Владимир Пичета - Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II Страница 3

Наполеон в С. Клу (Рободи)

России пришлось уступить. 25 октября (6 н.) 1807 г. разрыв дипломатических сношений с Англией стал фактом. Тогда англичане около Лиссабона напали на русский флот под начальством Сенявина и принудили его к очень почетной капитуляции. Морские пути Англия удержала в своих руках. Разрыв дипломатических сношений с Англией первоначально не отразился на положении английского посла в столице. Вильсон по-прежнему был принят государем и неоднократно обедал с ним. Его принимали с восторгом в салонах, где слушали его язвительные речи по адресу Наполеона и Савари. Александр как бы играл на два фронта; не желая нарушать союзного трактата, он в то же время преувеличенной нежностью хотел смягчить разрыв с Англией.

Такое заигрывание с Англией вскоре прекратилось, и не без настояния Румянцева, требовавшего устойчивого курса политики. Румянцев был сторонником восточной политики России. В этом отношении союз с Францией мог быть, по его мнению, очень благоприятен для России, стоило только использовать его в надлежащей мере. С помощью Франции восточный вопрос можно было решить, без участия Австрии, в пользу России. Такое направление внешней политики России и решило судьбу Вильсона, позволившего себе резкие выражения об императоре и его политике да к тому же раздавшего по гостиным брошюру «Размышления о Тильзитском мире», написанную очень резко и, конечно, порицавшую Александра и его политику.

Высылка Вильсона доставила большое удовольствие Савари и Наполеону, но последнего вскоре ожидал несколько неожиданный сюрприз.

Александр основывал свои отношения к Наполеону не только на письменных условиях трактата, но и на тех разговорах, которые происходили наедине и которые гораздо больше сулили России, чем письменный трактат. Александр формально предложил Наполеону, чтобы Молдавия и Валахия, независимо от дальнейшей судьбы Оттоманской империи, были присоединены к России. Это требование шло в разрез с статьями Тильзитского договора, но зато определенно указывало, в каком направлении пойдет политика Александра. И, действительно, вопрос о княжествах отныне стал центром дипломатических разговоров между Россией и Францией и источником возникавших недоразумений, охлаждавших дружественные отношения держав.

Арман-Луи де-Коленкур (Жерара)

Наполеоновская точка зрения на восточный вопрос была совсем другая. Он предполагал держаться статей Тильзитского договора, как более выгодных для Франции. Он предложил свое посредничество, но результаты его окончились ничем. Александр отказался ратифицировать перемирие, не желал выводить войска из княжеств. Положение Наполеона было очень затруднительное: уступая России, он укрепляет сделанное в Тильзите; соглашаясь на раздел Турции, он идет в разрез с данными в Константинополе обещаниями, подрывает там свое влияние и усиливает значение своей соперницы Англии. Постепенно у него является план потребовать и для себя компенсации за присоединение княжеств. Таковой должна удовлетворить Пруссия, от которой отбирается Силезия. Наполеон прекрасно понимал, что на такого рода сделку Александр никогда не даст своего согласия, чем и будет сохранена неприкосновенность турецкой территории, так как тем самым отсрочивается вопрос о присоединении княжеств. Предположения Наполеона были сообщены Толстому, не замедлившему переслать их в Петербург. Новые требования Наполеона смутили Александра, прекрасно понявшего дипломатический шаг Наполеона. В беседе с Коленкуром Александром было высказано мнение, что «никогда не было и речи о предназначении Пруссии служить вознаграждением за турецкие дела», давая тем самым понять, что написанный трактат, таковых статей не имел и что он идет в разрез с прусскими симпатиями Александра. Этим разговором вопрос о княжествах не был окончен. Государь неоднократно к нему возвращался. Наполеон, по обыкновению, уклонялся в сторону от положительного ответа и в ответ на конкретное предложение, и притом вполне осуществимое предложение России выдвигал заманчивые, но фантастические проекты раздела Турции, несомненно, убаюкивавшие своими сладостными результатами Александра I. Словом, из-за княжеств между союзниками наступило охлаждение, почувствовалось скрытое недоверие, которое только усиливала неудачная дипломатическая деятельность графа Толстого, видевшего в Тильзитской системе гибель России и отнюдь не желавшего смягчать напряженность создавшихся отношений между Россией и Францией.

Дом, где жил Коленкур, на Дворцовой набережной (Из коллекции Дашкова)

Посол открыто агитировал против Наполеона, уклонялся от посещений собраний, на которых присутствовал император, но зато бывал частым гостем в салонах Сен-Жермена, центре оппозиции против Наполеона.

Наполеон неоднократно делал Александру соответствующие представления, указывая, что поведение Толстого не соответствует принципам дружбы между обеими державами, и просил отозвать Толстого, прислать сюда такого человека, «который был бы крепок к системе». Русское правительство долгое время оставалось глухим к настояниям французского правительства, но, в конце концов, принуждено было предпринять кое-какие шаги в этом направлении. Но вместо отозвания Толстого, последний получил строгую инструкцию, которая нисколько не изменяла содержания первой, но зато категорически требовала, «чтобы дипломатические сношения шли в направлении, признанном его величеством для блага империи», хотя в то же время рекомендовалось «поддерживать дружественные и полные доверия отношения с графом Меттернихом, с величайшей осторожностью избегая всего, что могло бы возбудить подозрение Наполеона и навести его на мысль, что мы не считаем союз с ним прочным и для нас полезным». Толстому было поручено избрать такую линию поведения, «чтобы никакая параллельная дружба не могла бы повредить дружбе государя с Францией». В противном случае, «ему было бы крайне неприятно, если бы император французов нашел повод к беспокойству относительно его дружбы». Толстой по-своему понял внутренний смысл инструкции и нисколько не изменил своего поведения. Да и трудно было это сделать, раз вопросы прусский и восточный требовали настоятельного разрешения, а Наполеон именно в этих-то вопросах и вел двойную игру. Немудрено, что ни Толстой, ни Александр не верили Наполеону. Много ловкости требовалось от Коленкура, чтобы оживить доверие к Франции, тем более, что Коленкур не сомневался в искренности слов государя и его расшаркивания перед Наполеоном. Усыпив бдительность французского посла и очаровав его своей любезностью, Александр мог за кулисами смело действовать против Наполеона, в уверенности, что от внимания Коленкура скроется эта «двусмысленная» политика. Коленкур был обойден «прельстителем» Александром. Александр категорически сообщил, что он никогда не согласится на ампутацию Пруссии, так как это идет в разрез с его понятиями о чести и интересах его государства. Пока шли переговоры из-за Пруссии и восточного вопроса, русское правительство предъявило ультиматум Швеции. Густав IV отказался вступить в союз с Россией против Англии, и, в ответ на это, русские войска вступили в Финляндию. Началась победоносная война, временно занявшая все внимание Александра, положение которого было очень тяжелое, так как императрица-мать и придворная знать откровенно говорили о несправедливости войны со Швецией и унизительной роли Александра, которому приходится быть исполнителем решений, продиктованных чужой волей. Переговоры России и Франции относительно Пруссии и княжеств стояли на одном месте. Ни одна из сторон не желала уступить, а между тем положение европейских дел требовало того или другого решения. Австрия опять стала склоняться в сторону России, хотя и признала континентальную систему. Помешать во что бы то ни стало сближению обоих государств, заставить их разойтись на почве столкновения общих интересов — вот что стало центром внимания Наполеона. Вследствие этого Наполеон неожиданно все свое внимание устремляет на восточный вопрос, столь милый сердцу Александра, хотя в то же время, конечно, Наполеон был слишком большой сторонник реальной политики, чтобы не сомневаться в возможности приведения в исполнение всех его дальневосточных планов. Восточная политика Наполеона преследовала две цели: она должна была ослабить или совсем уничтожить влияние Англии на востоке, а также, кроме того, отнять у Англии ее восточные морские пути и в то же время помешать сближению России с Австрией, у которых были общие интересы и общая сфера влияния на Балканском полуострове.

Пусть даже большинство из предположенного Наполеоном была сплошная фантазия, но зато Наполеон оставался хозяином в Европе и мог делать, что хотел. С другой стороны, Австрия и Россия должны были разойтись в разные стороны, а между Россией и Англией, на почве столкновения экономических интересов в Турции, должна была увеличиться вражда еще в большем размере. Так реальная политика соединялась с фантастическими планами.