Николай Кондратьев - Маршал Блюхер Страница 28

Сандырев смутился:

— А вот это лишнее, отец. Я ведь не Бовин…

И тут Голубых стремительно вошел в круг, помахал рукой, требуя внимания, и, напрягая голос, объявил:

— Товарищи! От имени главнокомандующего Блюхера прошу вас оказать нам посильную помощь в строительстве моста через Уфу.

Башкиры о чем‑то оживленно заговорили по–своему.

Голубых решил, что его не поняли, и почти дословно, только медленнее повторил свой призыв.

И тот же старик перевел землякам, о чем просит молодой большевик. Толпа быстро стала расходиться.

Старик поспешил успокоить удрученного Голубых:

— Не тоскуй. Придут. Много рук придут. Вы нам помогай, мы вам помогай. Гуляй за реку…

Взволнованный, радостный Голубых поспешил на берег, где уже визжали пилы и стучали топоры. Не прошло и десяти минут, как на переправу со всех сторон пошли люди. Несли доски. Волочили на тележных передках годами береженые бревна.

За деревней тяжко ахнули разрывы снарядов. Жалобно зазвенели стекла. Смолкли топоры и пилы. Все повернулись назад, тревожно всматриваясь в оседающее грузное облако пыли и дыма.

— Работайте, товарищи! Работайте! —жрикнул Голубых.

И пропало минутное оцепенение. Строители снова взялись за топоры, пилы, молотки…

А в это время в штабе Блюхер читал донесение командира Троицкого отряда Николая Томина. Весть была тяжелой. Томин сообщал, что белые непрерывно атакуют Ново–Кулево. Цепи противника подошли на сто шагов. Нет патронов. Три раза бойцы ходили в контратаки и штыками отбрасывали обнаглевших белогвардейцев. Синим карандашом были старательно подчеркнуты слова:

«Прошу прислать две тысячи патронов, так как бойцы израсходовали почти весь запас. В противном случае не ручаюсь за исход боя».

— Две тысячи патронов! А где их взять? — хмуро спросил главком темного от пыли ординарца. — Пусть полагается на штыки и сабли. Так и передай Томину.

Ординарец провел рукавом по лицу, сказал угрюмо:

— Без патронов я не уйду, товарищ главнокомандующий. Вы характер Томина знаете. В момент сюда погонит. В первый раз просим. Стало быть, шибко худо на фронте.

— Утешил! — Блюхер не спеша подошел к столу, написал распоряжение. — Вот отдашь заведующему складом. Получишь полторы тысячи. И передай Томину, пусть больше за патронами не присылает, а берет у белых.

— Благодарствую, — гаркнул ординарец, боком ударил в дверь и вылетел на улицу.

Блюхер дважды пересек избу, спросил начальника штаба Леонтьева:

— От Ивана Каширина были донесения?

— Пока нет. По–видимому, нет ничего отрадного. Расплющат нас с двух‑то сторон… в лепешку.

— Выстоим. Не в первый раз. Только бы мост поставить…

В дверь грохнули сапогом.

— Опять за патронами! — поморщился Блюхер. — Заходи, заходи…

В избу ввалился казак в длинной мокрой шинели, сообщил:

— От Ивана Каширина.

— Что у него? Письменное донесение?

— На словах передам, — тяжело дыша, сказал казак. — Крепко жмет вражья сила. Тысяч пять, а може, и больше…

— Ну и выдумщик! Что просит Каширин?

— Пехотки надобно подбросить на тот берег.

— В резерве никого нет. Передай Каширину: биться до последнего. От верхнеуральцев зависит судьба всей армии.

Ординарец вылетел за порог, подбежал к коню, вскочил в седло, хлестнул плетью…

Блюхер посмотрел в небольшое оконце. Что делать? Выдержит ли Томин? Можно ли снять какие‑то части с левого берега? Сейчас — нельзя. Белоказаки упорно атакуют. Судьба армии зависит от строительства моста.

Главком надел фуражку и торопливо зашагал к берегу. Увидел огромную шевелящуюся толпу. Скрипели повозки, ржали лошади. Белыми птицами взлетали щепки. Пилы жадно грызли бревна. Блюхер без труда определил — работа выполнена примерно на одну четверть. За сутки, пожалуй, мост не сделать. И материал подержанный. Выдержит ли мост обоз раненых, беженцев и артиллерию?

Подбежал Голубых. Мокрая гимнастерка прилипла к лопаткам. Шумно дыша, доложил:

— Купил два дома. Еще три сарая разобрали. А главное, народ тащит и тащит. С миру по бревнышку да по досочке. Вот жаль, скоб нет… Гвоздей новых…

В воду рухнул снаряд. Взрыв взметнул высокий столб воды. Брызги окатили Блюхера и Голубых.

Люди припали к земле. Седой старик что‑то крикнул по–своему. Башкиры быстро встали. Их руки нашли топоры и пилы.

Голубых попросил:

— Уходи, Василий Константинович. Справимся, не беспокойся…

С правого берега докатилась частая пулеметная и ружейная стрельба.

— Никогда еще так трудно не было, — тихо сказал Блюхер. — Как‑то там держатся Каширин и Томин…

— Вывернутся. Завидной храбрости командиры.

Блюхер посмотрел на часы, покачал головой и пошел в штаб.

А в это время Иван Каширин, развернув прибывшую пехоту для обороны района переправы, приказал Семену Голунову послать разведку и выяснить, какие силы прикрывают наступающих вдоль берега Уфы белых.

Командир Верхнеуральского отряда Иван Дмитриевич Каширин

Разведчики вернулись довольно быстро и сообщили, что тыл противника ничем не прикрыт. Доложив об этом Каширину, Семен Годунов попросил заменить спешенных кавалеристов стрелками и послать конницу в тыл врага. Каширин одобрил смелый план Голунова.

Рейдовую группу возглавил один из самых отважных и смекалистых командиров казачьего полка Федор Андрианович Вандышев.

Прошло двадцать минут. Два полка белогвардейцев при поддержке пулеметов и четырех орудий непрерывно атаковали окопавшихся верхнеуральцев. Кончались патроны. Годунов посмотрел на часы. Пора! По времени Вандышев должен быть в хуторе Дребневском. Подал команду:

— Приготовиться к атаке!

У противника было значительное численное преимущество. Верхнеуральцы и белоречане понимали — отступать некуда, сбросят и потопят в реке. Дружно поднялись и пошли вперед. И белые встали, развернулись в цепь.

Крики «ура» с той и другой стороны заглушил свист и нарастающий цокот копыт. Красные конники с тыла врезались в ряды белогвардейцев. Началась беспощадная рубка…

Затяжной бой закончился полным разгромом наступающего противника.

В тот памятный час эскадронный Федор Вандышев получил от товарищей звание «обходного генерала».

Иван Каширин написал рапорт:

«Главкому товарищу Блюхеру. 3.1Х.19 часов.

Доношу, что, несмотря на упорное сопротивление, белые разбиты. Двести человек взято в плен. Остальные изрублены и утонули в реке. Наши трофеи — три орудия и шесть пулеметов. Потери выясняются.

Командующий Верхнеуральским отрядом Иван Каширин»[21].

Передал ординарцу:

— Пулей лети!

На столе Блюхера лежало донесение от командира Уральского отряда Ивана Павлищева. Он сообщал: «Противник непрерывно атакует части. Бьет с фланга, пытается прижать к Уфимке. С большим трудом сдерживаем напор. Опасаюсь за исход боя».

Главком приказал связному:

— Передайте Павлищеву — Казанку удержать любой ценой.

К Блюхеру подошел работник штаба Никифор Баранов, глухо сказал:

— Неустойка кругом. А если ворвутся в Красный Яр? Секретные дела надо сжечь.

— Подожди. Только собери на всякий случай.

Дверь распахнулась. Вошел смеющийся казак.

— Ты что зубы скалишь? Нашел время! — пристыдил его Баранов.

— А что мне плакать, что ли? Мы, верхнеуральцы, беляков разбили вдребезги. Во привез!

И казак передал Блюхеру рапорт Ивана Каширина.

Главком прочитал, потряс руку казаку:

— Спасибо, дружище. Сто пудов с сердца снял. Передай Ивану Дмитриевичу Каширину — вся армия благодарит за победу!

В избу торопливо вошел адъютант главного штаба Яков Суворов. Приминая длинные курчавые волосы, что‑то шепотом передал Блюхеру.

Улыбка сошла с лица главкома:

— Вот что, сейчас же лети к Томину. Патронов ему дадим. Две. Нет, три тысячи. Заслужил. Пусть держится из последних сил.

Суворов ушел.

Пригибаясь в дверях, в избу вошел связной.

Блюхер вскочил, бросился к нему:

— Как там Павлищев?

— Все покончили!

— Как это «покончили»? Отряд разбит?

— Да нет, товарищ главнокомандующий! Наши белых разбили. Случай помог. Поймали связного беляков с важным приказом. Ихний командующий решил стянуть все силы, ударить в левую сторону и сбросить, значит, нас в Уфимку. Тогда Павлищев сам перешел в атаку с левой‑то стороны, а две роты послал в тыл. Неприятеля вдрызг разбили! И самое дорогое выскажу — захватили пятьдесят тысяч патронов.

— Вот выдумщик!

— Вот те крест. Только Павлищев просит не отбирать. Могут новые беляки наскочить.

…Томин допрашивал только что захваченных в плен двух оренбургских казаков. Они рассказали, что за атакующей пехотой стоят в полной готовности несколько конных полков, которые сразу же войдут в прорыв и вырубят красных.