Николай Шварёв - Разведчики-нелегалы СССР и России Страница 28

В Берлине со мной обращались как с героем, — пишет Блэйк, — а немецких товарищей особенно радовало, что я выбрал именно их город в качестве убежища. Я получил целый гардероб одежды. Вскоре мне сказали, что через пару дней специальным авиарейсом я буду доставлен в Москву. Подождём немного.

В Москве меня поселили в большой комфортабельной квартире, а пожилая экономка помогала мне по хозяйству. Через две недели ко мне присоединился Шон Берк. Строго придерживаясь выработанного нами плана, ему удалось благополучно добраться до Восточного Берлина.

К сожалению, история Шона имеет печальный конец. Пока мы вместе с ним жили в Москве, наши отношения расстроились. Главной причиной стало абсолютное расхождение во мнениях по поводу его будущего. Если бы Шон мог осесть в Советском Союзе, это было бы идеальным вариантом решения вопроса. Он ни в чём бы не испытывал недостатка.

Но, как я вскоре понял, Шон об этом и слышать не хотел. Идея уехать в Советский Союз ему уже с самого начала не очень нравилась. Приехал он в Москву неохотно и теперь стремился как можно скорее покинуть Советский Союз.

Блэйку, конечно, не хотелось идти против Шона. Ведь именно Шон организовал побег Блэйка из Уормвуд-Скрабс. Но Пэт, Майкл и Энн нашли деньги для всей операции, спрятали Блэйка и в итоге сумели тайно вывезти его из Англии. Он был перед ними в большом долгу. Блэйк делал всё от него зависящее, чтобы убедить Шона остаться в Советском Союзе или уехать куда-нибудь под чужим именем. Однако это не изменило его намерения уехать в Англию. Противодействие Блэйка очень обижало его, и он так и не простил ему, что тот не принял его сторону. Их отношения ухудшались, и им всё труднее становилось жить вместе.

Шон много работал над своей книгой, но никогда не показывал Блэйку, о чём он там писал. К тому времени уже было решено отправить Шона в Ирландию, так как он не был англичанином.

Шон предстал перед ирландским судом, который дал согласие на его выдачу англичанам. Но хорошие адвокаты помогли ему и Верховный суд Ирландии отменил приговор.

Примерно через год Шон издал свою книгу, в которой совершенно проигнорировал замечания Блэйка.

Думаю, не будет лишним заметить, что Когда Блэйк находился ещё в тюрьме, его жена (у них было три сына) подала на развод. По этому поводу она советовалась с Блэйком и говорила, что нашла хорошего мужчину. Блэйк не стал возражать, и судом их брак был расторгнут.

К Блэйку неоднократно приезжала его мать. Жила у него иногда месяц-полтора. В 1968 году во время круиза по Волге Блэйк встретил свою будущую жену Иду. Через год они поженились. От этого брака у него уже взрослый сын Миша. Он с раннего детства знал, что его отец работал на разведку. Он окончил физический факультет МГУ, работает по профессии и живёт в Москве.

В Москве Блэйк был дружен с Кононом Молодым (Гордон Лонсдейл) и они дружили до ухода Конона из жизни. Помимо Конона Блэйк поддерживал дружеские отношения со своими земляками Дональдом Маклейном и Кимом Филби, которые тоже тайно сбежали из Англии, опасаясь ареста и суда. Оба они уже умерли.

Примерно через два года после прибытия в Моску Блэйк устроился на свою первую работу — переводчиком на голландский язык в издательстве «Прогресс». Однако это занятие его не слишком устраивало. Ещё на заре дружбы с Дональдом Маклейном последний предложил Блэйку перейти к нему в институт, где царила совершенно иная атмосфера. Благодаря его хорошим отношениям с Евгением Максимовичем Примаковым, в то время заместителем директора МГИМО, а также содействию КГБ его устроили в институт. Работа в МГИМО оказалась ещё одним важным шагом к тому, чтобы почувствовать себя полноценным членом общества и жить нормальной жизнью.

«Мы с Дональдом занимали соседние кабинеты, — пишет Блэйк, — часто виделись, вместе пили по утрам кофе, а днём — чай, который готовили сами.

Мои корни (мать, жена, три сына) остались в Англии. Долгое время мои сыновья, если и хотели меня видеть, то никак не проявляли своего желания. Но вот средний сын в возрасте 24 лет высказал твёрдое решение встретиться со мной.

Мы договорились, что летом он вместе с моей матерью приедет в ГДР, где мы и проведём три недели на одном из балтийских курортов. Встреча прошла на редкость удачно. Я поведал ему всю историю своей жизни так же, как изложил её в этой книге. Хотя, как и все члены моей семьи, он, возможно, и не одобрил то, чем я занимался, но понял мои мотивы и между нами не возникло разногласий. С самого начала нам было очень хорошо вместе: казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь. Он отлично ладил с моей женой и своим русским сводным братом, говорившим по-английски свободно.

На следующий год два других сына, старший и младший, наверняка подбодрённые рассказами среднего, тоже решили приехать ко мне. Они приехали в марте на Белорусский вокзал. Вместе с Мишей я встречал их на платформе. Стоило им выйти из вагона, мы сразу узнали друг друга. Всю неделю мы без умолку проговорили. Всё прошло хорошо. При первой встрече на вокзале мы лишь обменялись рукопожатиями. Когда они уезжали, мы расцеловались.

С тех пор они каждый год приезжают в Москву, иногда со своими женами и детьми, регулярно звонят мне. Я часто брал их с собой путешествовать, показывая интересные места России.

Если своей свободой я обязан моим друзьям-англичанам, то почувствовать себя полноправным членом советского общества помогли мне главным образом мои друзья из КГБ. С самого начала они делали всё возможное, чтобы максимально облегчить мне непривычную жизнь, впрочем, точно также, же, как они делали это для Кима, Дональда — любого из нас.

Помощь моих друзей была бесценной для преодоления бюрократических препонов, весьма осложняющих жизнь в этой стране. Не представляю себе, чтобы бы я делал без их помощи. Опять же благодаря им начиная с 1973 года мне с семьёй было позволено выезжать каждое лето в одну из соцстран. Особенно хорошо нам запомнилось 90-летие моей матери, Когда на балтийском курорте в ГДР собралась вся семья и немецкие товарищи устроили по этому поводу грандиозный праздник, причём, я уверен, больше ради неё, чем ради меня. В последние пять лет жизни моей матери мы не встречались. Хотя, несмотря на преклонный возраст, у нее было всё ещё хорошее здоровье и она сохранила ясность мыслей. Мы часто общались по телефону. Нам обоим было за что благодарить судьбу. Она умерла в возрасте девяноста восьми лет, скорее от старости, чем от какой-то определённой болезни. Проснувшись однажды утром, она выпила приготовленную моей сестрой чашку чая, и ее, к сожалению, не стало.

Я много ездил по стране. Однажды во Владивостоке, выступая перед коллективом ФСБ, я не мог не отметить, что наконец-то выполнил задание, данное мне английской разведкой ещё в 1948 году. Мне действительно удалось проникнуть в самое сердце дальневосточной службы безопасности и установить дружеские отношения с её руководством. В этот день я возложил венок на могилу полковника Лоенко,[5] бывшего первым советским разведчиком, с которым я установил оперативный контакт в Корее в 1950 году.

Джордж Блэйк активно участвует в жизни Ассоциации ветеранов внешней разведки, является почётным профессором Академии внешней разведки.

Время от времени руководство Службы внешней разведки приглашает меня посетить различные города РФ, где имеются региональные Управления ФСБ. Меня просят рассказать молодым сотрудникам о моей жизни и работе советского разведчика в надежде, что наша встреча поможет им в дальнейшей работе, а также с целью передачи опыта и традиций от старшего поколения разведчиков — младшему. Я с большим удовольствием делюсь воспоминаниями о замечательных разведчиках-нелегалах, с которыми имел счастье быть хорошо знаком.

Во время своих поездок я осознал, насколько огромной страной является Россия. У меня осталось особенно яркое впечатление о пребывании в Мурманске, а именно об осмотре атомной подводной лодки «Рязань». Моё посещение «Рязани» состоялось за несколько недель до трагических событий, произошедших с точно такой же АЛЛ «Курск», а потому оно особо живо запомнилось.

Как я уже отмечал, в МГИМО некоторое время работал научным сотрудником советский разведчик Дональд Маклейн (бежавший из Англии в СССР, избегая ареста). В разговоре с Дж. Блэйком последний выразил желание стать сотрудником института, если это возможно.

Вот что по этому поводу пишет в своей книге «Годы в большой политике» Е. М. Примаков, бывший директор Службы внешней разведки РФ с сентября 1991 года по 1996 год:

«Я был причастен к тому, что Блэйк был принят на работу в наш институт. Дональд Дональдонович как-то мне сказал, что к нам хочет поступить на работу Джордж Блэйк, который передал нам чертежи тоннеля, прорытого американцами в Берлине к кабелям секретной связи военного командования Группы советских войск в Германии (ГСВГ). Ходатайствуя за своего друга, Дональд сказал, прищурившись: «Поверьте, хоть Блэйк и контрразведчик, но он умный» (шутил).