточников сообщал народовольцам сведения о готовящихся оперативно-розыскных мероприятиях в отношении Ордынцева, Веймара, полковника Петлена, банкира Анненскова, сестёр Баград[203] и других.

Так, ещё до утверждения Кирилловым плана обыска у князя Александра Дмитриевича Мурузи (1807–1880) на Литейном 54, Клеточников слил информацию Михайлову. Естественно, жандармы ничего не нашли, и Кириллов, заподозрив измену, поручил коллежскому асессору Цветкову провести служебное расследование. Тот установил, что доступ к названным сведениям имели Ефимов и Клеточников. Однако дальше этого дело не пошло по причине отсутствия улик.

Сам факт вышеуказанной проверки заставил Клеточникова призадуматься о происходящем и прийти к выводу, что он рискует забесплатно! Наблюдательный Михайлов заметив перемены в своём агенте, поинтересовался, не хочет ли он прервать их отношения. Николай Васильевич стал упрекать Александра Дмитриевича в неисполнении обязательств в части оплаты его риска. Михайлов согласился платить, но предупредил, что за отступничество Клеточникова постигнет смерть. После этого Николай Васильевич указал на Дойлидову как на секретного сотрудника, освещавшего деятельность Плеханова.[204]

За период службы в Охранке Клеточников, помимо планируемых ОРМ, выдал 332[205] секретных сотрудника! ряд из которых (С. Прейм, Г. Финогенов, В. Барановский, А. Жарков, Т. Курилов, Н. Шарашкин) был казнён народовольцами.

А вообще об обречённых на смерть предаваемых им секретных сотрудниках Николай Васильевич говорил так: «…он этих господ как бы и не замечает, как не замечаем мы окружающий нас мир микробов, хотя прекрасно знаем, что он существует…».[206]

Звезда первой величины…

…именно так историк Павел Елисеевич Щёголев (1877–1931) назвал единственного выжившего после убийства Александра II народовольца. При этом в январе 1925 года Щёголев Верховному Суду РСФСР заявил: «…В середине ноября 1880 года Окладский был патентованным предателем, человеком, который в любой момент готов перестукиваться с кем угодно, опознавать и выдавать кого угодно.».

Окладский И.Ф. (1859-192?)

Из обвинительного акта: «Окладский, Иван Федорович, он же Иванов, он же Александров, он же Петровский, происходит из крестьян деревни Оклад Новоржевского уезда Псковской губернии, женатый, окончивший два класса городского училища, по профессии электромеханик, служивший до ареста на заводе «Красная заря» в должности механика для лабораторных изысканий, бывший член террористической организации партии «Народная воля», привлекавшийся по политическим делам к ответственности и судившийся в 1880 году Петербургским военноокружным судом по «процессу шестнадцати», коим признанный виновным в покушении на жизнь Александра II, произведенном под городом Александровском, приговоренный к смертной казни через повешение…».

Только не указано в обвинении, что с Желябовым Ваня познакомился в Одессе ещё пятнадцатилетним мальчишкой, уже в ту пору являющимся членом Южно-Русского союза рабочих. С 1874 года Окладский вёл активную революционно-террористическую деятельность. И на суде держался молодцом: 31 октября 1880 года в последнем слове гордо заявил, что не просит снисхождения, и если суд смягчит ему приговор, то он примет это за оскорбление. Суд учёл это пожелание и приговорил Окладского вместе с Александром Квятковским, Андреем Пресняковым, Степаном Ширяевым и Яковом Тихоновым к смертной казни через повешение, а остальных — к каторге.