Николай Кондратьев - Маршал Блюхер Страница 42

Командарм согласился с предложениями Блюхера отвести части, но удовлетворить просьбу об усилении штурмующей дивизии тяжелой артиллерией не мог, так как она застряла в пути из‑за разрухи железных дорог в прифронтовой полосе.

За ожесточенным сражением с армией Врангеля напряженно следила вся страна. Организатор боевых побед Советского государства В. И. Ленин еще 16 октября 1920 года направил телеграмму в Реввоенсовет Южного фронта — М. В. Фрунзе, в которой предостерег от чрезмерного оптимизма и указал: «Готовьтесь обстоятельнее, проверьте — изучены ли все переходы вброд для взятия Крыма»[51].

Выполняя это указание, Фрунзе приказал командарму А. И. Корку немедленно занять все северное побережье Сиваша и произвести рекогносцировку имеющихся бродов.

Приказ дошел до непосредственных исполнителей. Начдив Блюхер отдал распоряжение комбригу Б. В. Круглову произвести разведку, отыскать броды, приготовиться к форсированию Сиваша, а также проверить возможность обхода укрепленных позиций по Перекопскому заливу.

Комбриг Иван Боряев получил указание оборудовать в районе Преображении и Перво–Константиновки учебные опорные пункты и в предельно короткий срок научить бойцов преодолевать многорядные проволочные препятствия. Заготовить лестницы, а также маты из соломы и камыша.

В штабе остались связисты и дежурные. Сон одолевал их, и они часто выходили на улицу освежиться. Р4ачдив сидел за столом и упорно думал о перекопских укреплениях. Их создавали под руководством лучших английских и французских инженеров. Работами руководил крупнейший фортификатор генерал Фок. На одиннадцать километров протянулся Турецкий вал. Его прикрывает ров глубиной до десяти метров и шириной вдвое больше. И вся эта гряда плотно опутана колючей проволокой и сплошь покрыта пулеметными гнездами и артиллерийскими позициями. Как преодолеть эту «стену смерти»? Многие из участников вчерашнего штурма считают Турецкий вал неприступным. Многие, но не все. Командир 6–й роты 456–го полка Петр Иванов был на Турецком валу. Он многое увидел. С ним надо поговорить.

И Блюхер приказал командиру полка Федору Рязанову немедленно разыскать Иванова и прислать его в штаб.

Иванов пришел к утру. Полы его шинели были разодраны в клочья. На руках запеклись глубокие кровавые ссадины.

— Садитесь, товарищ Иванов, — указал на табуретку Блюхер. — Расскажите, как выглядит этот окаянный вал.

Густой румянец залил щеки командира роты:

— Виноват, товарищ начдив, рассматривать‑то вроде и некогда было. Крепко они нас поколотили. Да ведь и нехитрое дело. Они сверху видят все и лупят наверняка.

— А вы постарайтесь припомнить. Для пользы дела, понимаете?

Иванов снял папаху, покосился на портсигар, лежащий на столе. Блюхер уловил его взгляд, открыл портсигар, предложил:

— Берите. Не стесняйтесь.

— С превеликим удовольствием, — обрадовался Иванов. — Худо у нас там, на передовых‑то, товарищ начдив. Лежим на голой мерзлой земле. Без еды и курева. Костра не разведешь, кипяточку не согреешь. Называется, Крым, а холоднее, чем у нас в Ярославской губернии.

— Вот как! Оказывается, мы земляки.

— В Рыбинске наш полк формировался. Земляков‑то совсем немного в наличности осталось. Весь Урал и Сибирь прошли, косая не тронула, а здесь густо полегли. Крепкий орешек попался. Перед самым Турецким валом две линии окопов с колючей проволокой. Мы их прошли, как на крыльях перелетели. А вот третья линия и есть самая главная беда. Она по самой верхушке тянется. Перед валом по стене проволочный забор в пять рядов. И во рву полоса колючки пропущена. Откуда они только проволоки набрали, гады?!

— От союзников. Французы и англичане снабжают. А как вы прошли все эти запоры–заборы?

— По–разному. В одном месте снаряды помогли, порвали колючку. В другом гранатами проход проделали. А на самой верхушке перемахнули по мертвым товарищам. Я начальник маленький и старших поносить не имею полного права, но все‑таки выскажусь, как думаю. Если бы по моим следам пошли другие роты, всех беляки не успели бы порешить. И тогда мы бы зацепились за вал и устроили белым поминанье. Воевать тогда легко, когда по твоим пятам друзья–побратимы идут и в крутую минуту не оставляют в беде. А по частям разбить, понятно, нетрудно, да еще с такой вышки…

Блюхер прищурил глаза, задумчиво повторил:

— Идут по пятам… Не оставляют в беде. А ведь это очень дельно сказано. Идут по пятам. Непрерывно, волна за волной. Первая пробила проходы, вторая ворвалась в окопы, третья пошла еще дальше. Рвет оборону на всю глубину. Правильно, товарищ Иванов, на большое дело навели.

Блюхер открыл ящик стола, из коробки достал часы, передал Иванову:

— Носи, земляк, не простые, правительственные. От самого ВЦИКа. Да ты что, вроде и не рад. Зеваешь…

— Виноват, товарищ начдив. Развезло в тепле‑то, рот сам открывается. Ведь четыре ночи глаз не смыкал. Разрешите хоть часик прикорну на лавочке. Шибко спать хочется.

— Здесь помешают. Ступайте в соседнюю комнатушку, к связистам.

— Спасибо, товарищ начдив. Сон, такая холера, прямо с ног валит.

Блюхер торопливо достал лист бумаги. Красным карандашом провел четыре линии. Пометил: первая волна, В нее войдут чистильщики: разведчики, саперы–подрывники, гранатометчики, резчики проволоки; они должны расчистить проходы, намеченные артиллерийским обстрелом, и проделать новые для следующей за ними пехоты. Это вторая волна. Штурмовики. Не менее шести батальонов, развернутых на фронте прорыва. Они должны пробиться к Турецкому валу. Большего они, пожалуй, не успеют сделать. В их поредевшие ряды сразу же вливается третья волна. Какова численность? Не менее трех батальонов. Задача — во что бы то ни стало зацепиться за Турецкий вал. Оборонительный рубеж огромной глубины — до Юшуня. Верст на 25 вытянули стену колючки и траншей. Значит, нужна четвертая волна. Это будут резервные полки, не меньше трех. Они должны развить успех товарищей по оружию и пойти дальше на Юшунь. Хватит ли у них сил? Трудно сказать, но надо предусмотреть и пятую волну. Наполнить ее кавалерией и поставить задачу сбить контратакующих и выйти на чистое поле Крыма.

Самое сложное — скомплектовать первую волну. В нее должны войти бойцы, способные на самопожертвование. По–видимому, все они погибнут, пробивая проходы в проволочных заграждениях. А жить всем хочется. В первую волну придется поставить коммунистов. Да и вторую надо формировать из армейских большевиков и бывалых бойцов, ветеранов дивизии. Тренировать их на полосах препятствий у Преображенки и Перво–Константиновки. Снабдить всем необходимым.

Утром Блюхер ознакомил с планом эшелонированного штурма начальника штаба Датюка, военкома дивизии Флигельмана и начальника политотдела Строганова. Решили немедленно скомплектовать штурмовую группу из 2 тысяч бойцов и командиров.

К штурму готовились во всех частях. Коммунисты проводили беседы, читали газеты, призывали бойцов проявить высшее мужество и отвагу в предстоящем решающем бою.

По приказу начдива все полковые разведчики изучали инженерные препятствия Турецкого вала. Снова отличился любимец дивизии — красноармеец 451–го полка Павел Яковлевич Кашин, награжденный орденом Красного Знамени еще под Тобольском. Спрятавшись в развалинах разбитого дома, Павел Кашин с товарищами обнаружили, что на участке перед рвом установлен трехрядный проволочный забор и однорядный — протянут по самой стенке. Две ночи разведчики прорезали проходы и без потерь исчезали в укрытиях. Белогвардейцы выставили заставу с двумя пулеметами. В темноте Павел Кашин и его друзья проползли в ров. Заметили огоньки цигарок. Забросали заставу гранатами. Захватили пулеметы и документы. С вала брызнули ослепительным светом прожекторы. По смельчакам хлестнули перекрестным огнем. Разведчики потеряли пять товарищей, но пулеметы приволокли.

Отделенный командир Лаврентий Пономарев с бойцами скрытно пробрался к Турецкому валу и захватил офицера. Допросив пленного, Блюхер приказал Датюку:

— Немедленно представьте к награде орденом Красного Знамени отделкома Лаврентия Ивановича Пономарева. Молодец! Помог, всем помог.

Командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе приказал командарму А. И. Корку: «…переправившись не позднее 8 ноября на участке Владимировка — Строгоновка — М. Кугаран, ударить в тыл перекопским позициям, одновременно атаковав с фронта, и не позднее 10 ноября главными силами выйти на линию Копкары— Джелишай — Яланташ. Атаку производить решительно, сосредоточив для удара крупные силы. Иметь даль-

нейшей задачей решительное наступление на Евпаторию — Симферополь — Севастополь».[52]

На 51–ю Московскую дивизию легла наиболее тяжелая и сложная часть боевой операции. Она должна была двумя бригадами атаковать в лоб неприступные перекопские позиции, а две другие двинуть через Сиваш в тыл противнику в направлении Армянского Базара.