Гаралд Граф - Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг. Страница 34

Правда, в мирном договоре среди имён побеждённых держав России не было, но её не было и в ряду торжествующих победителей. Все державы Согласия требовали себе вознаграждения за понесённые во время войны жертвы. Только Россия не могла иметь никаких претензий, и никто ни о чем её не спрашивал. Наоборот, пользуясь её временной слабостью, союзники принялись систематически её расчленять и отнимать даже то, что искони ей принадлежало. Думается нам, что, когда возродится Россия, державы Согласия симпатий в ней не встретят.

Итак, война не разогнала чёрных туч, не установила политического равновесия. Страсти продолжают бурлить: вновь созданные государства, влача жалкое существование, непрерывно враждуют друг с другом, а большие, не уверенные в прочности сфабрикованного мира, продолжают всё время быть наготове. Торжествует принцип: «Хочешь мира — готовься к войне!» Революционные смуты вспыхивают то здесь, то там и подтачивают вековые устои государств. Всем тяжело, все недовольны.

На Дальнем Востоке начинают сгущаться новые грозовые тучи и слышится, пока далёкое, бряцание оружия. Проблема Тихого океана встала на очереди, и куда она приведёт, не может предсказать ни один мудрый политик.

А сквозь тёмную завесу грядущих лет вырисовывается ещё и новая борьба: побеждённых держав с державами–победительницами. Дорого заплатит Антанта за свою недальновидную политику, за свои роковые ошибки.

В этой будущей войне народов Россия должна сыграть главную роль. Пусть сейчас она вся лежит в развалинах, но срок её воскресения уже недалёк. Как бы ни старались тайные и явные влияния помешать ей снова встать на ноги — она все‑таки будет восстановлена. Вместе с царской властью к ней сказочно быстро вернётся её былая мощь, её мировое значение. Она предъявит длинный счёт всем своим недругам, потребует расплаты за пережитые ею муки и унижения.

Из лабиринта мировой политики уже выхватывается и сводится в один итог целый ряд фактов, свидетельствующих о русских обидах. Большая часть из них нанесена России её бывшими союзниками, которые чёрной неблагодарностью отплатили ей за все её бесчисленные жертвы во время последней войны.

Картины прошлого проносятся перед глазами, будя тяжёлые воспоминания. Чудятся кровавые нивы мировой войны, поля, усеянные костьми русских воинов, победные восторги ликующей Антанты и наряду — несчастья России, вызванные стараниями её мнимых друзей.

Но пусть молчат комментарии и говорят только факты. Отрешимся на миг от текущей жизни и перенесёмся немного назад, чтобы проследить постепенный темп действия злополучного для России союза с державами Согласия.

Года за два или за три до войны в Россию вдруг что‑то часто стали наезжать иностранные гости. Начались роскошные банкеты и рауты; речи о симпатии к нашей Родине, ответные «излияния русских чувств»; заверения о трогательной преданности русских «общественных сил» державам Согласия: таковы, в плоскости политиканства и легкомысленных шатаний части русского общества, были первые моменты союзной дружбы.

Всё старое было как‑то сразу забыто. Улетучились из памяти наших либералов, ставших неожиданно ярыми шовинистами, даже недавние воспоминания о Русско–японской войне, о том, как тогда Франция относилась к России, об интригах Англии, имевших целью колебать мощь Северного Колосса. Забылось многое, что следовало помнить и из круга своих мыслей и расчётов не выпускать.

Когда эскадра адмирала Рожественского совершала свой крёстный путь, ни одна из нейтральных держав не относилась к ней так недружелюбно, как Франция. Русским кораблям, ради соблюдения «строжайшего нейтралитета», ни под каким видом не позволяли оставаться больше 24 часов на «дружественном» рейде и «покорно просили» уйти, «во избежание каких‑либо международных конфликтов».

Злосчастный инцидент в Гулле был полон загадок. Но так или иначе, он был создан Англией, чтобы по возможности скомпрометировать эскадру.

Германия не давала спокойно спать державам Согласия. Не по дням, а по часам растущая мощь её и слабый расчёт на свои собственные силы заставляли союзников обратить свой благосклонный взор в сторону России. Началась работа по «завоеванию» русских симпатий. Огромную пользу в этом деле, разумеется, могла принести пресса. И путём искусных махинаций и крупных денежных субсидий союзникам удалось фактически заполучить в свои руки главнейшие органы русской печати.

Немало миллионов Антанты при посредстве некоторых, скорее менее, чем более, почтённых общественных деятелей перешло в редакции «Нового Времени», «Голоса Москвы», «Речи» и других менее крупных и влиятельных газет.

Печальной памяти Гучков, Милюков, князь Львов и прочие «общественные деятели» отлично играли в руку «союзникам», и, повинуясь их камертону, гремели, одна вслед за другой, газетные статьи, направленные против Германии и толковавшие о неизбежности грядущего столкновения с ней.

А. И. Гучков, состоявший одно время председателем редакционного отдела «Нового Времени», по рассказам хорошо знакомых с ним лиц, требовал к себе в кабинет для просмотра статьи и вычёркивал из них все, что только не согласовалось с интересами держав Согласия. Ради этого он не стеснялся даже искажать самый смысл статей, говоря сотрудникам: «Побольше, господа, как можно больше бряцайте оружием, так, чтобы через каждую строку можно было бы уже слышать гул будущей орудийной канонады. »

Успех пропаганды делал своё дело. Предостерегавшие голоса правых о том, что война с Германией может иметь роковые последствия для России, заглушались общим хором газетной свистопляски.

Тайные пружины политики действовали безошибочно.

Стремление государя императора избежать войны было парализовано целым рядом искусно предпринятых ходов.

Война вспыхнула. Железные германские армии, сломив сопротивление, проникли вовнутрь Франции. Казалось, что Париж будет неминуемо взят. Но для отвлечения неприятельских сил Россия предприняла наступление в Восточную Пруссию. Эта операция для неё не только была бесполезна, но даже не соответствовала целесообразности плана кампании, но она спасла Францию от разгрома, казавшегося уже неизбежным. Так, ценою жизни сотен тысяч лучших, отборных русских воинов из германских рук было вырвано уже близкое торжество.

Бурей восторга, ликований и приветствий по адресу России была охвачена вся французская печать. «Temps» писал, что Франция никогда не забудет того, что Россией было сделано ради её спасения, и что в благодарной памяти каждого француза никогда не изгладится воспоминание о погибших русских героях.

Каждый раз, когда начинался натиск германцев на Францию, Россия приходила на помощь своим очередным наступлением.

В сущности, со стороны союзников Россия была главной участницей войны, и энергия, затраченная ею, была несоизмеримо больше союзной.

Как же вели себя союзники? Оставим в покое давно, кстати, заглохшие и забытые похвалы их прессы русской доблести и проследим, что скажут факты.

Россия без снарядов. Она должна получить их вот–вот. На американских заводах их изготовлено огромное количество, но. не России достаются они, хотя заказ сделан именно ею. Союзники перехватывают их для своих надобностей, а переговоры и переписка по этому поводу ни к чему не приводят.

И русская армия принуждена была отступать. Что же делали в это время союзники? Они стояли на старых позициях, и их штабы торжественными телеграммами оповещали весь мир: «В Вогезах мы продвинулись на 135 метров вперёд и взяли двух пленных.» и так далее.

Но и без помощи союзников Россия оправилась от своих неудач и продолжала борьбу с ещё большим рвением.

Начало 1917 года. Зимнее затишье. На фронте страшной, но ненужной войны стальною стеной стояли русские войска. Внутри России на заводах и фабриках неугомонно работали станки. По железным дорогам, один вслед другому, неслись поезда, подвозя фронту боевые припасы.

Весна была не за горами: отдохнувшие и пополненные армии ждали её, чтобы идти в наступление. Никто в армии не знал, никто и не предполагал, что Россия уже находилась у порога жесточайшей смуты и полного развала. Меркла звезда царской России — всходила комета революции.

Союзникам русское наступление уже не требовалось. Они и без неё теперь рассчитывали справиться с обескровленной Германией. Они боялись, что победа усилит Россию, даст ей в руки чашу весов международной политики. «Русская опасность» тревожила неумолчной угрозой, и её было решено ликвидировать ещё в зачаточном состоянии.

Было два исхода. Первый — дипломатическим путём подчинить Россию своему влиянию, сделать её беспрекословной исполнительницей своих предписаний. Второй, в случае неудачи первого, — войти в сношения с русскими либеральными и революционными партиями, субсидировать их и приспособить для своих целей; когда же почва окажется достаточно подготовленной, посредством государственного переворота свергнуть царскую власть и у кормила правления водворить преднамеченных ставленников, покорное подчинение которых обеспечит дальнейшее использование России.