Люди против нелюдей - Сергей Юрьевич Катканов Страница 26

не напрягаясь раздавили бы горстку русских героев. Другое неосторожное движение – и в них увидела бы врагов Россия, если бы они стали союзниками немцев. Дроздовский решительно дистанцировался от немцев, не принимая от них ни какой, много раз предлагаемой помощи, одновременно делая всё для того, чтобы немцы не восприняли их, как угрозу. Дроздовскому удалось пройти по лезвию ножа. Однажды немецкий офицер сказал ему: «Как храбро вы сражались со столь превосходящими силами противника. Мы не рискнули бы с нашими много большими силами идти против них».

В этом походе произошло чудо: горстка героев не только не растаяла на бескрайних просторах обезумевшей страны, но и численно выросла, достигнув тысячи человек, к тому же они оказались хорошо обмундированы и вооружены, имея даже броневики. Прибыв на Дон, Дроздовский сходу атаковал Ростов. Город взять не удалось, но, оттянув на себя силы красных, дроздовцы спасли от падения Новочеркасск, куда вскоре и вошли, как спасители. Очевидец тех событий вспоминал: «Не забыть этот яркий солнечный день, когда по дороге среди бесконечных донских полей часть за частью подчеркнуто стройно проходили запыленные и загорелые дроздовцы – долгожданная братская сила».

Генерал Алексеев, поклонившись героям, сказал: «Спасибо вам, рыцари духа, пришедшие издалека, чтобы влить в нас новые силы».

Михаил Дроздовский был не просто удивительным, а уникальным человеком. Таких людей очень трудно понять, но надо хотя бы попытаться. О нем вспоминали:

«Нервный, худой, полковник Дроздовский был типом воина-аскета, он не пил, не курил, не обращал внимания на блага жизни, всегда – от Ясс до самой смерти – в одном и том же поношенном френче, с потертой георгиевской ленточкой в петлице (он из скромности не носил самого ордена). Всегда занятой, всегда в движении. Трудно было понять, как он находит время даже есть и спать».

«У всегда плотно сжатых губ Дроздовского была горькая складка. Что-то влекущее и роковое было в нем. Глубокая сила воли была в его глуховатом голосе, во всех его сдержанных движениях. Точно бы исходил от него неяркий и горячий свет… В бою Дроздовский был всегда там, где просто нечем дышать».

А сам он писал в своем дневнике 16 мая 1918 года: «Я безумно устал, измучился этой вечной борьбой с человеческой тупостью, инертностью, малодушием. Какое постоянное напряжение силы воли, какой гнет ответственности, какая тяжелая, почти безнадежная борьба. Скоро, вероятно, придется идти дальше по нашему тернистому пути, но в то же время и по пути чести».

Так начинаешь чувствовать, что Дроздовский – не просто храбрый, талантливый, харизматичный командир. Это настоящий трагический герой. Такие люди, как он, созидали и разрушали царства, при этом ни кто и ни когда не знал их души, и мало кто догадывался, с какими искушениями им приходится бороться.

Отряд Дроздовского до соединения с армией Деникина пробыл в Новочеркасске месяц. Вот тут-то искушения и начались. Атаман Краснов, словно Мефистофель, соблазнял Дроздовского, упрашивал его не покидать Новочеркасск. Краснов порочил Добровольческую армию и её вождей, уговаривал Дроздовского отколоться от армии, остаться на Дону и самому возглавить добровольческое движение под общим руководством Краснова.

Михаил Гордеевич устоял перед искушениями мелкого донского беса, но со своей всё растущей славой он ни чего не мог поделать. Добровольцы валили к нему валом. Преимущественно к нему, а не к Деникину, который находился неподалеку. Через месяц его отряд насчитывал уже около 3 тыс.чел. Это при том, что вся Добровольческая армия была тогда около 6 тыс.чел. Дроздовский прекрасно понимал, что от его решений зависит судьба белого дела. Он признал над собой власть Деникина, но … до конца ли он её признал? Отныне это был уже не столько кадровый офицер, сколько герой, который держит в своих руках нить судьбы. Как Ахиллес, который, конечно, признает Агамемнона вождем, но горе Агамемнону, если Ахиллес на него обидится.

Однажды во время общего наступления Дроздовский не выполнил приказ Деникина и не повел свои части в наступление. Основания для этого были более, чем существенные, дроздовцы были настолько измотаны, что наступать действительно не могли, но ведь приказ… Деликатнейший Антон Иванович устроил Дроздовскому разнос. Всего лишь разнос, хотя Дроздовскому по законам войны за невыполнение приказа о наступлении полагался расстрел даже без вариантов. И ведь Михаил Гордеевич – кадровый офицер, ни когда не дававший повода заподозрить себя в махновщине, это хорошо понимал. Тем не менее он так оскорбился этим разносом, что устроил главнокомандующему ответный разнос, написав гневный рапорт. Да, это была уже не императорская армия, Деникину приходилось командовать уже не просто офицерами, а героями, но ведь слова «герой» и «геморрой» по звучанию мало отличаются. Деникин прекрасно понимал, что во власти Дроздовского увести свои части хоть к Краснову, хоть куда захочет.

Похоже, что характер Михаила Гордеевича начал сильно портиться, когда на его совершенно разбитые нервы потекла ручьями слава. Он почувствовал власть над собственным командующим. Дроздовский казался отлитым из стали, но ведь он был на самом деле смертным, и у него была своя ахиллесова пята. Удивительно, но вскоре он погиб от ранения в пятку. Сначала думал – пустяк, а потом – заражение крови… Когда Дроздовский уже валялся на койке в лазарете, благородный Деникин присвоил ему генеральский чин. Он умер ахиллесовой смертью, как и положено герою, дожив лишь до 37 лет, но полностью исчерпав свой жизненный ресурс, кажется даже – многократно исчерпав. Господь сжалился над ним и подарил герою покой.

Но и со смертью Дроздовского его земная судьба не завершилась, романтическим ореолом оказалась овеяна даже судьба его тела. Дроздовского погребли в Екатеринодаре, в кубанском войсковом соборе. В начале 1920-го, во время отступления белых, специальный отряд дроздовцев ворвался в уже занятый красными Екатеринодар и вывез гроб с телом своего командира. Дроздовского так любили, что пошли на подвиг, как и в своём первом походе, совершив невозможное, только для того, чтобы не оставлять его тело большевикам-некрофилам, которые имели уже устоявшуюся традицию глумиться над трупами врагов. Во время новороссийской эвакуации на берегу бросали даже орудия и обозы, но дроздовцы погрузили на корабль цинковый гроб своего командира, и ни кто не посмел им препятствовать.

Позднее гроб Дроздовского четверо дроздовцев тайно похоронили недалеко от Малахова кургана. Где точно – неизвестно, но тело его и ныне покоится там – на земле русской славы.

Корнилов

Лавр Георгиевич Корнилов, казалось бы, одна из самых славных и героических фигур Белой Гвардии, тем не менее порождает максимальное количество недоумений, от которых существенно меркнет его героический ореол.

Само возвышение Корнилова, его громкая слава, кажутся немного странноватыми, если не сказать – искусственными, надуманными. Почти ни кому