Вернер Штиллер - Агент. Моя жизнь в трёх разведках Страница 40

Существовала еще вторая возможность найти меня. В кругу моих прежних коллег было известно, что я был настоящим фанатиком утреннего бега. Я всегда следил за тем, чтобы оставаться в форме. В Мюнхене была прекрасная трасса для фитнеса протяженностью десять километров в лесу Перлахер Форст, случайно совсем близко от нашей квартиры. Там я бывал через день, в противном случае я вовсе не выдержал бы этого долгого неподвижного сидения над папками досье и на опросах.

Сама квартира была защищена сразу с нескольких сторон. Дом был замаскированным служебным зданием БНД, в котором мы к тому же были еще раз отделены за стальными решетчатыми воротами. Дополнительно имелась еще электронная система наблюдения и контроля. Въезд в гараж находился через две поперечные улицы. В целом примерно двадцать сотрудников отдела охраны персонала БНД были выделены для нашей безопасности, три смены по шесть человек в каждой. Если мы покидали дом, кто‑то всегда сопровождал нас, и поездки на машине принципиально происходили в конвое. Это были тогда три автомобиля: в середине незаметный более старенький «Опель — Рекорд», в котором всегда сидели мы, а спереди и сзади от него для защиты по одному БМВ третьей серии.

Однако между тем МГБ искало нас уже в Роденкирхене около Кёльна, так как источник «Инге Шнайдер» сообщила им 31 августа 1979 года, что мы были там в сопровождении двух сотрудников БКА. Тем не менее, я за всю свою жизнь ни разу не был в Роденкирхене. Источник знал якобы даже о том, что мы планировали после этого, а именно прогулку в Швейцарию в Берн, где я по его данным хотел бы получить право на постоянное жительство. Федеральная разведывательная служба якобы предложила мне Лондон, но я не согласился. Все это было неправдой. Чтобы продемонстрировать эти выдуманные истории центру в Восточном Берлине с наибольшей правдоподобностью, в сообщениях даже был детально описан мой внешний вид: темные волосы, очки, очень ухоженные борода и усы, вельветовый костюм песочного цвета (тонкий вельвет или вельвет «елочкой»), рубашка с трикотажной безрукавкой, без галстука. То ли кто‑то спутал меня с другим человеком, то ли это всё было выдумано, так же, как и утверждение, что сопровождающие меня полицейские из БКА вели себя по отношению ко мне внешне «очень формально и отстраненно».

Настолько же авантюрными были сведения начала 1980 года, «выуженные» в разговоре у некоего источника, которые полковник Шютт, руководитель отдела IX Главного управления разведки, занимавшегося разработкой спецслужб противника, передал 15 января 1980 года своим шефам. Согласно этим показаниям, против меня велось следствие по обвинению в прежней «принадлежности к органам разведки социалистической страны», которое вскоре должно было привести к судебному процессу, а сам процесс потом, как предполагалось, должен был быть прекращен. По инициативе президента БНД процесс якобы должен был происходить непосредственно в центре Федеральной разведывательной службы, в «Лесном доме». Допросы, которые якобы вел сам Федеральный прокурор Штокманну, должны были состояться 18 или 19 января 1980 года. Здесь, пожалуй, тоже кто‑то хотел подчеркнуть свою важность или заработать гонорар. Правильно, что формальное против меня было начато следствие, которое было сразу снова остановлено по причине «раскаяния на деле». Но, разумеется, все это происходило еще весной 1979 года.

Среди всех этих предположений и ложных сведениях о моих действиях на Западе я нашел позже в досье из архивов Штази одну хотя бы частично правильную «наводку». 12 мая 1980 года источник «Инге Шнайдер» проинформировала своего курьера — инструктора «Лизу», что я в настоящее время пребываю во Франции. Это связывалось с «арестом разведчика органов безопасности социалистического государства». Я действительно весной 1980 года был в Париже, где должен был поддержать разведывательную операцию БНД против посольства ГДР. Нужно было идентифицировать сотрудника ГУР среди персонала посольства и локализовать.

То, что Штази в конечном счете так и не удалось точно разыскать нас в Федеративной республике, хотя у МГБ были свои «кроты» в западных спецслужбах, объясняется, вероятно, тем, что нами занимался не собственно отвечающий за ГДР реферат БНД «Спецслужбы противника», а подотдел «ГДР — оперативный». И как раз в нем и его окружении у МГБ не было информаторов.

Впрочем, Штази располагала многочисленными «персональными опорными пунктами» у противника, как позже стало ясно, в частности, благодаря перебежчикам Курону и Тидге. К примеру, Второе главное управление могло воспользоваться услугами четырех важных агентов западном аппарате:

Источник A: Служба военной контрразведки (МАД) в Управлении безопасности Бундесвера,

Источник B: Ведомство уголовной полиции (ЛКА) земли Северный Рейн — Вестфалия,

Источник C: Служба военной контрразведки — группа II,

Источник D: Регистратура в ведомстве по охране конституции (ЛФФ) земли Нижняя Саксония.

Оперативные возможности и возможности оказания влияния МГБ доходили до того, что в плане мероприятий по нашему поиску, как само собой разумеющееся исходили из того, что после локализации нашей квартиры собирались провести в ней обыск и установить затем подслушивающие устройства. То же самое касалось и нашей машины. Вследствие этого можно было бы систематически наблюдать и подслушивать ответственных за работу против спецслужб ГДР сотрудников БНД. МГБ смогло достать соответствующий список сотрудников, в котором были отмечены также их частные квартиры.

Как следует из ставшего позже известным документа МГБ, один неосторожный чиновник, который был включен в операцию БНД по моей эвакуации, проболтался своей любовнице, передавшей потом эту информацию дальше. Это вызвало дополнительный поиск, но и он оказался, в конечном счете, безуспешным. МГБ узнало о моих путешествиях на озеро Гарда, где я учился виндсерфингу под бдительным сопровождением, а также встречался с симпатичными молодыми дамами, только на несколько месяцев позже.

Но Федеральная разведывательная служба замечала сложные действия другой стороны и не могла исключать, что последуют новые, еще большие акции. После того, как большая часть досье была проанализирована, было решено меня осенью 1980 года для большей безопасности вывезти из Европы. В США я должен был получить новые личные данные, и передо мной открывалась новая профессиональная перспектива. Однако это означило отделение от Хельги, так как она больше не хотела связывать свою жизнь со мной. Утомительный год в Мюнхене тоже оказал плохое влияние на наши отношения. Ее сыну уже в 1979 году надоело «пребывание в заключении» в Мюнхене, и он добился возможности учиться в США, где о нем заботились сотрудники БНД при посольстве ФРГ в Вашингтоне.

Затем Хельга независимо от меня поехала в декабре 1980 года в Соединенные Штаты, где отдел ЦРУ, отвечающий за временное поселение и размещение перебежчиков, так называемый Resettlement Department, направил ее в Денвер, чтобы дать возможность выучить английский язык и настроиться на новую жизнь. Из Хельги Михновски получилась Урсула Вагнер, из школьника — старшеклассника Михаэля — молодой фотограф Томас, который спустя много лет сам описал свои впечатления о драматических событиях 1978–1980 годов. После переселения, в декабре 1981 года, мы все вместе отпраздновали в Денвере Рождество и позже сохранили дружеские отношения после того, как оба переехали в 1982 году на западное побережье. Томас живет в Лос — Анджелесе, он женат, и у него есть дочь. Урсула нашла свое счастье с американским меховщиком, с которым она после свадьбы живет в Санта — Барбаре. Она сохранила и тесный контакт с братом Хербертом Кроссом, она регулярно ездит к нему в гости в Германию.

Второе главное управление

(январь 1979)

План политико — оперативной разработки дела «ШАКАЛА»

Политико — оперативная разработка дела «Шакала» требует сконцентрированного использования всех находящихся в распоряжении Второго главного управления сил и средств, а также возможностей других линий МГБ в оперативной зоне.

Главной целью всех начатых мероприятий является поиск и идентификация нынешнего местопребывания «Шакала» в оперативной зоне.

Согласно неофициальным сведениям «Шакала» охраняют силы БНД. Как местопребывание назывался Мюнхен, с высокой вероятностью Мюнхен — Рим.

Поиск, идентификация и установление места жительства «Шакала» должны происходить одновременно комплексно и в различных направлениях.

В частности предлагаются следующие линии разработки:

1. Использование подходящих источников в оперативной зоне

Неофициальным сотрудникам МГБ, которые располагают непосредственными и косвенными контактами с империалистическими разведывательными и контрразведывательными органами, в частности, с БНД, следует поручить сбор целенаправленной информации о «Шакале».